Арабелла не ответила, только позвонила в колокольчик, призывая лакея. Принц поднял лорнет и принялся в шутку разглядывать сквозь него кожу своей возлюбленной, она же делала вид, что сопротивляется и протестует против столь лестного внимания.

– Джордж, налейте себе выпить, – предложила Арабелла, жестом указывая на буфет.

Снова открылась дверь.

– Лорд Морпет, ваша светлость, – объявил Тидмаус, подавая визитную карточку на серебряном подносе.

– Право же, мадам, вы нарасхват, – обратился к ней принц. – Человек не может и минуты поговорить с вами тет-а-тет.

– Я всегда к вашим услугам, сэр, – возразила Арабелла.

Принц весело рассмеялся:

– Это вы просто так говорите, моя дорогая мадам. Но когда бы я ни приехал к вам, вы окружены визитерами. – Он открыл изящную табакерку севрского фарфора и предложил угоститься Фоксу, прежде чем взять из нее понюшку.

– Впустите его, Тидмаус.

Вошел лорд Морпет, и поскольку в комнате собралась целая компания завзятых вигов, разговор переключился на политику. Арабелла с удовлетворением оглядывала своих гостей. Она еще была далека от того, чтобы стать хозяйкой политического салона и соперничать с герцогиней Девонширской. И все же дом на Кэвендиш-сквер становился почти так же популярен, как Девоншир-Хаус.

– Джека нет дома, леди Арабелла? – спросил Джордж Кавена, протягивая лакею, проходившему мимо с подносом, уставленным графинами, свой бокал. – Я надеялся перекинуться с ним парой слов.

– О, не более получаса назад я видел его на Маунт-стрит, – сообщил лорд Морфет. – Он выходил из дома Уорта.

Леди Джерси издала нежное чириканье.

– О, милая леди Уорт – сказала она. – Просто удивительно, как она хорошеет день ото дня. Не выглядит ни на минуту старше, сколько бы ни прошло времени. Потому-то мужчины и толпятся вокруг нее.

Она отпила крошечный глоточек чаю и улыбнулась Арабелле.

Улыбка гиены, подумала Арабелла свирепо, скоро появится падаль. Было достаточно омерзительно, когда эта женщина впивалась когтями в плоть жен своих любовников, но еще хуже то, что она попыталась уязвить женщину, с мужем которой ее ничто не связывало. Хотя, возможно, когда-то Джек тоже был близок с Фрэнсис Вильерс.

После замечания леди Джерси наступило настороженное молчание. Оглушительная тишина. Фокс попытался повернуть беседу в другое русло, заговорив о недавней смерти Джеймса Босуэлла. Арабелла тотчас же откликнулась и выразила свое мнение по поводу работы автора хроники, ни словом, ни взглядом не давая понять, что слышала реплики лорда Морпета и леди Джерси, и когда Джек вошел в салон получасом позже, она вежливо улыбнулась ему.

Он поклонился принцу, приветствовал всех остальных, легонько коснулся поцелуем руки жены, прежде чем взять бокал вина у лакея, приблизившегося с подносом, и сел напротив нее.

– Убирайтесь, невоспитанные псы, – обратился он к собакам, отталкивая их, пытавшихся лизать его длинные белые руки.

Они продолжали отчаянно вилять хвостами, не принимая всерьез критику.

– Красивые собаки, – заметил принц, завладевший рукой леди Джерси.

– Совсем невоспитанные, – отозвался Джек сварливо. – Ложитесь, или я вас выставлю.

– Борис… Оскар, идите сюда, – окликнула их Арабелла.

Она все еще не могла понять, что такое есть в Джеке, что превращает даже самых свирепых собак в обожающих его рабов. Они подошли к ней и тяжело опустились у ее ног, испуская вздохи раскаяния.

Получасом позже ушел последний из гостей, и Джек, проводив их, вернулся в салон.

– Должен поздравить тебя, дорогая, – сказал он, опираясь плечами о каминную полку и внимательно глядя на нее. – Тебе удалось завоевать положение в обществе даже раньше, чем я ожидал. Принц обивает твой порог чуть ли не каждый день, да и Йорк был здесь не далее как вчера.

– Они не настолько неприятные и раздражающие, как мне показалось сначала, – сказала она. – По крайней мере герцог. – Чуть скривив рот, она продолжала: – По-своему и принц ничего, но как только появляется леди Джерси, он глупеет, просто теряет лицо.

