Кей, конечно же, не сказал, чтобы я оставалась с ним. Он просто усмехнулся.

– Тебе пора менять характер, – сказала я задумчиво.

Он лишь молча кивнул, а я, наконец, обратила внимание на его шею – серебряной цепочки, той самой, о которой я так много думала, на нем не наблюдалось! Куда же она пропала?

Оглянувшись, я вышла, все еще пребывая в недоумении. Он носит синий кулон не всегда, нечаянно забыл или в знак солидарности с Антоном перестал таскать? Хотя, какая солидарность? Они же вроде как друг друга не особенно любят?

– Арин! – быстрым шагом заспешила я вслед за вторым музыкантом. – Можно вопрос?

– Да? – остановился он тут же, словно ждал того момента, когда я его окликну.

– Он глупый, – предупредила я парня.

– Задавай.

– У Кея есть то-то вроде талисмана: синий камень на серебряной цепочке?

– Есть. А что? – настороженно спросил он.

– Он всегда-всегда носит эту штуку на шее? – задала я главный вопрос.

– Обычно да. Да, думаю, последние лет пять почти всегда. Почему ты спрашиваешь? – поинтересовался Арин.

– Да так, просто любопытно стало, – задумчиво проговорила я. – Красивый кулон.

– Топаз – камень скорпионов.

– Да? Откуда ты знаешь?

– Моя сестра – скорпион. Хочу задать ответный вопрос, Кэт. Ответишь? Откуда ты здесь взялась?

– Нинка притащила. Нина – это моя подруга, она вроде бы как… хотя это очень приблизительно, в общем, встречается с Келлой.

Арин тихо рассмеялся.

– Что смешного? – удивилась я.

– Прости. Келла не совсем тот человек, который встречается лишь с одной девушкой и хранит ей верность.

– Нинка тоже не такой человек, – отозвалась я, крайне обеспокоенная моральным обликом лучшей подруги.

– Тогда им обоим повезло.

И мы стали спускаться дальше. Нервный блондин и его топаз все никак не выходили у меня из головы.

– Терпеть его не могу, почему Кей такой злой и самодовольный? – тихо проговорила я, когда мы оказались на затемненном втором уровне, который по сравнению с солнечной крышей казался просто филиалом ночи.

– Он редко такой, – задумчиво проговорил бас-гитарист. – Не бери в голову. Не хотел тебя обидеть.

– Думаешь? – скептически спросила я.

Мы остановились около перил, которые в этом помещении были такими высокими, что доходили мне почти до лопаток. Арин устало прислонился к ним, опершись локтями о их поверхность. На первом уровне никого не наблюдалось – ни музыкантов-близнецов, ни термоядерной пары, то есть Нинки и Келлы. Только ватная тишина.

– Не думаю. Знаю, – был дан мне лаконичный ответ.

Я с улыбкой посмотрела в бледное лицо Арина, обрамленное черными прямыми волосами, которые теперь падали волнами на плечо и спину. Он все же хороший человек. Или он говорит мне то, что я хотела бы услышать?

– Кстати, я хотела спросить тебя еще кое о чем. Можно?

– Да, конечно, – отвечал он мне, доставая четки. Интересно, а почему он так редко моргает, глядя в одну точку?

– Я хочу узнать насчет того звонка, – в нерешимости постучала я по перилам. Все же мне сложно говорить на эту тему. – Ну, ты рассказывал мне про Кея.

– Я много чего рассказывал, – философски заметил бас-гитарист группы «На краю». – Что ты хотела спросить конкретно?

– Зачем ты сказал, что якобы я нравлюсь Кею? – и я стала сбивчиво объяснять свою позицию:

– Ну, понимаешь, Кей – он ведь звезда, знаменитость и, может быть, даже будущий герой мировой сцены – так папа говорит, но неважно. В общем, у Кея есть множество поклонниц, вокруг него куча красивых девушек, и, по-моему, он совсем не обременен тем, чтобы найти даму сердца, поэтому я очень-очень сомневаюсь, что кто-то вроде меня может ему понравиться. В общем, Арин, мне кажется, что ты был не прав, когда неожиданно позвонил мне и сказал, что твой друг испытывает ко мне какие-то чувства. Меня это ошарашило.

– Нет, Кэт. Я прав, – на миг парень перестал перебирать свои черные четки. – Я точно знаю, что ты нравишься Кею. Скажи, я похож на лжеца?

Я тут же замотала головой, боясь обидеть его.

