– О чем ты вообще говоришь? – оторопело спросила, чувствуя, как в груди, в унисон сердцу, забарабанил страх. – Никого я себе не нашла.

Я попыталась встать на ноги, но, как только у меня получилось сделать это, Медичи толкнул меня к дереву и я всхлипнула, ощутив, как острая шероховатость коры, сквозь ткань халата, поцарапала спину.

– Кто он?

– У меня никого нет. Ты меня неправильно понял, –  с опозданием, но я все же попыталась успокоить его, ведь чувствовала, что, если этого не сделать – случится нечто страшно. К сожалению, я еще не понимала, что уже поздно что-либо предпринимать. Следующие события было не избежать.

Казалось, что Винченсо не услышал моих слов. Он прищурил взгляд и посмотрел на мое лицо, но всего лишь после нескольких секунд молчания он, сжав вторую ладонь в кулак до побелевших костяшек, изрек:

– Это Ян.

Я понимала, почему Винченсо пришел к такому выводу. Он сейчас не знал, что происходило со мной за то время, которое я провела в промежутке между взрывом и моего приезда в Милан. Но за ту неделю, которую его люди наблюдали за мной, Виненсо узнал о некоторых случаях, которые связывали меня и Яна. Ранее Медичи видел, как я выходила из машины Ксиана и Винченсо знал, что я ночью сбегала из хостела к Яну. Более того, Медичи видел, что после той встречи на мне остались засосы на груди и синяки на попе. Да и, как оказалось, за мной, по приказу Ксиана, следила Неоми.

– Что между вами было? Какие отношения вас связывали?

Я почувствовала себя на допросе, который так же предполагал изощренные пытки.

– Никакие. Я просто разговаривала с ним по поводу Фелисы, – сказала правду.

– Ты доверилась ему, а от меня продолжала скрываться? – мой личный апокалипсис был все ближе и ближе. – И вы, судя по всему, не просто разговаривали. Удовлетворяли друг друга? Ты ему отсасывала? Нужно же было заинтересовать Яна чем-нибудь. Не сразу же раздвигать ноги и отдавать свою девственность, – сколько ярости было в его голосе. – Пыталась продать ее подороже?

– Это не так! Медичи, ты хоть понимаешь, что говоришь? Это бред, – я взвыла от боли, ведь мне показалось, что Медичи мне сейчас просто оторвет волосы.

– Если я ошибаюсь, расскажи, как на тебе появились те засосы.

– Это было против моей воли…

– Да? Он тебя принудил? Так с чего же ты сейчас сожалеешь о том, что не приняла помощь Ксиана и не отдала ему свою девственность? – Медичи меня встряхнул и я всхлипнула от боли, которая пронзила все тело и растормошила во мне гнев. Пока что не сильный, но такой въедчивый.

– Ты меня тоже принуждал, подонок, – хотела укусить его за руку, но Винченсо развернул меня лицом к дереву и голой грудью прижал к коре, придавив рукой мне спину так, что у меня позвоночник хрустнул.

***

Бывает, смотришь на хорошо знакомого человека, но уже не видишь его. Трешь глаза, быстро моргаешь и вновь всматриваешься. На что-то надеешься, но за привычными чертами лица уже  видишь незнакомца. От этого в груди начинает бурлить жженная горечь. Сейчас я ощущала именно ее.

Медичи продолжал насильно тащить меня за собой к беседке, а я то и дело спотыкалась. Путалась в ногах и чувствовала, как неистово дрожали коленки, будто намекая, что они больше не в состоянии держать вес моего тела.

Я все же не удержала равновесие и, сминая цветы, упала в клумбу, но тут же была поднята на руки своим личным палачом. Наверное, Медичи посчитал, что будет легче донести меня к деревянной конструкции.

– Что ты хочешь сделать? Зачем несешь меня туда? – раз за разом растерянно хрипела, но ответа на свои вопросы не получила. Зато, ощутила насколько, болезненно пальцы Винченсо сжимали мое тело. Это с лихвой выдавало его злость и потерю самоконтроля.

С Медичи следовало быть осторожной. Я это понимала, но, лишаясь здравого рассудка,  запуталась в себе, в тот момент, когда Винченсо произнес «Мелкая». В изнеможенном сознании будто что-то щелкнуло и у меня затесалось ощущение, будто мы вновь в Бергамо, а все мои неприятности лишь сон. Но все не так.  Этот Медичи был не тем, кого я знала. Теперь он являлся незнакомцем. Жутким и страшным человеком, который легко причинит боль, утопит, задушит, убьет… Но, как раньше, сдерживаться не будет.

