Если бы девушка могла знать, что будет происходить в этот вечер, она никому не открыла бы дверь.

Она вскрикнула, когда рядом с головой приземлился кулак, и зажмурилась, подумав, что он сейчас размажет её по стене. Когда она открыла глаза, из них хлынули слезы, Полина смотрела на него и всхлипывала, беззвучно икая не то от стресса, не то от страха. Она никогда и подумать бы не могла, что спокойный Шепилов, тихоня, способен на такие страшные эмоции. Желудок по-прежнему сводило от голода, гнева, всего вместе, и девушка вжималась в стену, и словно пытаясь втереться и пройти сквозь нее, когда он, наконец, объявил, что прекращает эту пытку.

— Я уберусь, — сказал хриплым голосом, повернувшись к двери.

Полина в очередной раз всхлипнула, кивнув, пытаясь вернуть самообладание, но он не дал, нет. Он выдал такое, что девушка перестала и всхлипывать, и икать, и плакать, и, казалось, даже дышать.

— Только знай, что ты только что собственноручно подписала не рождённому малышу смертный приговор, а шанс жить у него был бы, если бы не твоя блядская натура. Довольна? Тогда живи с этим, если получится и знай, что Алекс будет самым несчастным ребенком, не дай Бог, если узнает о том, что ты сделала. Поэтому прошу по-человечески: никогда больше не появляйся в её жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он вышел за дверь, но еще некоторое время стоял на лестничной площадке, склонившись руками на перила, нервно сжимал зубы, чтобы не зарычать. Домой ехать он не мог, ведь там ждала дочь в надежде услышать что-то приятное. Вот что он ей скажет теперь?

Слезы обсыхали на щеках Полины, и она усиленно заставляла себя вспомнить, как дышать, пока он завершал свою мысль, завещав ей никогда больше не приближаться к его дочери.

Когда за ним захлопнулась дверь, Полина медленно съехала вниз по стенке, опустившись попой на пол. Слёзы снова хлынули из глаз, и она ревела белугой, как не плакала с детства, сидя у двери, не в силах подняться. Её настолько перетрясло, что она забыла про то, что хотела есть, хотя живот бурчал и пытался напомнить. А в голове прописалась одна фраза «роди и вали на все четыре стороны». Малодушный, ничтожный гад. Он даже не отдавал отчета в том, что ей предлагает. Да, эта беременность была нежеланной и незапланированной для девушки, и она решилась на аборт не только потому, что это был случайный секс с малознакомым дядькой, но и потому, что понимала, что ни один ребенок в мире не заслуживает такой мамы, как она. У неё не было ничего, кроме её красоты, на данном этапе. У неё не было не только жилья, но и денег, чтобы снимать эту халупу, не боясь выселения. У неё не было возможности быть беременной, родить ребенка, и вернуться с ним из больницы домой, потому что ей некуда было возвращаться. Как он представлял себе своё предложение? Роди и п*здуй на хрен, вот как. Она и её интересы его не интересовали совершенно, лишь как сосуд для сохранения ребенка, вот и сказал, что сказал. Удобно говорить это девушке, которая только что потеряла две работы, сменила нормальную квартиру на это захолустье, и экономит на ужине, будучи голодной и беременной.

Полина не помнила окончания того вечера нормально. К еде так и не притронулась, как-то доползла до кровати и как-то попыталась уснуть.

На приеме у врача в понедельник узнала, что беременность протекает нормально, и, несмотря на вчерашнюю истерику, плод крепок и здоров. Когда сказала об аборте, её направили к психологу на собеседование, которое девушка стойко прошла. Психолог была не совсем приятной теткой и явно по одному её внешнему виду сделала кучу выводов, и сильно отговаривать не стала, отправив на аборт. У них было окно в тот же день, но Полина отказалась, назначив время на завтрашнее утро. Всю ночь девушка не могла сомкнуть глаз, в голове набатом стучала фраза о смертном приговоре невинному ребенку и о страдающей Алекс. Квадратными глазами Полина сверлила потолок, провалившись в сон ближе к рассвету, а будильников она не услышала.

