Хедда повернулась наполнить свой стакан, как будто забыла о нашем присутствии. Мы направились к двери, когда она резко распахнулась перед нами и в комнату влетел Рич Лэндберг. Было неприятно видеть его юное лицо таким раскрасневшимся от возбуждения. Сквозь открытую дверь доносился отчаянный женский визг.

— Еще кто-то убит! — крикнул Рич матери.

Хедда обернулась и покачнулась, как будто могла упасть.

Я потянул Лауру за руку в коридор, и мы выбежали в вестибюль, оставив миссис Лэндберг на попечение сына. Люди, которые всего минуту назад смеялись и танцевали, прижались к стенам, отступили в проход к бару и в бальный зал. Через вестибюль двое полицейских несли кого-то на носилках. За ними тяжело шагал сержант Гоуэн. Он возился на ходу с кобурой, как будто только что доставал свой револьвер.

— Гоуэн! — резко прозвучал голос Гарделлы из дверей кабинета.

Сержант обернулся, под меховой шапкой виднелось его смертельно бледное лицо.

— Думаю, он умер, — сказал Гоуэн.

— Кто умер? Кто это? — сказал Гарделла.

— Льюис, — сказал Гоуэн.

— Гениальный окружной прокурор?! — Изо рта Гарделлы выпала сигара. Он и не подумал поднять ее.

Гоуэн кивнул:

— Он лежал в сугробе на автостоянке. Кто-то воткнул ему в горло лыжную палку. Наверное, он потерял целые галлоны крови, прежде чем его нашли. Нам пришлось забрать его, иначе бы он замерз. Но кажется, это уже не имеет значения. Он умер или умирает.

Я посмотрел мимо Гоуэна и увидел Питера, стоящего у парадной двери, его парка и меховая шапка были густо запорошены снегом.