— А что сам Морд говорит?

— Его допрашивали в Мальмё. На семнадцатое число у него алиби. Говорит, в тот день он был в Копенгагене. Ездил на пароме «Мальмёхюс», да…

— Тебе известно, кто его допрашивал?

— Известно. Инспектор по фамилии Монссон.

Мартин Бек не один год знал Пера Монссона и вполне ему доверял. Он прокашлялся:

— Выходит, и у Морда не все чисто.

Рад задумался. Почесал пса за ухом, потом сказал:

— Пожалуй. Но у Фольке Бенгтссона положение куда похуже.

— Если и впрямь что-то произошло.

— Она пропала. С меня и этого достаточно. Никто из знакомых не может найти этому разумное объяснение.

— А как она выглядит?

Рад сунул руку в задний карман и достал две фотографии — на иностранный паспорт и цветную, сложенную пополам. Бросил взгляд на них, потом протянул Мартину Беку. Прокомментировал:

— Карточки удачные, обе. Я бы сказал, что у неё обычная внешность. Как у большинства. Довольно симпатичная.

Мартин Бек долго рассматривал фотографии.

Довольно симпатичная… Какое там. Сигбрит Морд была довольно уродлива и нескладна. Остроносая, черты лица неправильные, выражение кислое.

Цветная фотография была любительская, отпечатана старательно, с применением ретуши. Сигбрит Морд стояла в рост на пристани, на фоне двухтрубного пассажирского парохода. Манерно щурилась на солнце, приняв позу, которая должна была, как ей казалось, украсить её.

— Совсем свежая фотография, — сказал Рад. — Летом сделана.

— Откуда у тебя этот снимок?

— Забрал в доме у неё, когда мы делали обыск. На стенку прилепила. Должно быть, понравилась.

Он наклонил голову, приглядываясь к фотокарточке.

— И правда, карточка хорошая, — продолжал он. — Вот такая она и есть. Славная баба.

— Ты никогда не был женат? — неожиданно спросил Мартин Бек.

Рад сразу повеселел.

— Что, теперь меня решил допросить! — Он рассмеялся. — Основательно работаешь.

— Извини — глупый вопрос, конечно. К делу не относится.

Мартин Бек покривил душой. Его вопрос непосредственно относился к делу.

— Да ничего, отвечу. Крутил я когда-то с одной девчонкой из Аббекоса. Даже помолвка была. Ну прямо скажу, нарвался я… Через три месяца я уже был сыт по горло, а она и через полгода еще не насытилась. С тех пор я предпочитаю собак. Она потом еще троим жизнь отравила. Правда, теперь-то уж давно бабушка.

Он помолчал, потом добавил:

— Конечно, тоскливо совсем без детей. Иногда. А иногда думаешь, что это даже к лучшему. У нас-то здесь еще жить вроде бы можно, а в целом что-то с нашим обществом неладно. Не хотел бы я в нашей стране детей воспитывать. Еще неизвестно, что из этого вышло бы.

Мартин Бек молчал. Его собственный опыт воспитателя сводился в основном к тому, чтобы поменьше ворчать на детей и предоставить им развиваться, так сказать, естественным путем. Результат можно было назвать удачным только наполовину. Дочь славная, самостоятельная и, судя по всему, привязана к нему. А вот сына он никак не мог понять. По чести говоря, сын ему откровенно не нравился. Всегда что-то крутит, врет, в последние годы относится к отцу с явным презрением.

Продолжая ласкать пса, Рад спросил с легкой улыбкой:

— Можно мне задать контрвопрос? Почему ты меня спросил, был ли я женат?

— Сглупил.

Впервые с тех пор, как они встретились, Мартин Бек увидел на его посерьезневшем лице намек на обиду.

— Неправда. Сдается мне, я знаю, почему ты спросил.

— Почему?

— Потому что считаешь, что я не смыслю в женщинах.

Мартин Бек отложил фотографии. С тех пор как он познакомился с Реей, он не так боялся откровенности.

— Ладно, — сказал он. — Ты угадал.

— Это хорошо. — Рад рассеянно закурил новую сигарету. — Очень хорошо. Спасибо тебе. Может быть, ты и прав. В моей личной жизни не было женщин. Если не считать матери, конечно, и той рыбачки из Аббекоса.

Зазвонил телефон. Рад взял трубку и передал Беку.

