Драко распахнул глаза, запоздало осознавая, о чем только что подумал. Рука некстати отозвалась болью, и он инстинктивно потянулся к рукаву, чтобы проверить метку. Необъяснимая паника от того, что темные мысли могли её материализовать, охватила сознание. Резкая перемена в обычно бесстрастном лице Малфоя не укрылась от посторонних глаз, и он, заметив всеобщее внимание, приказал себе успокоиться. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Драко развернул смятое письмо.

— Скажи ей, Гарри! Она постоянно чем-то недовольна! — не унимался Рон, именно в этот момент вдруг решивший выразить свои претензии.

— О, ну конечно, — Гермиона нахмурилась. — Опять привлекаешь к этому других! Если хочешь поговорить со мной, то, будь добр, делай это наедине!

Они прожигали друг друга взглядами меньше нескольких секунд, а потом резко отвернулись в разные стороны. Гермиона, совершенно забыв про Малфоя, пыталась проглотить слезы накопившейся обиды из-за недопонимания между ней и Рональдом. Гриффиндорцы наблюдали за этим действом с малой толикой удивления. Они прекрасно знали, какой у их старосты взрывной темперамент, а потому только тихо перешептывались, пытаясь не привлечь её внимание.

— Вам нужно все обсудить, — Джинни сочувственно посмотрела на подругу и даже отодвинулась от Гарри, чтобы никого не смущать своим счастьем.

— Очень жаль, что это понимают все, кроме него! — вспыхнула Гермиона. Ей вовсе не нравилось то, что она выставляет свои растрепанные чувства напоказ.

— Если хочешь выставить меня тупоголовым кретином, просто продолжай! У тебя хорошо получается, всё-понимающая-умнейшая-Грейнджер! — задиристо подхватил Рон, и всем стало понятно, что это было последней каплей терпения на чаше весов Гермионы.

В один и тот же момент со стороны столов Слизерина и Гриффиндора послышался скрип неосторожно отодвигающихся скамеек. Две фигуры, облаченные в одинаковые мантии с различием лишь в нашивках, направились к выходу. Гермиона, пытаясь сдержать слезы раздражения хотя бы до того, как покинет зал, схватилась за ручку двери, но её пальцы столкнулись с чьей-то ледяной на ощупь рукой. Не желая поднимать взгляда, она отступила, позволяя студенту пройти первым. Малфой, лишь немного задержав взгляд на опущенном лице гриффиндорской зазнайки, распахнул дверь с помощью заклинания и поспешно двинулся вперед по коридору, едва сдерживаясь от того, чтобы не рвать на себе волосы.

Письмо было от фамильного лекаря Малфоев. Он с тревогой сообщал о том, что миссис Малфой становится только хуже, и прогнозы весьма, весьма неутешительны. Едва прочитав скудные на описание строки, Драко ринулся прочь из этого душного зала, полного отвратительных беззаботных людей.

Гермиона значительно позже, чем следовало бы, поняла, что вихрь, пронесшийся мимо неё — это Драко Малфой, явно разгневанный чем-то. Смешиваясь с переживаниями о собственной личной жизни, мысли о поручении директора Макгонагалл взрывали голову выбитой из колеи Грейнджер. Отбросив побуждения запереться в туалете и поплакать, она решительно направилась вслед за стремительно удаляющимся Драко. К тому моменту, как Гермиона смогла догнать свою цель, стало понятно, что Малфой направляется к директору. В голове пронеслось острое подозрение: неужели Малфой догадался о том, что она следила за ним по поручению Макгонагалл? Немного отставая, чтобы сохранять дистанцию, Гермиона шла по следам своей «жертвы», изнывая от неизвестности. Едва успев взлететь на снова куда-то перемещавшуюся лестницу, волшебница затаила дыхание. Широкая спина Малфоя была в непосредственной близости, и Гермиона понятия не имела, как будет оправдываться, если он её заметит. Но сам Драко был в настолько глубоких раздумьях, что вряд ли обратил бы внимание даже на гнавшегося за ним тролля.

Двери перед директорским кабинетом распахнулись, словно Драко уже ждали. Нисколько не удивившись, он твердым шагом зашел внутрь. Гермиона, уже по пути наложившая на себя заклятье невидимости, прошмыгнула следом. Полутьма в помещении придала некоторую уверенность, и Грейнджер, прижавшись к входной двери, принялась наблюдать.

