Однако еще в тридцатых годах прошлого столетия, по крайней мере в России, хину пытались заменить другими средствами. Так, в переведенном с немецкого домашнем лечебнике К. Килиана, доктора медицины и профессора («Ручная книга для всякого, а наиболее для помещиков, живущих в деревнях и путешествующих»), рекомендован при «перемежках» лихорадки «черный перец по 2 раза в день по 6 зерен, прибавляя по одному зерну каждый день». Говорилось, что «перечные зерна совершенно заменяют хину; излеченные ими лихорадки гораздо реже возвращаются нежели выпользованные хиною». Понятно, что, не зная механизма действия хины, ее лечебные свойства связывали исключительно с горьким вкусом и именно по этому признаку рекомендовали в качестве ее заменителя перец.
Г. Семенихин в романе «Новочеркасск», посвященном эпохе Александра I, пишет о следующей «терапии»: «В самом центре Черкасского городка смердили два болота, покрытые зеленой плесенью. К вечеру целыми тучами поднимался с их поверхности комариный гнус и разлетался по куреням. Вспыхнула малярия, и, так как не было в ту пору у донских казаков никаких от нее средств, Платов издал указ, рекомендующий всем обитателям городка средство, в которое веровал сам во всех случаях жизни. «“Замечено, — говорил и писал он, — что в борьбе с малярией немалую помощь оказывает употребление спиртных напитков. По сему рекомендую всему населению прибегать к ним в сиих целях, но употреблять его в тех дозах, при которых не теряется честь и достоинство слуги царского казака донского”».
Надо ли говорить, что подобный метод лечения приносил только вред. Увы, это был не единственный бессмысленный метод, широко практиковавшийся уже после открытия хины. В соответствии с представлением об изменении электрического напряжения воздуха как причине болезни, русский естествоиспытатель П. Паллас укладывал своих пациентов на кровати со стеклянными ножками. Стекло, по его мнению, надежно изолировало кровать от действия атмосферного электричества. Народные способы лечения были зачастую совершенно нелепы. Пензенские крестьяне, например, использовали в качестве амулета против малярии кожу летучей мыши или змеи. Киргизы клали сонному на шею змею, чтобы испугать его и выгнать злую болезнь. Правда, следует отметить, что наряду с этим они применяли и другое, гораздо более эффективное в плане профилактики средство — перекочевку в более сухое и здоровое место. Пластырь из пауков, яичный белок с корицей, пленка из сырого яйца, которой обмазывался один палец, перетягивание конечностей, натирание позвонков, верховая езда — вот далеко не полный перечень практиковавшихся в народе средств от малярии.
Печатные источники нередко пропагандировали столь же «эффективные» средства, как и народная молва. Например, некто Герстенберг, автор неоднократно переиздававшейся в Веймаре брошюры, давал следующие «ценные» советы: дать больному зерна ржи в обе руки и держать их, пока не пройдет приступ лихорадки, после чего зерна зарыть в землю, и болезнь уйдет вместе с ними; три раза смочить больному голову водой, после чего вылить воду на перекрестке — первый же прохожий примет болезнь на себя и т. д.
Основу лечения малярии составляет специфическое воздействие на малярийных паразитов, вызывающее их гибель или нарушение жизнедеятельности. Кроме естественного лекарства — хинина — сейчас в распоряжении врачей имеются и синтетические противомалярийные препараты. Но для того чтобы их создать, надо было прежде всего выяснить природу болезни.
Малярия унаследована человеком от его далеких предков. Одноклеточные простейшие рода «плазмодиум» встречаются у многих представителей животного мира: млекопитающих, птиц, грызунов, рептилий. Эпидемиологического значения эти паразиты не имеют, но изучение «двойников» возбудителей болезней человека проливает свет на происхождение последних.
Открытие возбудителя малярии связывают с именем француза Лаверана, который в 1880 году увидел его в крови больного. Через четыре года русский ученый В. Я. Данилевский обнаружил плазмодии малярии у птиц, что позволило начать экспериментальное изучение сущности болезни.
