– Спасибо за розы! Здесь в Рейвенхерсте вы соблюдаете сельский распорядок дня? Попросите одного из слуг проводить меня в мою комнату. Я хочу подготовиться к обеду.
– Найдем маму, – ответил он. – Я не сомневаюсь, что она захочет сама проводить вас в вашу комнату.
Леди Денвилл не пришлось долго искать, потому что она уже спускалась им навстречу. Она выглядела слегка обеспокоенной, но когда увидела Кресси, ее лицо засияло, и она поспешила заключить ее в свои объятия.
– Дорогая детка! Я удивлялась, куда ты подевалась, я же с тобой и парой слов не обменялась!
– Прошу прощения, мэм! Денвилл повел меня показывать ваш розарий и был так любезен, что нарвал мне этих прекрасных цветов. Что за чудо, посмотрите! Розарий тоже замечателен! Ничего подобного у нас в Стейвли нет!
– Он красив, не правда ли? – согласилась леди Денвилл. – Так много пришлось поработать над этим! Кресси, я должна тебя предупредить, что здесь скучнейшая компания. Меня буквально давит мысль, что мне пришлось пригласить вас, бедное дитя! И мой брат, который всем надоест своими скучными разговорами и нравоучениями, и Эмма, которая становится все более бесцветной, не говоря уж об Эмброузе, которого можно принять за дамского угодника…
– Вы меня не приглашали, крестная! – смеясь, прервала ее Кресси. – Я прекрасно знаю, что меня вам навязали! И считаю, что любое общество, в котором присутствуете вы, не может быть скучным.
– Да, но я уже чувствую себя без сил, – сказала ее светлость. – И была вынуждена приказать Нортону перенести обед, потому что ваша бабушка очень не хотела засиживаться допоздна. Таким образом, мы будем обедать в шесть, моя дорогая. Только я не понимаю, почему нужно обедать при дневном свете лишь потому, что ты в деревне! Однако это будет не так уж плохо, так как я приказала подать ужин в одиннадцать; после того как леди Стейвли удалится спать.
– Вы не можете сказать, Кресси, что я вас не предупредил, что у меня тоже есть родственники, которые заставляют меня краснеть! – вставил Кит.
– О Боже! – воскликнула леди Денвилл. – Ну, видите, насколько я невнимательна! Но Кресси знает, что ее бабушка всегда приводит меня в содрогание.
– Да, я знаю! – заверила Кресси, глядя на нее изумленными глазами. – Она не очень взволнована, мэм? Вы не сердитесь на меня, что я сдала ее в ваши руки? Я прошу простить меня, но вам с ней будет проще, если меня не будет поблизости. Вы тоже это понимаете?
– Я не думаю, – сказала леди Денвилл, подумав немного. – Но признаюсь, что, когда я ее проводила несколько минут назад в ее комнату, она уже не была такой беспричинно злой! Я не хочу сказать, что у нее было очень хорошее настроение, но, к счастью, она заметила, что парчовые занавеси в голубом салоне выцвели – я никогда бы не подумала, что за это можно благодарить. К… Ивлин, потому что я их выписала из Лиона, и их цена привела твоего папу в ужас. На самом деле я очень рассердилась, когда увидела, как они ужасно выгорели! Но бывает, что все неожиданно оборачивается к лучшему: у леди Стейвли значительно улучшилось настроение, когда она смогла сказать мне, какую глупость я в свое время совершила. Дорогая Кресси, я думаю, мы с тобой немедленно пойдем в твою комнату, потому что мы не должны заставлять твою бабушку ждать обеда! Мне сказали, что ты не взяла с собой свою горничную, поэтому я пошлю к тебе Римптон, и не позволяй ей, дорогая, строить из себя светскую даму! Я порой удивляюсь, почему я ее терплю, но она замечательная горничная!
Хотя мисс Стейвли и не сомневалась в способностях мисс Римптон, она отклонила ее услуги, сказав, что Джейн, прислуга бабушки, сделает все, что необходимо, потому что речь шла лишь о том, чтобы надеть очень идущее Кресси платье из оранжевого крепа. Это и было сделано в комнате вдовствующей особы и при ее неусыпном наблюдении. Она снизошла до сдержанного одобрения платья, однако заметила, что юбка слишком узка, добавив, что не знает, во что превратится мир, если женщины станут выглядеть как палки. Пренебрегая модой, сама она была одета в платье из жесткого черного шелка, надетого на вышитый серебряными нитями чехол, накрахмаленный чепец из черного кружева и митенки. В одной руке она держала веер. В отличие от своей внучки, которая носила легчайшие шелковые сандалии, она выбрала из своей обширной коллекции старомодной обуви пару туфель с высокими каблуками и пряжками. Кресси с озорством заметила, что ей не хватает только мушки на щеке.