Проснулась от телефонного звонка. Звонили из клиники, напоминая, где она должна быть, и Полина сонно чертыхнулась, понимая, что проспала. Девушка из регистратуры спросила, хочет ли она перенести запланированную услугу на другое время, а Полина неожиданно для себя выдала:

— Нет. Я хочу отменить заказ.

Ей пояснили, что деньги, которые она уже заплатила, ей не вернутся, но они волновали её меньше всего в ту самую секунду. Не знала, что и как получилось, но теперь девушка точно знала — у неё будет ребенок.

К дому Шепилов добрался только ближе в двенадцати, в надежде, что дочь спит. Андрей тихонько вошёл в гостиную, осмотрелся, на столике сразу заметил бутылку коньяка, которую, кажется, всё-таки отдал Сидневу. Странно всё это, но сейчас эта бутылка была, как находка.

Шепилов поплёлся на кухню, с полки умыкнул стакан, плеснул янтарной жидкости и залпом осушил содержимое. Желудок обожгло, хотя он практически не пил, даже сегодня за ужином пропустил только несколько стаканов безалкогольного пива с отцом Милы. Второй стакан так же была наполнен до половины, только организм принять такое количество алкоголя отказывался.

Мужчина прижался лбом к холодильнику, чтобы немного остудить горячую голову, но ничего не помогало. Противные молоточки выбивали набат в мозгу, и в ушах слышалось только одно слово — аборт. Как же он её ненавидел. Тупая, конченая тварь. Беспринципная, наглая и вздорная сучка. Что ж, этот день он никогда не забудет, этот день рождения станет ему напоминанием в будущем о том, что по его вине умер, не родившись ещё один человечек.

Алекс долго ждала отца у окна своей комнаты, но сон сморил уставшую девочку. Проснулась от того, что что-то громыхнуло. Вначале подумала, что началась гроза, но громыхнуло ещё раз и где-то рядом, за дверью. Было страшно, но надеялась, что это отец, который в темноте налетел на что-то.

Алекс понеслась к двери и широко её распахнула, яркий свет из спаленки осветил небольшой коридорчик, в котором валялся отец и что-то бурчал под нос. Да он был пьян! Девочка испугалась и вмиг подлетела к отцу, попыталась его растормошить и узнать хоть что-то внятное.

— Папуль, что случилось? — нижняя губа задрожала, потому что таким она его ни разу в жизни не видела, так просто он бы не надрался.

— Малышка, всё плохо, — сказал заплетающимся голосом и попытался подняться, хотя получилось подняться только на четвереньки и кое-как добраться к своей комнате.

Алекс стояла рядом, словно истукан, и не могла вымолвить ни слова, только огромные капельки слёз лились по щекам, орошая влагой тонкую маечку. Девочка не верила в то, что Полина могла что-то сделать плохое малышу, вот не верила и всё. Неужели папка что-то не так понял? Всё утром, да, да утром она узнает, а пока не стоит себя накручивать и изводиться.

Да вот утро не принесло желаемого ответа, потому что по одному молчанию отца и то, как тот отводил взгляд, Алекс поняла: все реально. Девочка крутанулась на месте и умчалась к себе, завалилась поперек кровати и полдня не выходила из комнаты, только под вечер Демьяну удалось вывести подругу в парк на прогулку.

Андрей тоже не показался на работе в первой половине дня, пришёл только после часа и то работы с него было с гулькин нос. Сиднев даже поддел именинника, что, мол, послужило поводом к такому празднованию? Шепилов презрительно посмотрел на босса, но смолчал. Противно было видеть того, кто трахал беременную Полину, не говоря уже о минете. Антон увидел, что зам не в настроении и тут же вымелся из кабинета, подкатил к новенькой девчонке и пощипал за аппетитную грудь…

А дальше медленно потянулись дни лета, жаркого и душного, только кондиционер спасал от перегрева, на улицу можно было выходить только после семи. Алекс целыми днями валялась или с книгой, или трепалась по телефону с подругами. Вечером же компанией бродили в парке.

Андрей исправно посещал работу, по вторникам и четвергам тренировался в спортзале, чтобы поддержать форму. Об инциденте с Полиной напрочь отказался разговаривать с Алекс, хотя дочь наседала всё чаще и чаще. Он старался забыть ту женщину, как дурной сон. Но не тут то было… месяц спустя.