— Мистер Малфой, чем обязана такому неожиданному визиту? — Минерва вскинула брови, поднимаясь из-за стола. Её гордый и неприступный вид нисколько не подавлял уверенности Драко. Любой бы стушевался при виде строгой Макгонагалл, но годы намеренной заносчивости и вседозволенности сделали Малфоя почти бесстрашным.

— Я прошу у вас разрешения покинуть Хогвартс на пару дней. Матери нездоровится, требуется мое присутствие.

— Вы знаете, что не можете покинуть школу, — опустив глаза, директор обошла стол. — Надеюсь, мне не нужно напоминать почему. Так решило Министерство, и я не могу пренебречь их мнением.

Драко застыл, сжав ладони в кулаки. От бликов тусклых свечей глубокие тени на его лице становились только острее, и оттого лицо Малфоя приобретало настороженно-хищное выражение. Наблюдая за давним неприятелем, Гермиона внезапно вспомнила древнегреческие мифы, которыми увлекалась несколько лет назад. Она вспомнила, как на одной из страниц редкого издания увидела изображение Аида. Тот мрачный, но вместе с тем глубокий взгляд надолго засел в подсознании, а теперь вдруг воплотился в темноте глаз Малфоя. На его скулах, в изгибах губ и острых чертах носа плескался мрак, достойный лучших образцов античной красоты.

— Лучше бы вы не выступали против, когда Министерство рассматривало вопрос о моем заключении в Азкабан. Как по мне, что здесь, что там — одно и то же… — почти прошептал Малфой, и его губы, искривленные в ухмылке, задрожали. — Нет! Эта школа стала мне еще более отвратительной тюрьмой! — повысив тон, Драко отступил на шаг назад, будто кто-то его оттолкнул. — Вы скажете, что здесь нет дементоров, но, черт возьми, эти косые взгляды и сплетни высасывают жизненные силы не хуже! — под конец голос Драко сорвался, и он схватился за голову, шумно дыша. Казалось, весь мир, как сосредоточение темного волшебства, устремился против последнего из рода Малфоев, и тот не знал, куда деться, куда прийти, чтобы обрести желаемый покой. — Если вы не дадите разрешения, я все равно отправлюсь туда. Даже если меня исключат. Плевать, — резко выдохнув, Малфой развернулся к выходу. Он считал, что унижаться просьбами и дальше бессмысленно. С Макгонагалл спорить стал бы только самоуверенный глупец. Когда-то Драко и был таким, но сейчас практически все прежнее в нем умерло.

— Мистер Малфой, хорошо подумайте, прежде чем совершить это! — вслед крикнула директор, делая бессмысленный шаг вперед. — Министерство до сих пор наблюдает за вами! Не решайтесь на необдуманные поступки, ведь на кону честь вашей семьи!

Он застыл почти у выхода, и Гермиона, наблюдая за бывшим Пожирателем в такой непривычной близости, удивилась мраку, проникшему в каждую черту его лица. Малфой стискивал зубы, лишь бы не сказать что-то лишнее, и Гермиона почти кожей чувствовала исходящую от него негативную энергию.

— Мой отец в заключении, а мать вот-вот умрет от тоски и презрения общества, которое на нас свалилось! Как вы смеете оправдывать свои приказы благими побуждениями во имя моей семьи? — дрожащий голос Драко свидетельствовал о том, что он ходил по краю нервного срыва. В глазах застыла влага, которую он так и не мог выплеснуть наружу, будто одолеваемый проклятьем.

И в эту секунду что-то переменилось в сознании Гермионы, заставляя её опустить руку с палочкой. Она смотрела в лицо Малфоя и представляла, что произойдет, если он потеряет последние капли здравомыслия и воли. Да, её не касалась судьба Драко, но… Третьей войны волшебный мир мог и не выдержать.

— Я буду сопровождающим… — тихий голос разнесся по кабинету, и Гермиона удивилась его слабости и неуверенности. Взмахнув палочкой, она оказалась видимой для присутствующих, и в глазах Драко застыло немое удивление. На секунду он даже позабыл о причине своих трясущихся рук, а потом, осознав, кто стоит перед ним, презрительно фыркнул.

— Мисс Грейнджер? — Макгонагалл знала о присутствии Гермионы в кабинете с самого начала, так что была совсем не удивлена.