Джек поднял брови, удивленный столь суровой критикой, причина которой была ему непонятна.

– Может, брак его изменит? – предположил он.

– С чего бы это? – спросила Арабелла. – Обычно брак не влияет на холостяцкие привычки мужчины.

Уже произнеся эту фразу, Арабелла почувствовала, что готова откусить себе язык. С того вечера в опере ни один из них не упоминал о леди Уорт. И та тоже не появлялась в доме на Кэвендиш-сквер, хотя на светских раутах и обедах они несколько раз встречались и были всегда подчеркнуто и даже чрезмерно учтивы друг с другом.

Лицо Джека осталось непроницаемым.

– Думаю, мне стоит уехать недельки на две в Лэйси-Корт, – сказала Арабелла. – Я могла бы захватить сюда Мэг.

– Что за срочность? – спросил Джек.

Он достал понюшку табаку и теперь смотрел на жену прищурившись. Она медленно пила мелкими глотками шерри.

– Арендаторы привыкли к тому, что Лэйси-Корт обитаем. Мой отец часто жил там, и хотя Фредерик редко его навещал, зато я…

Он перебил ее, и в глазах его снова сверкнул опасный, будто лезвие, огонек.

– Вы забываете, мадам жена, что Лэйси больше не существует. Единственное имя, которое теперь идет в счет, – это Фортескью, и вы носите его.

Она поставила свой пустой бокал.

– Я не нуждаюсь в напоминании об этом, – ответила Арабелла, отворачиваясь.

Джек подошел к ней и положил руки ей на плечи, потом наклонился и поцеловал ее сзади в шею, отведя искусно уложенные волосы. Он почувствовал, как она затрепетала от его прикосновения, и руки его скользнули и охватили ее груди и ощутили их теплоту под тонким батистом ее утреннего платья.

– Это на всякий случай, как напоминание, что значит носить мое имя, – прошептал он, целуя ее в ухо, проводя языком по изогнутой раковине так, что она поежилась и поневоле рассмеялась.

– Черт тебя возьми, Джек Фортескью! – воскликнула она, пытаясь увернуться от него. – Что, если кто-нибудь войдет?

– Я верю, что мои слуги не так уж плохо воспитаны, чтобы входить без стука, – сказал он, и дыхание его прошелестело, касаясь ее уха.

Она вывернулась из его объятий и оглядела себя в зеркале над камином. Щеки ее пылали, глаза светились. Он умел сотворить с ней это, даже если она была полна решимости противостоять.

– Нет, – сказала она, когда он снова подошел к ней сзади. – У меня договоренность с леди Пивенси. Мы хотим побывать в Ботаническом саду, и я должна переодеться.

– Ты всегда можешь послать записку и извиниться, – предложил он, наблюдая в зеркале за ее лицом.

– Было бы невежливо, если бы я предупредила ее только сейчас, – ответила Арабелла. – Кроме того, меня очень интересует сад. А там есть сорт орхидей, которые я видела лишь на картинке.

На мгновение в его ясных серых глазах обозначилось разочарование, но они тут же приняли свойственное им выражение сдержанности и бесстрастия.

– Разумеется, мне не стоит и пытаться соревноваться с орхидеями, моя дорогая.

Он отвернулся и бросил через плечо:

– Кстати, я уезжаю из города на несколько дней.

– О! – Как Арабелла ни пыталась не проявлять любопытства, все-таки не смогла совладать с собой: – Куда?

– У меня есть имение в Херефордшире. Там возникли сложности с одним из арендаторов. Надо кое-что обсудить с управляющим.

– Понятно. И когда же ты уезжаешь?

– Сегодня днем.

– В таком случае увидимся, когда ты вернешься.

Она улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и вышла из комнаты.

Джек смотрел на закрывшуюся за ней дверь, сознавая свое полное бессилие и поражение. Он собирался пригласить ее поехать с ним, но не желал унизиться до просьб.

Арабелла испытала гораздо меньшее удовольствие от посещения Ботанического сада, чем ожидала. У нее слегка разболелась голова, а Хелен Пивенси, общество которой она обычно находила приятным, нынче показалась ей довольно нудной. Успеет ли она домой до отъезда Джека? Он не пригласил ее сопровождать ее, но она бы могла намекнуть, что не прочь к нему присоединиться. Глоток свежего деревенского воздуха был бы ей полезен.