— У них было — что? — переспросил Гамильтон. Смиту потребовалось некоторое время, чтобы объяснить механизм торговли по почте.

— А то, о чем вы ведете речь, мистер Монро, — это отказ от всего. Вы представляете себе этакого благородного дикаря, простого и самодостаточного. Но когда ему надо срубить дерево — кто продал ему топор? А когда он собрался застрелить оленя — кто сделал ружье? Нет, мистер Монро, я знаю, о чем говорю — я изучал экономику…

«И это он говорит Монро-Альфе», — с трудом сдерживая улыбку, подумал Гамильтон.

— Никогда не было, да и быть не могло, — продолжал тем временем Смит, — того благородного и благообразного типа, которого вы тут описывали. Это был бы невежественный дикарь, грязный и завшивленный. Только для того, чтобы попросту выжить, ему пришлось бы вкалывать по шестнадцать часов в день. Спал бы он в убогой хижине на земляном полу. Интеллект его разве что на пару шагов опережал бы животное…

Когда дискуссия была прервана новым звонком аннунциатора, возвестившим появление еще одного гостя, Гамильтон почувствовал облегчение. Как раз вовремя — у Клиффа даже губы побледнели. Он был не в состоянии принять того, что говорил Смит. И, черт возьми, этого следовало ожидать. Феликс не уставал удивляться, как может столь одаренный математик, каким, без сомнения, являлся Монро-Альфа, одновременно быть таким остолопом в человеческих делах.

Экран показал Мак-Фи Норберта. Гамильтон был бы рад не принять его, но это было бы неразумно. Этот подонок обладал отвратительной привычкой навещать своих подчиненных, и, хотя Гамильтона такое поведение возмущало, поделать он с этим ничего не мог — пока.

Мак-Фи повел себя достаточно пристойно — для Мак-Фи. Было видно, что Монро-Альфа, чье имя и положение были ему прекрасно известны, произвел на брата Норберта впечатление, хотя он и старался не выказывать этого. К Смиту же он отнесся высокомерно и покровительственно.

— Итак, вы человек из прошлого? Ну-ну — это забавно. Однако вы не слишком хорошо рассчитали.

— Что вы хотите этим сказать?

— А, это был бы уже целый рассказ. Но лет через десять времена, возможно, изменятся к лучшему — не правда ли, Гамильтон? — он рассмеялся.

— Может быть, — коротко ответил Гамильтон, пытаясь отвлечь внимание Мак-Фи от Смита. — Вам лучше обсудить это с Монро-Альфой. Он полагает, что мы можем улучшить жизнь.

Гамильтон тут же пожалел о своих словах, потому что Мак-Фи со внезапно вспыхнувшим интересом повернулся к Монро-Альфе.

— Интересуетесь социальными проблемами, сэр?

— Да, некоторым образом.

— Я тоже. Может, встретимся и поговорим?

— С удовольствием. Но теперь, Феликс, я должен вас покинуть.

— И я тоже, — быстро сказал Мак-Фи. — Может быть, я вас подвезу?

— Не беспокойтесь.

— Вы хотели меня видеть? — поспешил вмешаться Гамильтон.

— Ничего существенного. Надеюсь увидеть вас вечером, в клубе.

Гамильтон понял смысл, вложенный в эту фразу: это был прямой приказ явиться в удобное для Мак-Фи время. Норберт вновь повернулся к Монро-Альфе.

— Мне это ничего не стоит. Нам по пути.

Гамильтон наблюдал за их совместным уходом со смутным беспокойством.