— И все же я не могу понять, как это ты слепил фигурки, чихнул, и они вдруг оживились? — вновь повторил Влад.

— Откуда я знаю, как все это произошло! Может, у этого пластилина какое-то особое свойство. А вот попробуй-ка сам чего-нибудь слепить, а потом на это чихнуть.

— Да, какой из меня скульптор, Серега! У тебя фигурки сразу выглядели, как живые: и уши, и губы, а за ними — зубы, и глаза с ресницами и бровями. К тому же у меня руки трясутся.

— Слепи что-нибудь попроще. Ты же видел, как живчики еду за обе щеки уплетали, так и слепи им или огурец, или помидор, или яблоко.

— У меня не получатся такие маленькие…

— Слепи покрупнее, все равно сожрут.

— А что проще?

— Все просто. Огурец продолговатый, помидор… да что я тебе объясняю. — Серега отщипнул от пластилина желтого цвета два маленьких кусочка, один протянул Владу. — Вот держи и делай так, как я.

Для начала слегка разминаем пластилин большим и указательным пальцами. Кладем на стол и одним пальцем раскатываем, чтобы получился шарик, не обязательно идеальный, но чтобы не было заметно складок. Хорош! Теперь слегка сплющиваем шарик ногтем. Отлично! Теперь для большей достоверности прилепляем крошечный кусочек коричневого цвета, типа веточка. Все. А ты боялся, что не получится.

— Дальше что? — заинтригованно поинтересовался Влад.

— Секундочку.

Серега аккуратно перенес пинцетом свое яблоко на миниатюрный стол, вынудив Зинаиду чуть передвинуться. Затем, то же самое проделал с яблоком приятеля.

— А теперь чихни на них.

— Разве можно чихнуть специально?

— Ну, нюхательного табака я тебе все равно предложить не могу, зато на этот случай есть множество способов: можно посмотреть на яркий свет, можно носом пошмыгать, или чем-нибудь в носу пощекотать. Вот, держи зубочистку.

Не очень веря в действенность предложенных мер, Влад и на люстру уставился, и носом зашмыгал, и зубочисткой воспользовался. Не прошло и минуты, как у него получилось — чихнул.

Зинаида завладела яблоками раньше мужчин, но тут, же разочарованно вернула их на место — откусить не получилось, ни от одного, ни от другого. Влад вопросительно посмотрел на Серегу.

— Теперь моя очередь, — сказал тот и тут же чихнул.

Зинаида схватила ближнее к себе яблоко. Другое, что покрупнее, буквально вырвал у нее Федот, мгновенно поднес ко рту, и… лицо исказила гримаса боли — зуб, что ли сломал? Глядя не него, Зинаида якобы вспомнила о Никодиме и с улыбкой протянула ему «плод раздора». Тот пожал плечами, принял подарок и аккуратно попробовал надкусить. После чего с жадностью в него вгрызся. Зинаида и Федот, поняв, что облажались, бросились к нему, но Никодим увернулся от одной, отскочил от другого и побежал от преследователей вокруг стола, продолжая кусать и жевать яблоко.

Зрелище вышло — в кино не ходи, Серега захохотал и смеялся до тех пор, пока Никодим не доел яблоко и не выбросил огрызок с платформы.

— Я все понял, — констатировал Влад. — Мое яблоко было больше твоего, но оказалось несъедобным. А твое — наоборот. Выходит, у тебя действительно появился дар, а, может, и был всегда, только до поры до времени не раскрывался. Это надо отметить.

Он вскочил и устремился на выход.

— Ты куда? — крикнул вслед Серега, но за Владом уже захлопнулась входная дверь.

Серега забеспокоился. Что мог задумать приятель? Не сообщит ли сейчас «куда следует» об этом самом «даре»? И ведь приедут же, начнут выспрашивать, выпытывать, эксперименты ставить, а зачем ему это надо! Он бросил взгляд на живчиков. Черт! Уничтожить? Рука не поднимется. Выскочил на балкон, чтобы с высоты двенадцатого этажа попытаться разглядеть, что станет делать Влад, когда откроет свою машину. Отсюда люди выглядели еще меньше, чем пластилиновые поделки.