– Мушки вышли из моды еще до твоего рождения! – уничтожающе ответила вдова. – Теперь ты можешь идти, Джейн. Погоди, дай мне трость – ту, из черного дерева! Да, эту. И скажи Уильяму, чтобы он сейчас же пришел поддержать меня на этих скользких ступенях! – Она повернулась, чтобы оглядеть Кресси, как только дверь захлопнулась за служанкой. – А где же ты была, мисс? – спросила она.
– Гуляла по розарию с лордом Денвиллом, мэм! – сказала Кресси, ничуть не смущенная резкостью вопроса.
– Хм-м! – Миледи внимательно изучила свое лицо в зеркале, взяла скрюченными пальцами пуховку и нанесла на свои щеки последний слой пудры. – Даже и не спросила, нужна ли ты мне!
– Я знала, что не нужна, бабушка, – ответила Кресси, неустрашимо глядя на нее. – Ты сказала, чтобы я не вертелась перед носом, если только не хочу вывести тебя из терпения, чего я, даю слово, не хотела! Кроме того, бабушка, я полагала, что если о тебе заботится леди Денвилл, мне нет ни малейшей нужды оставаться здесь.
– Амабел Денвилл – настоящая дурочка! – откровенно заявила вдовствующая особа. – Она всегда такой была – и будет! – она задумчиво пожевала челюстями. – Когда-нибудь она станет похожа на меня – старый мешок с костями! Но вот что я тебе скажу, девочка! Если бы хоть одна из моих дочерей обладала десятой долей ее очарования, я бы поблагодарила Бога за это! Помоги мне встать из этого кресла! Я должна бы лежать в постели со своей жидкой овсяной кашей! А вместо этого я спускаюсь обедать и, если смогу, после этого еще сыграю партию в трик-трак с Космо Клиффом. Но, пожалуй, не смогу: я слишком стара, чтобы трястись по деревенским дорогам! И уверена, что выдержала это только ради тебя!
Эта злобная речь не предвещала ничего хорошего, да и настроение вдовствующей особы не стало более благодушным, пока все общество не село обедать. Тогда она немного смягчилась. За это хозяйка должна была благодарить мистера Долиша. Не зря этот гений потребовал непомерную плату: он также хорошо знал, что предложить очень старой леди, как и то, каким образом сервировать большой обед из двух полных перемен, состоящий из полдюжины следующих друг за другом блюд и более тридцати гарниров и салатов. Вдовствующая особа, ожившая после супа со свежим горошком, позволила уговорить себя попробовать кусочек палтуса, за которым последовали несколько кусочков нежного молодого оленя, поданных с соусом шеврей; обед она заключила блюдом из спаржи, срезанной и поданной в кухню огородником за десять минут до приготовления. Спаржа была такой сочной, что она пожелала сделать Киту комплимент за его повара. В своей откровенной манере она сообщила, что слишком сильно наелась и, вероятно, ночью не сможет сомкнуть глаз; но все заметили, что когда она покидала столовую, то смогла обойтись без посторонней помощи и выглядела уже не такой дряхлой.
Хотя Кит был склонен согласиться, что Космо мог бы развлечь вдовствующую особу игрой в карты, он никак не мог себе представить, что она вынесет плоские банальности его тетушки.
Велико же было его удивление, когда, войдя несколько позже вслед за своим дядей и кузеном в гостиную, он обнаружил этих двух дам сидящими рядом на софе и оживленно беседующими. Кит узнал причину столь внезапной и необычайной дружбы только тогда, когда он зашел перед сном к матери, чтобы пожелать ей спокойной ночи. «Это было невероятное везение! – заявила ее светлость. – Бедная Эмма рассказывала какую-то скучнейшую историю и обронила имя, которое внезапно заставило леди Стейвли навострить уши. После исчерпывающего обсуждения, в ходе которого они перебрали почти все благородные семейства страны и большую часть мелкопоместного дворянства, было установлено, к взаимному удовлетворению обеих дам, что они в некотором роде родственницы».
