Док заправил машину Бейнона бензином из бочки в гараже, а также наполнил две канистры емкостью по пять галлонов, которые поставил в заднюю часть салона. Он выкатил машину во двор, и Кэрол загнала внутрь автомобиль с открывающимся верхом; а потом они отправились в путь.

После двухчасовой езды они достаточно отъехали от проселочных дорог и вернулись на автостраду. Остановились там ненадолго, чтобы свериться со своими картами дорог и выбрать оптимальный маршрут до Канзас-Сити. Город находился далеко на севере, скорее дальше, чем ближе от их конечного пункта назначения. Но это, конечно, было и его преимуществом. От них меньше всего ожидали, что они отправятся именно в это место. И как отправная точка оно не давало никакого ключа к разгадке того, куда они направляются.

По их плану им предстояло бросить машину в Канзас-Сити и сесть в поезд, идущий на запад. Они знали, что этот план далеко не идеален. На поезде ты ограничен в своих перемещениях. Ты принадлежишь к относительно небольшой группе людей, и, соответственно, тебя легче вычислить. И все-таки альтернатива была только одна — лететь самолетом, и поезд все-таки подходил им больше. Ночь была прохладная, а то, что они на большей скорости мчались на север, делало ее еще холоднее.

В неотапливаемой машине Кэрол дрожала и теснее прижималась к своему мужу. Он похлопывал ее покровительственно, заметив: как жаль, что им пришлось оставить автомобиль с открывающимся верхом.

— Это была чудесная машина. Наверное, ты долго ее выбирала, а?

— О. — Маленькое плечико Кэрол потерлось о его плечо. — Это очень мило с твоей стороны — сказать такое, Док, — добавила она. — Даже просто подумать о том, что я испытываю разочарование или неудобство в такое время, как сейчас.

Док сказал, что тут нет ничего особенного: это выходит совершенно естественно у любого чудесного во всех отношениях человека вроде него. Кэрол укорила его, легонько ущипнув.

Они ехали уютно устроившись плечо к плечу, и каким-то образом, несмотря на то что температура падала, в машине, казалось, становилось теплее. Кэрол успокоилась и приободрилась. Док оставался Доком — ласковым, забавным, успокаивающим, излучающим передающееся другим людям добродушие, которое объяснялось его абсолютной уверенностью в себе.

Так было в прошлые ночи. Хорошие ночи (всегда кажется, что хорошее было в прошлом) до тюремной отсидки Дока. Кэрол не смогла бы сказать, что именно нарушило эту благостную атмосферу. Но постепенно она обнаружила, что отстраняется от Дока, сдвигаясь в сторону своего сиденья. Она начала задумываться над словами Дока, над интонацией его голоса, сменой выражений на его красивом неброской красотой лице.

То ли Док заметил перемену, то ли нет, то ли знал, что является тому причиной, то ли нет... Но что характерно и очень правильно: он не всегда позволял себе знать, что думает или чувствует. Он пришел к некоему решению и решил придерживаться некоей линии поведения. Если нельзя преодолеть препятствие, не следует обращать на него внимание. До тех пор, пока это возможно. Или до тех пор, пока сама собой не наклюнется более удачная линия поведения.

За пару часов до рассвета он заправил машину из двух канистр. Снова отправившись в путь, он наконец спросил Кэрол, не встревожена ли она чем-то.

— Если я сделал или сказал что-то...

— Нет, — ответила она. — Наверное, дело в том... Ладно, не важно! Не обращай на меня внимания, Док.

— Конечно же я буду обращать на тебя внимание, — сердечно сказал Док. — Сейчас и в любое другое время. Так что давай разберемся с этим делом, что бы это ни было.

— Ну, вообще-то это пустяк, но... — Она заколебалась, посмеиваясь нервно и виновато. — Наверное, мне просто пришло в голову, что если ты... если ты настроен определенным образом, я, вероятно, не узнаю об этом.

— Да? — Его голос устремился вверх. — Я не уверен, что понимаю.

— Я говорю про Бейнона!

— Про Бейнона? — Он с любопытством посмотрел на нее. — Но что о нем говорить? Ты все объяснила. Я поверил тебе. Все разрешилось.

Снова над машиной сомкнулась тишина. Они мчались по тоннелю, который фары высвечивали в ночи, и черные стены сходились позади них. Время и пространство существовали лишь в каждый конкретный момент. Позади и во все стороны от них была одна темнота.

Док подвинулся в кресле и достал из кармана сигареты. Он закурил две из них и передал одну ей. И через некоторое время после того, как с этим было покончено, она снова придвинулась ближе к нему.

Он притянул ее еще ближе. Вытащил из-под себя нижнюю часть полы пальто и обернул ею колени Кэрол.

— Так лучше? — спросил он мягко.

— Лучше. — Она кивнула. Потому что так оно и было. Стало теплее. Друг или враг, по крайней мере, с ней кто-то был, и это было лучше, чем совершенное одиночество.

— Я понял, о чем ты говорила, — продолжал он негромко. — Я просто не знал, как на это ответить. Или что с этим делать.

— Я понимаю, Док.

— Это ставит меня в безвыходное положение. Если я соглашусь, это притворство. Если нет — это также повод для беспокойства. Понимаешь, дорогая? У тебя просто не должно быть таких мыслей. Это глупо, и это опасно, и... ты понимаешь это или нет?

— Я понимаю. — Она кивнула; а потом отчаянно, почти срываясь на крик, спросила: — Значит, все в порядке, Док? Честно? Ты не сердишься и у тебя нет никаких подозрений? Все так, как было всегда?

— Я уже сказал об этом. Я сделал все, что в моих силах, чтобы показать тебе это.

— Но ты в любом случае мог это сделать! Ты мог быть слаще меда и все это время замышлять... замышлять...

— Кэрол, — сказал Док успокаивающе. — Моя бедная милая девочка.

Она отрывисто всхлипнула, вздохнула и заснула у него на плече.