Но лысого Влада он, конечно же, узнал. Тот подскочил к джипу, открыл багажник, сунулся в него, выхватил какой-то пакет и побежал обратно к подъезду. Не зная, что делать, Серега на всякий случай убрал «Застолье» в старый-престарый сервант, где хранились некоторые другие его пластилиновые творения. Сервант запер, а ключ, опять же на всякий случай, погрузил в банку с земляничным вареньем. Глупо, конечно…

Влад вернулся с горящими глазами, ничего не говоря, выставил из пакета на стол бутылку виски, принялся доставать закуску… И только когда пакет опустел, обратил внимание, что композиция «Застолье» отсутствует.

— А где твои эти…

— В надежном месте, — нашелся Серега. — Понимаешь, мои живчики с раннего утра — на свету и в тепле. А для сохранения так сказать, формы, пластилиновые фигурки периодически требуется погружаться в темноту и прохладу.

— А-а-а… — понимающе закивал Влад. — Ты, Серега береги их, береги. И себя береги, свои руки! Ты же талантище, да что там талантище, — творец!

— Ты чего с алкоголем-то разошелся?

— Ерунда. Я все равно договорился у девки ночевать, значит, машину пришлось бы оставлять у ее дома. Теперь оставлю у твоего, а к ней на тачке доберусь. А в плане вот этого, — он потряс пустым пакетом, — заеду, и еще отоварюсь, денег у меня, сам знаешь, как грязи…

— Влад, у меня к тебе даже не просьба, а требование, — посерьезнел Серега. — Никому о живчиках не рассказывать. Никому, понял?

— Зачем мне кому-то рассказывать, — Влад свинтил крышку с вискаря, плеснул коричневатую жидкость в стаканчики. — Об этом чуде больше двух человек знать не должно.

Проснувшись на следующее утро, Костиков долго не мог собраться с мыслями, вернее, с воспоминаниями. Серега чувствовал, что накануне случилось много всего, хотя он и не выходил из дома. Виной всему, конечно же, был алкоголь. Как правило, забывчивость возникала из-за спиртного, которое он немилосердно смешивал, но обычно впоследствии он все вспоминал, причем в деталях — главное, чтобы кто-нибудь хотя бы намекнул о том, что было.

Итак — вчера. Вернее, все началось еще позавчера. Вдруг задвигались его пластилиновые фигурки, живчики. Тогда он подумал, что померещилось — все-таки конец рабочей недели, устал, выпил. Но нет, утром в субботу Серега убедился, что ему ничего не привиделось, и свидетелем этого стал Мохов. С ним-то Серега вчера и нажрался, что называется «в хлам», и вырубился. А куда подевался Влад?

Серега прошел на кухню, заглянул в ванную комнату, убедился, что в коридоре нет ни одежды, ни обуви приятеля. Вышел на балкон и, различив на стоянке джип Влада, вспомнил, что тот собирался взять тачку и поехать к какой-то девке.

А что с живчиками?! С Зинаидой, Никодимом, Федотом?

Серега вмиг оказался у серванта, где хранились пластилиновые композиции. Подергал за ручку дверцы — заперто. Где ключ? Где, черт побери, этот проклятый ключ? Вспомнил! Сам же вчера погрузил его в банку с земляничным вареньем. И как теперь его достать? Конечно же, пинцетом. Уже через минуту Серега, слизав с ключа любимое варенье, открыл сервант. Слава богу, все пластилиновые поделки были на месте. И ни одна фигурка не шевелилась, в том числе и в композиции «Застолье».

Нет, живчики находились не в тех положениях, которые изначально были придуманы и слеплены их творцом, но так же и не в том, в каком видел их Серега, убирая в сервант. Сейчас все трое лежали на полу, завернувшись в скатерть: Зинаида — посередине, Никодим и Федот — по бокам. Они спали.

Вот и спите. Серега закрыл и запер дверцу нижнего отделения серванта. Необходимо было срочно затариться пивом, да и спиртным — на всякий случай, еще купить каких-нибудь пельменей и другой еды… Он собирался поставить эксперимент со своими живчиками — станут ли они употреблять естественную пищу, либо имеют возможность есть только ту, что он лепил из пластилина.

На обратной дороге столкнулся в подъезде с Владом.

— А я тебе названиваю, думаю — спишь! — обрадовался тот. — За опохмелкой, что ли бегал? Так я все принес. Как там твои детишки-то?

— Причем здесь детишки? — нахмурился Серега, открывая квартиру. — Просто искусственные существа, вылепленные из пластилина, временно получившие способность двигаться.