— Привет, Бек, это Рагнарссон. Мы, наверно, в сто мест звонили, тебя разыскивали. Что там происходит?

Начальнику Отдела по расследованию убийств приходится мириться еще и с тем, что ведущие газеты следят, куда и зачем он выезжает. Для этого у них есть платные осведомители среди сотрудников управления. Противно, да ничего не поделаешь.

Мартин Бек знал Рагнарссона как относительно честного и порядочного журналиста, чего не мог сказать о представляемой им газете.

— Что молчишь, сказал Рагнарссон.

— Пропал человек, ответил Мартин Бек.

— Пропал? Люди каждый день пропадают без того, чтобы тебя привлекали к расследованию. Между прочим, я слышал, что Кольберг тоже выехал. Значит, что-то стряслось.

— Может быть — может быть, нет.

— Мы высылаем двух человечков. Так и знай. Я за тем и позвонил. Сам понимаешь, не хочется действовать без твоего ведома. Мне ты можешь доверять. Ну, привет.

— Привет.

Рад явно был озабочен.

— Пресса?

— Она.

— Из Стокгольма?

— Да.

— Теперь раззвонят.

— Еще как.

— Что будем делать дальше?

— Тебе решать, — ответил Мартин Бек. — Ты здесь все знаешь.

— Участок Андерслёв — еще бы не знать. Познакомить тебя с окрестностями? На машине? Только не на патрульной. Моя лучше.

— Как пожелаешь.

В машине они коснулись трех вопросов.

Сначала Рад поделился наблюдением, о котором до тех пор почему-то промолчал.

— Вот это почта, а сейчас мы проезжаем автобусную остановку. Примерно здесь Сигбрит видели в последний раз.

Он сбавил скорость и остановил машину.

— Есть еще одно свидетельское показание.

— Какое именно.

— Одна свидетельница видела Фольке Бенгтссона. Он проезжал на своем грузовике, а около Сигбрит остановился. Вполне естественно. Он возвращался домой, они соседи, знали друг друга. Он видит, что она ждет автобуса, и предлагает подвезти.

— Что за свидетель?

Рад барабанил пальцами по рулю.

— Одна здешняя дама, пожилая. Сигне Перссон. Как услышала, что Сигбрит пропала, пришла к нам и рассказала. Мол, шла по другой стороне улицы, увидела Сигбрит, и в эту самую минуту навстречу подъехал Бенгтссон и остановился. Показания записала Бритта, она в это время была одна здесь. Сказала свидетельнице, чтобы та пришла еще раз и рассказала все мне. Сигне пришла на следующий день, мы с ней потолковали. Она повторила прежние показания, мол, видела Сигбрит и как Фольке остановился. Я тогда спросил, видела ли она своими глазами, чтобы Сигбрит вошла в кабину.

— А она что?

— Мол, не хотела оборачиваться, чтобы не показаться любопытной. Дурацкий ответ, ведь более любопытной бабы во всем районе не сыщешь. Я поднажал, тогда она сказала, что немного спустя оглянулась, но ни Сигбрит, ни грузовика уже не было. Мы потолковали еще, тогда она сказала, что не уверена в этом. Мол, не желает чернить людей. А на следующий день встретила одного из моих парней и решительно утверждала, дескать, видела, как Бенгтссон остановился и Сигбрит села в машину. Если она будет настаивать на этих показаниях, Фольке Бенгтссону не отвертеться.

— А сам Бенгтссон что говорит?

— Не знаю. Я с ним не разговаривал. Два сотрудника из Треллеборга искали его, да не застали дома. Потом было решено вас вызвать, и мне дали понять, чтобы я ничего не предпринимал. Не опережал, так сказать, события.

Рад включил скорость и поглядел в зеркальце заднего обзора.

— За нами кто-то следит. Двое в зеленом «фиате». Мы остановились, и они тоже. Познакомим их с окрестностями?

— Пожалуйста.

— Интересно быть предметом слежки, — заметил Рад. — Со мной это в первый раз.

Он ехал со скоростью около тридцати километров, но вторая машина и не собиралась его обгонять.

— Вот те дома направо — это и есть Думме, где живут Сигбрит Морд и Фольке Бенгтссон. Хочешь заехать туда?

— Сейчас не стоит. Криминалистическое исследование проведено как следует?