– Нет, ты ни в коем случае не лжец. Может быть, ты просто не так понял Кея, он ведь такой непостоянный, как вода, – вспомнилась мне картинка, как светловолосый водил ладонью по холодной, блестящей на солнце воде.

– Как вода? – выпрямился молодой человек. – Он что, рассказывал тебе про воду?

– Ну, не то чтобы много рассказывал, – замялась я, вспоминая ту природную красоту, на лоне которой я и этот дурак оставались наедине недолгое, но памятное время. И от этого воспоминания сердце отчего-то решилось сделать кульбит. А ведь в старом сломанном телефоне есть фотография, где и я и Кей – вместе…

– Это его конек, – заговорщицки прошептал Арин, – не многим он хочет рассказывать про уникальные свойства Н₂О. А когда рассказывает, то кое-что хочет от человека.

– Что? – почему-то мне на миг показалось, что солист «На краю» желает в такие моменты, чтобы слушатели в воде утонули. Ну, или захлебнулись ею.

– Сопоставления, – еще тише и по слогам прошептал длинноволосый брюнет, чуть наклоняясь к моему уху.

– Сопоставления?

– Именно, Кэт. Сопоставляет себя с водой. Подумай над этим. А я не вру тебе. Хотя, мне больше импонирует слово «лгу». Да, не лгу – ты нравишься Кею. Очень.

– Да ладно тебе, он меня в упор не видит. Только орет и издевается, – с печальной улыбкой сказала я и чуть было не добавила, что Кею очень бы подошло иметь характер Антона – тогда он бы был просто идеальным мужчиной. Для меня, естественно, идеальным. Нинка бы ужаснулась – ей нравятся неадекватные парни, а не милые и нормальные.

– Нет. Я даже могу сказать, – продолжал тем временем Арин, – ты очень важный для него человек. Почему – не знаю.

– Мне в это слабо верится, – засмеялась я. – Хотя, это и приятно.

– Ты его привлекаешь. Заводишь. Но на мне Аннибалова клятва, Кэт, и я не могу тебе многого сказать. – И он прижал указательный палец к губам.

Странный он.

– Аннибалова? – никогда не слышала я о такой.

– Она самая. Тяжелая ноша. Оставайся с ним, с Кеем, – добавил он, вздохнул и спрятал четки в карман черных штанов с кучей заклепок и цепочек.

Я промолчала. Ну а что на это можно сказать? «О да, я обязательно останусь с твоим другом и буду ему классной подружкой»?

– А сейчас, – чуть улыбнулся вдруг музыкант, – грозный Кей уходит с балкона и идет сюда. Чтобы вновь начать кричать.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я.

– Мы с ним знакомы очень давно, знаю, – уклончиво отвечал бас-гитарист. – Не отвечай ему и не спорь. С ним бывают такие моменты. Это означает, что в творчестве у него застой.

– Вода вся утекла? – стало смешно мне. Как же около Арина становится спокойно!

– Да. Именно. Ты не с ним, а со мной – он сердится. Он сердит, и у него ничего не получается. Когда что-то не получается – он злой. Это отражается на его творчестве. Он не может писать музыку и тексты. Ну а если не получается писать песни – он в не себя от ярости. Еще больше.

– Замкнутый круг просто, – подивилась я кеевскому тараканьему круговороту в голове.

– Что, завел себе подружку? – как по заказу появился наш милый платиновый блондин, громко хлопнув дверью. Вот же несносный человек – то улыбается, то делает вид, что не замечает, то вообще со странными предложениями ко мне лезет. Может, у Антоши спросить – есть ли у его братика Кирилла какие-то психические отклонения? Нет, не стоит спрашивать.

– Да, – скромно отвечал Арин.

– Что ж, превосходно.

– Ты написал ту вещь, о которой рассказывал? – спросил длинноволосый мирно.

– Естественно, нет. Мне все мешают. Например, вы, – с этими словами парень удалился куда-то, задев меня плечом.

– Арин, а зачем все сюда приехали и почему ничего не делают? – задала я вопрос, интересующий меня уже очень давно. Мне казалось, что жизнь музыкантов более насыщена и дни расписаны от и до. А парни шатаются туда-сюда.

– Сейчас должна быть фотосессия, – ответил Арин, глядя вслед злому другу. – Как раз на крыше. И фотографы приедут прямо сюда. Но из-за пробок они опаздывают, поэтому образовалось окно. После фотосэта будет небольшая репетиция. И вечером мы должны быть на частном концерте для дочери одного известного папы.