Ее взгляд скользнул по отражению кровати и того, кто лежал на ней.

Темные волосы и властные серые глаза. Он был в мороке, редкий случай для него, но она не часто видела его таким расслабленным. Он лежал на клетчатых одеялах, на подушке и с растрепанными волосами. Он был в обычных брюках, мускулистая грудь резко выделялась в тусклом свете лампы на ее комоде. В его руке были бумаги, он скользил взглядом по записям, которые он и его партнер составили на их последней встрече.

Она улыбнулась, глядя на него в зеркале. Ее прекрасная темная луна. Ей не хватало крыльев. Было забавно дразнить его, когда он был без морока. Он прикосновения к крыльям он дрожал и отступал. Она знала, что ощущение приятное, но ему не нравилось. Она все равно его дразнила. Использовала эту простую слабость — ее силу над таким сильным мужчиной — и это всегда ее радовало.

Она еще раз провела гребнем по волосам, повернулась на стуле и выгнулась так, как выглядела привлекательнее.

— Любовь моя, — проворковала она тихо, отвлекая его.

Он оторвал взгляд от бумаг, скользнул взглядом по ее телу в шелковом платье, а потом по ее лицу.

— Нир, любовь моя, — сказала она, — разве тебе не нужно готовиться? Маахес вот-вот прибудет.

Он согласно буркнул, но не пошевелился, скользнул по ней взглядом снова, глаза потемнели. Она знала этот взгляд, желание вспыхнуло в ней. Ночи наслаждений не хватило, чтобы насытить его. Она отложила гребешок, соскользнула со стула и пошла к нему, покачивая бедрами. Его глаза темнели все сильнее с каждым шагом и движением.

Она остановилась у кровати и провела кончиками пальцев по его прессу, забрала бумаги из его руки. Она бережно отложила их на прикроватный столик, зная, что иначе Нир будет злым. После этого она повернулась к нему и снова провела пальцами по гладким мышцам его тела.

— Ты голодно смотришь на меня, — прошептала она. — Я тебя не удовлетворяю, любовь моя?

— Всегда, — ответил он, низкий голос ласкал ее, его ладонь сжала ее колено и скользнула по голой коже ее бедра. У нее перехватило дыхание. — Но я всегда хочу больше.

Он потянул ее за бедро к кровати. Она удивила его, забравшись на него, сжав его бедра. Его глаза почернели, ладони нашли ее бедра снова, скользили по ее коже, пока он задирал ее платье. Она склонилась, прижалась губами к его губам легонько, а потом жадно поцеловала. Он отвечал сильнее, его агрессивность росла. Она была в доминирующем положении. В любой миг он перевернет ее, и его умелые руки уберут барьеры одежды между ними, и…

— Я помешал?

Она отдернулась и развернулась со смущенным вздохом.

Ее роскошное солнце стояло на пороге. Его глаза были черными, ревность ожесточила прекрасное лицо. Натания замерла на месте, не зная, как реагировать. Такого еще не случалось. То, что она была их любовницей, было не озвученным секретом, о котором все они знали, но не признавали правду

— Маахес, — пролепетала она.

Он скользнул по ним взглядом. Она не смела смотреть на реакцию Ниртарота. Если он нападет на Маахеса из-за нее сейчас…

Маахес стиснул зубы. Он прошел к комнату, и она подумала, что он идет к ней. Но он просто забрал бумаги со стола.

— Я начну в кабинете, — его слова были льдом, резали холодом. — Может, вы будете любезны и присоединитесь к нашему обсуждению, как и было задумано.

Его взгляд ударил по ней, гнев граничил с ненавистью в его глазах. Ревность была яростным зверем. Она не могла оставить его кипеть одного, растить из ревности ненависть, что уничтожит их любовь.

Не думая, она схватила его за запястье, не дав отвернуться. Его глаза недовольно вспыхнули от ее наглости. Она тут же ослабила хватку, погладила его руку. Она не могла бросить его одного, но не могла и бросить Нира. Она не могла решить, как выбрать, чтобы не навредить отношениям с одним из них или с обоими.

Она облизнула губы.

— Любовь моя, — она взглянула на Нира. — Вы оба. Я не могу расстаться с кем-то из вас. Вы знаете, что моя любовь к вам обоим неизмерима.

Взгляд Нира тоже начал темнеть от гнева.

Она гладила его грудь и ласкала ладонь Маахеса.

