Атланта, штат Джорджия

Несколько лет тому назад

— Мама, а вон та звезда как называется? — Бонни протянула ручку, указывая на сияющую точку в ночном небе. — Она такая яркая.

— Это не звезда, а планета. Венера. — Ева крепче обняла устроившуюся у нее на коленях дочь. — Я рассказывала тебе о Венере, Бонни.

— Не помню, мам. — Она снова прильнула к плечу матери, блаженно притихшей в большом плетеном кресле. — Правда, сегодня все какое-то… другое?

— Другое? Мы же сидим на этом крыльце почти каждый вечер. — Мама и дочка ценили это время. После ужина они выходили на крылечко, как в гнездышке, усаживались в кресле и смотрели на звездное небо. Ева даже купила книжку по астрономии, чтобы находить созвездия и рассказывать о них Бонни. — А что не так, зайка?

— Не знаю. — Девочка скользнула взглядом по темному куполу с перемигивающимися звездочками. — Они как будто ближе сегодня. Кажется, только протяни руку и дотронешься. Мам, они хотят, чтобы я их погладила.

Ева рассмеялась и прижала к себе малышку.

— Может быть, когда-нибудь, когда ты вырастешь, так и случится. Ты хотела бы стать астронавтом, летать с одной планеты на другую?

Бонни хихикнула.

— Вот было бы классно! Как в сериале «Звездный путь». Только у меня нет таких ушей, как у мистера Спока.

— Можно обойтись и без них, — улыбнулась Ева и, откинувшись на спинку кресла, с надеждой посмотрела в небо. — Но звезды так далеко, мы не знаем, что найдем там. Ты не боишься?

Бонни молчала, не отрывая взгляда от звезд.

— Бонни?

— Я не боюсь, мама. — Она повернулась и посмотрела Еве в глаза. — И ты тоже не бойся. У меня все будет хорошо.

Ева уже не улыбалась. В выражении лица дочери промелькнуло что-то такое, отчего ей стало не по себе. Бонни уже не выглядела семилетней девочкой — она вдруг странным образом посерьезнела и словно повзрослела.

Чепуха, конечно. Просто воображение разыгралось.

— Не буду. — Ева поцеловала дочку в носик. — Потому что мы лучше оставим тебя на Земле и не станем скакать с планеты на планету. Мы с бабушкой Сандрой очень скучали бы по тебе. — Она легонько дернула Бонни за мочку уха. — И ты права, твои уши совсем не такие, как у мистера Спока. — Ева крепко обняла дочку и чмокнула ее в макушку. — А теперь пора в ванную. Ты говорила, что у вас завтра в школе пикник намечается? Беги к бабушке, скажи, чтобы наполняла ванну, и подумай, в чем пойдешь.

— Посидим еще одну минутку. Не хочу, чтобы ты уходила. — Бонни теснее прижалась к матери.

Ева тоже не хотела отпускать дочку. Смутное ощущение тревоги не проходило. Может, стоит задержаться, подождать, пока оно рассеется?

— Хорошо, но только минутку. Не только ты идешь завтра в школу. Мне еще надо подготовиться к тесту по английскому.

— Но ведь сегодня вечер какой-то особенный, не такой, как все, — прошептала Бонни. — Неужели ты не чувствуешь?

С Бонни особенным был каждый день, каждая минута. С самого момента появления на свет малышка стала центром того мира, в котором жила Ева. Но в их сегодняшней близости и впрямь было что-то необычное, странное и прекрасное. Что-то, от чего Еве не хотелось отказываться. При мысли о том, что это все же придется сделать, она едва не запаниковала.

— Чувствую. — Она обеими руками обняла малышку. — Чувствую, милая.

Бонни вбежала в спальню Евы в желтенькой пижаме с оранжевыми клоунами. Кудрявые рыжие волосы растрепались, на лице сияла счастливая улыбка. — Мама, Линдси говорит, что ее мама разрешает ей надеть завтра маечку с Гуфи. Можно мне надеть мою с Багзом Банни? Мы ведь пойдем на пикник в парк.

Ева оторвалась от лежавшего перед ней учебника английского.

— Конечно, можно, милая. — Она улыбнулась. — Мы же не хотим, чтобы Линдси затмила нашу красоту.

— Мне все равно. Пусть тоже будет красивая. Она же моя подруга. Ты сама говорила, что друзьям надо желать лучшего.

— Ты права. А теперь беги в кроватку.

Бонни не спешила уходить.

— Мамочка, я знаю, что тебе надо заниматься, но, пожалуйста, почитай мне сказку, — попросила она. — Самую-самую коротенькую, ладно?

— Тебе ведь бабушка читает, милая. И ей это нравится.

— Я люблю бабушку, — прошептала Бонни, подойдя ближе, — но еще больше люблю, когда читаешь ты.

Ева посмотрела на учебник. Хотелось бы лечь до полуночи, а надо еще столько выучить к экзамену… Но Бонни смотрела на нее с таким умилительным и просящим выражением. К черту экзамен. Разве не для дочери ты учишься? Разве не для нее живешь?

— Беги за книжкой и выбирай сказку. — Она отодвинула учебник и поднялась. — Можешь не выбирать самую короткую.

Личико Бонни осветилось, как Таймс-сквер в Рождество.

— Нет, мама, обещаю… — Она выскочила из комнаты и вернулась через несколько секунд с книжкой доктора Сьюза. — Мне нравятся стишки, и читать их быстрее.

Ева села в кресло-качалку, которое облюбовала с самого рождения Бонни.

— Забирайся ко мне. Мне тоже нравится доктор Сьюз.

— Я знаю. — Бонни вскарабкалась матери на колени и привычно склонила голову к ее плечу. — И раз уж книжечка маленькая, то… можно еще песенку?

— По-моему, вполне обоснованная просьба, — с серьезным видом сказала Ева. У них уже сложились свои маленькие традиции, и каждый вечер Бонни пела с матерью одну из своих любимых песенок. — Какую ты хочешь сегодня?

— «Все красивые лошадки». — Малышка повернулась и изо всех сил обняла Еву. — Я люблю тебя, мама.

И Ева обняла дочку. Волосы у Бонни были мягкие, шелковистые, душистые и искрились, словно нимб ангела. В ее маленьком тельце билась самая драгоценная для Евы жизнь. Господи, какое счастье!

— Я тоже люблю тебя, милая.

Бонни поерзала, устраиваясь поудобнее, тесно прижалась к ее плечу.

— Начинай, мама.

— Баю-бай, не плачь, дитя, — тихонько запела Ева.

— Засыпай, малыш мой сладкий, — вступил тоненький голосок Бонни.

Момент был редкий, такой бесценный. Ева крепче обняла Бонни и почувствовала, как перехватило горло, мешая петь.

— Утром ждет тебя пирог…

Детский голосок был едва слышен:

— И красивые лошадки…

«Пора идти, надо заниматься», — подумала Ева. Нет, еще немного. Расставаться не хотелось. Бонни была сегодня такая нежная, такая любящая. И как будто всем сердцем тянулась к матери.

Ева смотрела на спящую дочку, свернувшуюся во сне калачиком. Она казалась такой маленькой и хрупкой. Материнское сердце сжалось от любви и нежности. Бонни уже исполнилось семь, но столько ей никто не давал.

При внешней субтильности девочка проявляла иногда недетскую мудрость. С самого начала, со дня рождения, Бонни была особенным ребенком. Ева родила ее вне брака, когда ей самой не исполнилось и семнадцати. Страстный роман с Джоном Галло продолжался всего четыре недели, но подарил ей Бонни.

А ведь поначалу она собиралась отдать девочку в приемную семью. Сейчас сама мысль об этом казалась невероятной и дикой. Едва увидев дочку в первый раз, Ева поняла — они всегда будут вместе.

Всегда.

Разговор на крыльце напомнил, однако, о том несомненном факте, что когда-нибудь Бонни вырастет и уйдет из дому.

Думать об этом было больно. И не надо.

Ведь это произойдет еще не скоро. Пока что Бонни — ее малышка, и впереди у них годы. И она будет дорожить каждым мгновением, как это было сегодня.

Ева наклонилась и поцеловала дочку в нежную шелковистую щечку.

— Спокойной ночи, милая, — прошептала она. — И сладких тебе снов.

— Сны… — Веки Бонни дрогнули. — Они такие чудесные. Во сне можно протянуть руку и дотронуться… — Она снова уснула.

Ева повернулась, вышла и тихонько закрыла за собой дверь.

— Ну что, уснула? — Мать Евы уже стояла в коридоре. — Я бы и сама ее уложила. Ты же говорила, что у тебя завтра тест.