Мне хотелось во весь голос кричать. До боли в горле и срывающегося хрипа. Как же горько было от того, что Винченсо дал мне кусочек прошлого и вот теперь так грубо забирал его обратно.

– Почему ты такой? – я обреченно вцепилась пальцами в его рубашку. – Отпусти меня…

Медичи занес меня в беседку и я услышала, как угрожающе поскрипывал пол при каждом его шаге. Виненсо положил меня на стол и сжал ладонью мои руки около запястьев. Как всегда, грубо и неминуемо больно.

– Как давно у вас отношения? – Медичи сорвал с моего халата пояс и отшвырнул его в сторону. – Как давно позволяешь ему касаться себя?

– У нас нет отношений, – дернулась, слыша, как от страха сердце начало бешено биться о ребра. Опять начала вырываться, но, ожидаемо, безуспешно.

– Почему? Ян пользовался, но ничего не обещал? – свободной рукой он распахнул мой халат, так, что ткань на швах порвалась.

– Да не было между нами ничего, – судорожно выдохнула, тут же вскрикивая, когда Медичи, отпустив мои руки, подхватил меня под бедра и придвинул ближе к краю стола. – Что ты делаешь? Ты же не хочешь сейчас тут?.. – я запнулась. От этой догадки нечто невидимое, но сильное, сжало мне горло на несколько секунд лишая возможности дышать и говорить.

– Засосы возникли сами по себе? – будто наказывая за ложь, Винченсо приподнял меня за коленку и, не жалея сил, шлепнул. Адская, пульсирующая боль тут же разлилась по телу.

– Успокойся, Винченсо. Успокойся. Пожалуйста, успокойся. Давай поговорим. Я все объясню, – ошарашенно затараторила, но на Медичи это абсолютно никак не повлияло. Он опустил меня на стол и, придерживая одной ладонью, начала расстегивать ремень.

Сейчас я была сама не своя. Уже не человек, а лишь истерзанная душа в болезненной оболочке. Мысли вялые и я никчемная. Адреналин миновал свой пик и истощил тело, но, стоило мне понять, что Винченсо сейчас собирался изнасиловать меня прямо тут, в беседке, как в моем теле неизвестно откуда взялись силы. Наверное, они являлись небольшим подарком от паники, которая в быстром рывке заполнила все сознание.

Изнасилования я боялась больше любого другого возможного физического наказания. А все потому, что прекрасно помнила ту режущую и рванную боль, которая пробила тело, как только Винченсо вошел в меня.  Это невыносимо вытерпеть. Такая боль может свести с ума.

Я уперлась ладонями в грудь Медичи, пытаясь оттолкнуть его от себя. Вся дрожала и поэтому не ощутила того, насколько бешено билось его сердце, словно пыталось пробить грудную клетку.

– Что ты объяснишь? – Медичи уже расстегнул ширинку и достал член, придерживая меня еще крепче. – Расскажешь то, как любишь Яна?  – и почему слова «любишь Яна» прозвучали, словно смертельный приговор? Вот только, приговор не мой.

Вместе с этим я заметила, что в Медичи бушевала странная ярость. Будто это и вовсе была не она, а нечто такое, что пожирало его изнутри и по венам пускало кислоту, превращающую кровь в шипящую жижу.

– Я не позволю тебе думать про Яна пока ты со мной, – Винченсо одной рукой облокотился о стол и склонился надо мной. – Пока я буду тебя трахать, ты будешь смотреть на меня и думать только обо мне.

– Да не думала я про Ксиана. Я так сказала только потому, что хотела тебя задеть, – отрицательно замотала головой, но Винченсо, казалось, меня уже не слышал.

– Не позволю тебе думать о ком-то другом, – он опалил мои губы дыханием, после чего положил ладонь на шею и жадными касаниями скользнул вниз к груди. Когда его пальцы легли на мой живот, слегка оглаживая, Медичи сказал: – Беременная моим ребенком ты будешь думать только обо мне.

Последних слов Медичи я уже не слышала. Его член коснулся меня между ног и головка надавила на вход. Это вызвало у меня настолько сильную панику, что я уже мало что понимала и слышала лишь стук собственного сердца, отдающийся у меня в ушах бешенной дробью.