— Какой это год? — хрипло спросил он.

Примерно конец девяностых, по-моему, — безразличным голосом произнесла Лолл. — Да это и не важно.

— Не важно, — автоматически повторил Найсмит, но его голос сорвался, когда он увидел то, что происходило с ландшафтом внизу.

Мертвый мегаполис утонул. Ушел вниз, как в зыбучие пески. Земля откровенно проглотила его. На его месте осталась только безликая равнина, слегка мерцающая в призрачном сумеречном свете. И потом в течение промежутка времени, который можно было бы оценить, как несколько часов, никаких изменений не происходило.

Чуран еще раз прикоснулся к аппарату. Мигающая череда дней и ночей резко прекратилась. Стоял ранний вечер, ясное небо темнело, приобретая сине-стальной оттенок, на фоне которого можно было видеть одну или две звезды. Насколько Найсмит заметил со своей верхней точки, вся местность внизу была не по-земному пустой и неподвижной. На огромной равнине не было ни одной крыши, ни одной стены или следа дороги; нигде не светилось ни одного огонька.

— Какой это год? — снова спросил он.

Ответа не последовало. Чуран склонился над аппаратом, и капсула начала медленно дрейфовать вниз, совершая долгий наклонный спуск. Затем они заскользили на уровне земли сквозь траву высотой по колено к длинному и низкому холму, хорошо видимому сейчас на фоне неба. Остальная местность была пустынной и темной.

По мере того, как они подплывали ближе и ближе, Найсмит начал ощущать, как дрожит его тело в результате шока от внутреннего осознания того факта, что все это реально — эта земля, и мокрая трава на ней и это небо над головой. Он был здесь физически и не мог никуда убежать.

Там, в Лос-Анжелесе, Кемперер занимался с его группами, кто-то другой жил в его квартире в Беверли Хиллз… Нет, они все давно мертвы, мертвы и забыты. Последняя мысль принесла Найсмиту чрезвычайное чувство освобождения и удовольствия. Чтобы с ним не случилось, теперь, по крайней мере, это не будет безопасная и скучная жизнь человека средних лет, к которой он шел…

Холм — цель их маршрута — оказался как больше, так и ближе, чем это казалось сначала. Он имел около тридцати футов в высоту, и был невероятно длинным и прямым, похожим на один из длинных курганов в Уилтшире. Холодный воздух слабо пах землей и деревом. Черная громадина холма нависла над ними — молчаливая, неподвижная. На нем росла такая же трава, как и на равнине; на фоне освещенных луной облаков Найсмит различал то тут, то там очертания отдельного куста или дерева.

Они вплыли в тень холма, которая накрыла их, как душный занавес. Затем, с вызывающей шок неожиданностью, они были ослеплены золотистым светом.