Возбудители малярии, так называемые малярийные плазмодии, бывают четырех видов: это возбудитель трехдневной, четырехдневной, тропической малярии и малярии овале. Они отличаются между собой по ряду признаков, например вирулентности, устойчивости к химиопрепаратам, длительности инкубационного периода, способности заражать комаров и др. Возбудители малярии паразитируют в крови и проходят сложный цикл развития со сменой хозяина. В организме человека и животных происходит их бесполое развитие, а половое осуществляется в теле самок комаров рода анофелес. Комары являются переносчиками болезни: заражение малярией происходит в результате укуса человека зараженным комаром, со слюной которого проникают так называемые спорозоиты. Они совершают в организме человека ряд превращений в клетках печени и эритроцитах.
Наиболее тяжелая форма — это тропическая малярия, которая без своевременно начатого лечения может принимать злокачественное течение. При ней наиболее часты осложнения — отек мозга, малярийная кома, острая печеночная недостаточность, психические расстройства.
Ведущим признаком малярии является перемежающаяся лихорадка. Яркое описание ее приступообразных проявлений можно найти в «Автобиографической повести» А. С. Грина, который заболел малярией во время скитаний по Кавказу: «Лихорадка мучила меня через день, ровно с 12 часов дня до 12 часов следующего дня. Температура резко падала, и я сутки ходил здоровым, но ослабевшим до головокружения. Жар в 40° согревал меня в ночлегах моих. Иногда болезнь прерывалась, а затем снова нападала внезапно, так что иногда все же, работая в порту, я после 12 часов, то есть после обеда, должен был уходить с работы и, сидя в духане, трястись, стуча зубами». По ночам у него возникали галлюцинации: «Если я закрывал глаза, я продолжал видеть вагон, но полный не тьмы, а подобия сумерек; в углах против меня сидели, опираясь руками о пол, жуткие волосатые существа с огненными глазами; их толстые длинные хвосты шевелились как у крыс».
Бурное развитие болезни описано в повести А. И. Куприна «Олеся»: «Когда же поздним вечером я возвращался домой, то как раз на середине пути меня вдруг схватил и затряс бурный приступ озноба. Я шел, почти не видя дороги, почти не сознавая, куда иду, и шатаясь, как пьяный, между тем как мои челюсти выбивали одна о другую частую и громкую дробь.
Я до сих пор не знаю, кто довез меня до дому… Ровно шесть дней била меня неотступная ужасная полесская лихорадка. Днем недуг как будто бы затихал, и ко мне возвращалось сознание. Тогда, совершенно изнуренный болезнью, я еле-еле бродил по комнате с болью и слабостью в коленях; при каждом более сильном движении кровь приливала горячей волной к голове и застилала мраком все предметы перед моими глазами. Вечером же, обыкновенно часов около семи, как буря, налетал на меня приступ болезни, и я проводил на постели ужасную, длинную, как столетие, ночь, то трясясь под одеялом от холода, то пылая невыносимым жаром. Едва только дремота слегка касалась меня, как странные, неясные, мучительно-пестрые сновидения начинали играть моим разгоряченным мозгом. Все мои грезы были полны мелочных микроскопических деталей, громоздившихся и цеплявшихся одна за другую в безобразной сутолоке. То мне казалось, что я разбираю какие-то разноцветные, причудливых форм ящики, вынимая маленькие из больших, а из маленьких еще меньшие, и никак не могу прекратить этой бесконечной работы, которая мне давно уже кажется отвратительной. То мелькали перед моими глазами с одуряющей быстротой длинные яркие полосы обоев, и на них вместо узоров я с изумительной отчетливостью видел целые гирлянды из человеческих физиономий — порою красивых, добрых и улыбающихся, порою делающих страшные гримасы, высовывающих языки, скалящих зубы и вращающих огромными белками».
О роли комаров в передаче болезни ученые заговорили в середине XIX века. Первым высказал это предположение некий Джозия Нотт. Затем французский врач Бопертюи также предположил, что кровососущие комары являются виновниками заболеваний. Но он думал, что комары во время укуса выделяют ядовитую жидкость. И лишь на пороге XX века истинная роль комаров в передаче малярии была доказана исследованиями П. Мэнсона, Р. Росса и Б. Грасси. Обнаружив возбудителя болезни в стенках желудка комара, насосавшегося крови больного малярией, Росс в порыве радости написал стихи:
