Раздался смех Жака.

– Но все-таки продолжайте свои попытки, – отсмеявшись, распорядился он. – Французам очень важно узнать, где находится этот человек. Он уже достаточно неприятностей причинил нам, вдруг появляясь в тех местах, где его меньше всего ожидали.

– Я постараюсь, – пообещала леди Граттон. – Я ведь всегда стараюсь выполнить то, о чем вы просите.

– В конце недели у меня будут еще вопросы, – сказал ей Жак. – И любые полезные сведения, какие вам удастся раздобыть, будут щедро оплачены.

– Ах, вы так любезны! – восторженно отозвалась леди Граттон.

Притаившаяся за дверью Шенда вдруг услышала подле себя сопение – это Руфус вышел из комнаты вслед за нею и легонько фыркнул, словно чихнул, видно пыль попала ему в нос. Не успела Шенда опомниться и схватить его на руки, как дверь в гостиную с силой распахнулась, и она оказалась лицом к лицу с незнакомым мужчиной.

– Кто вы такая? Что вы здесь делаете? – резко спросил он, и голос его в темноте прозвучал громко и грозно

В первую секунду Шенда ничего не соображала кроме того, что от этого человека исходит опасность. Если он решит, что она следила за ним, он может напасть на нее. Сердце у нее замерло, перехватило дыхание.

Но тут она спохватилась, что если он разоблачит ее, подозрение его падет на графа. И тут, словно покойный батюшка ее надоумил, она вдруг сообразила, как надо ответить:

– Я… прошу меня простить… если я вас побеспокоила, сэр, – дрожащим детским голоском пролепетала она, – но моя собачка… просится погулять, и я… я иду с ней на улицу.

Одно страшное мгновение ей казалось, что француз не поверил. Он сделал еще шаг к ней, но увидел собаку и, наверное, из-за этого остановился. А тут подоспела леди Граттон и сказала из-за его спины.

– Не беспокойтесь. Это всего лишь моя камеристка.

Шенда, словно в жутком сне, сделала маленький реверанс и пошла вниз по лестнице, держась за перила. Но, закрывая за собой дверь, он тихо сказал пофранцузски:

– Il faut la tuer!

Шенда уже схватилась за ручку входной двери, когда до ее сознания дошел смысл этих слов. Словно приговор, написанный у нее перед глазами огненными буквами: «Уничтожить». Ей стало так страшно, что на миг у нее отнялись ноги. Но Руфус уже выскользнул в приоткрытую дверь, и она поневоле вышла вслед за ним.

Лакеи на козлах дожидающийся у крыльца кареты смотрели на Шенду с изумлением. А она, словно направляемая чьей-то властной рукой, сдержала шаги и заставила себя неторопливо и спокойно пройти мимо. Но в душе у нее царил ужас: «Il faut la tuer!»

Этого и следовало ожидать от бонапартовского шпиона, естественно, что он не захочет рисковать.

Шенде показалось, что она целый час шла до угла Беркли-сквер. Но вот наконец и площадь. Кареты со слугами шпиона больше не видно. И тогда Шенда бросилась бежать. Никогда в жизни она не мчалась с такой скоростью. Добежав до графского дома, она увидела, что фонарь у подъезда еще горит. Она перевела дух. Но тут ей пришло в голову, что лакеи в карете могли двинуться следом за нею, и тогда – о ужас! – они будут знать, в какой дом она зашла. Она опасливо оглянулась через плечо: слава Богу, на залитой лунным светом площади – ни души.

Шенда взбежала по ступеням крыльца и осторожно, едва-едва, стукнула дверным молотком, чтобы громкий стук не разнесся по пустынной площади. А то еще услышат лакеи у дверей леди Граттон или даже сам ее гость.

Прошел, кажется, целый век, прежде чем дверь отворилась. Выглянул ночной швейцар, глаза у него были мутные, верно, он спал в мягком кресле, поставленном для него в холле. Шенда присмотрелась и, к своему великому облегчению, узнала слугу из замка, которого знала много лет.

– Его сиятельство… дома… Джеймс? – срывающимся голосом спросила она, и не дожидаясь ответа, протиснулась к нему в приоткрытую дверь. – Неужели это вы, мисс Шенда, – изумился слуга. – Его сиятельство дома, вон там. – Он указал рукой на дверь в дальнем конце холла. – Вот ужо, запру дверь и пойду доложу ему о вас.

Но Шенда не стала ждать, пока он справится со щеколдой, а бросилась через холл и распахнула дверь комнаты, в которой, как ей предстояло узнать впоследствии, находился хозяйский кабинет.

Граф стоял у окна, выходящего на маленький дворик позади дома. На шум он резко обернулся.

Шенда совсем потеряла голову от испуга и, ища у графа защиты, подбежала и прижалась к его груди.

– Я… я узнала… вашего шпиона! – задыхаясь, проговорила она. – И он собрался… меня… убить!

Речь ее звучала невразумительно, но разве это важно? Важно, что он рядом и – он ее защитит? Шенда уткнулась лицом ему в плечо.

Он обнял ее и ощутил, что она вся дрожит.

– Не бойтесь, – проговорил он тихонько. – Он не сможет причинить вам вреда.

– Он… сказал: «Il faut la tuer!», – шепотом, обмирая, повторила Шенда страшные слова. Она хотела, чтобы граф понял, как опасны и беспощадны шпионы Бонапарта.

– Он и вас… тоже может… убить! – прошептала она ему.

И потому, что ей было так жутко и она боялась не только за себя, но и за него, она горько разрыдалась.

Граф прижал ее к груди. Только теперь он понял, что чувства, которые у него вызывала Шенда, он еще не испытывал ни к одной женщине. Ему хотелось оберегать ее, заботиться о ней. И больше всего хотелось оградить ее от таких отвратительных явлений, как продажность Люсиль, как жестокость наполеоновских наймитов, как развратный лондонский высший свет, в котором нет места невинности и чистоте.

И, прижимая к себе заливающуюся слезами Шенду, граф понял, что влюблен, страстно и навсегда.

Люсиль Граттон налила себе еще бокал шампанского. И, поднеся его к губам, увидела, что Жак стоит у закрытой двери гостиной и лицо его мрачно.

– Не хмурьтесь, Жак, – сказала она. – Эту девушку я привезла из деревни, так как она хорошо шьет. Она молода, глупа и совершенно безобидна.

– Но вы говорили, что у вас в доме никто не может нас подслушать! – укоризненно проговорил Жак.

– Откуда же мне было взять, что деревенская дурочка вздумает в эту пору выводить погулять свою собачку?

– Она опасна! – воскликнул Жак. – Завтра утром я пришлю пилюли, и проследите, чтобы они попали ей в пищу или в питье.

– Значит, вы всерьез хотите ее убить?

– Уничтожить – это более верно слово.

– Ах, право, Жак, – попробовала было возразить леди Граттон. – Нельзя же чтобы у меня по всему дому валялись трупы. Стоит только кому-то проведать и пойдут разговоры, разве вы не понимаете? И потом, она же из замка Эрроу,

– Люди из замков тоже смертны, – язвительно произнес Жак. – А у вас появится повод выразить графу соболезнование и наглядно показать ему, как вы огорчены, что он лишился служанки.

– Вот еще! – надула губки леди Граттон. – Как я могу думать о слугах, когда вы со мной?

Она поставила бокал с шампанским и обвила руками его шею.

– Милый Жак, – проговорила она томно. – Больше всего вы нравитесь мне на ложе любви.

Он не сразу поддался соблазну. Но потом все же спросил изменившимся голосом:

– Так вот чего вы хотите?

– Могу ли я не хотеть этого, когда рядом со мной – вы?

Она потянулась к нему губами и, целуя, удостоверилась, что привела его в возбуждение.

– Пойдемте наверх, – шепнула она. – Эта противная девчонка уже, должно быть, закрылась у себя.

Жак задержался, чтобы налить себе еще вина, а леди Граттон пошла к двери. С площадки она увидела, что входная дверь по-прежнему полуоткрыта, и шепотом сказала ему через плечо:

– Она еще не возвращалась. Так даже проще. Идемте наверх, и закройте за собой дверь гостиной.

Он так и сделал. Но на площадке помедлил, глядя вниз на приоткрытую входную дверь.

– Жак! – тихим гортанным голосом позвала Люсиль, и в ее призыве прозвучало столько страсти, что противиться ей долее у него не осталось сил. И хотя на душе у него было неспокойно, он быстро взбежал по лестнице и скрылся в спальне.