— Дорогие мои, вы оба нужны мне. Я… — она притянула его ладонь к себе и поцеловала внутреннюю сторону его запястья. — Вы нужны мне оба сейчас. Прямо сейчас.

Ладони Ниртарота сжали ее бедра. Она гладила его грудь и целовала запястье Маахеса, надеясь без надежды, что они убьют ее не сегодня.

Маахес долго был напряжен, а потом задвигался. Его ладонь схватила ее за волосы, отклоняя голову. Его рот прижался к ее губам, грубо, требовательно, яростно. Его другая рука сжала ее руку и оттащила ее с кровати. Она с трудом успела встать на ноги, он прижал ее к себе, все еще целуя.

А потом Ниртарот слез с кровати и прижался к ее спине, зажав Натанию между ними. Его губы прижались к месту, где соединялись ее шея и плечо, он задевал зубами, поднимал ладонями ее платье, прижимаясь к ней сзади. Агрессивный. Властный. Требовательный.

Жар пронзил ее. Страх. Адреналин. Наслаждение. Это будет или лучший день в ее жизни… или последний.

* * *

Глаза Пайпер открылись. Она все еще ощущала губы Маахеса, ярость его поцелуя, если такое агрессивное действо можно было назвать поцелуем. Страх и желание смешались с адреналином в коктейль, от которого она задыхалась.

Как только ее глаза открылись, она увидела холодные зеленые глаза Маахеса. Она отпрянула, но поняла, что прижалась к Эшу, обвившему ее руками. Она моргнула, стало видно лицо Майсиса. Но глаза… у этих двух Ра были одинаковые глаза.

— Пайпер? — спросил он. — Ты в порядке?

— Я… я… — она тяжело дышала, пытаясь прочистить голову.

Ох, Натания была безумной. Они могли порвать ее, соревнуясь. Но она прожила достаточно долго, чтобы они убили ее для камня, и если Пайпер правильно помнила первое видение, Натании воспоминание нравилось.

— Сработало? — спросил Эш.

Пайпер поежилась. Его голос был похож на Ниртарота. Не такой низкий, но с тем же тоном и переливами. Она оглянулась, чтобы убедиться, что за ней Эш, встретилась взглядом с его тревожными серыми глазами.

— Кхм, и да, и нет, — она сглотнула, стараясь звучать ровно. — Воспоминание было, но не то.

— Твое сердце быстро забилось, и Аштарот снял чары сна, — сказал Майсис. — Что было в том воспоминании?

— Ах, кхм, — она тряхнула головой, надеясь, что в тусклом свете они не видят ее румянец. — Ничего важного. Но я так могу всю ночь пробовать, а увидеть не то. Можно как-то управлять тем, что я вижу?

— Наверное, нет, — ответил Майсис. — Если только…

— Что?

— А если ты проникнешь в Камень, а не пустишь его силу в себя? Это будет схоже с зарядкой камня, хотя, конечно, этот заряжать не нужно.

— Это опасно, — сказал Эш. — Лезть в камень с душой внутри? Мы не знаем, что может произойти.

— Как мне проникнуть в Камень? — спросила Пайпер.

— Проще всего следовать за силой Сахара в ее источник, — сказал Майсис. — Это должно быть довольно просто. Вряд ли это тебе навредит даже с душой внутри.

— Стоит попробовать прежний способ несколько раз, — сказал Эш. — Ты попробовала лишь раз. Может, с практикой придет и контроль.

Пайпер посмотрела на Сахар в ладони. Майсис не согласился с Эшем, они заспорили, красивые голоса окутывали ее, и она словно возвращалась в воспоминание Натании о Ниртароте и Маахесе. Было странно, что она сидела с возможными потомками тех двух деймонов, держала их оружие и обсуждала их возлюбленную, которая была гибридом, как Пайпер? Параллели пугали ее.

Конечно, разница была сильной. Важнее всего было то, что она не спала ни с Эшем, ни с Майсисом. И точно не с обоими сразу.

Она не хотела другие пошлые воспоминания Натании. Она выдохнула.

— Хорошо, я готова попробовать.

Майсис кивнул, и Эш прижал пальцы к ее голове. Она закрыла глаза и воззвала к Сахару. Сила, заполненная ненавистью, хлынула в нее, но Пайпер боролась с гневом, представляла магию, как реку, текущую в нее. А потом представила, как летит по этой реке в Камень в ее руках.