В апреле стало ясно, что Севастополь нам не удержать и что защитить Крым мы не в состоянии. Добровольцы начали отступление на Керчь, а “Тюлень” вернулся в Севастополь. Всеми стоявшими в Севастополе кораблями взял на себя командование адмирал Саблин. Кораблей было мало: крейсер “Кагул”, канонерка “Кубанец”, подводная лодка “Тюлень” и несколько вспомогательных судов.

В середине апреля Саблин получил приказ оставить Севастополь, поскольку его взятие красными становилось неминуемым. Корабли, которые могли двигаться под собственными машинами, стали готовиться к уходу. Несколько эсминцев, а также подводные лодки “Утка” и “Буревестник” решено было увести на буксире.

Все крупные корабли и суда, которые невозможно было отбуксировать, были брошены в Севастополе с подорванными машинами. Подводные лодки “Кит”, “Нарвал”, “Кашалот”, “Орлан", “Краб” и АГ-21 были подорваны и затоплены англичанами. Французы вывели из строя все береговые орудия, крепости и срочно вводили в строй свой крейсер “Мирабо”, который, выскочив на камни, получил тяжелые повреждения.

16 апреля 1919 г., после полудня, мы, имея на борту “Тюленя” своих жен и детей, вышли из Севастополя. К счастью, погода стояла тихая, и нашим пассажирам не пришлось сильно страдать от морской болезни. В открытом море мы встретили крейсер “Кагул” под адмиральским флагом, который должен был возглавить все уходящие из Севастополя корабли.

Город и порт Новороссийска были переполнены беженцами не только из Крыма, но фактически из всех уголков России. Люди жили в палатках, а то и под открытым небом прямо на улицах. Нам еще повезло, что удалось разместить своих родных на “Утке” и “Буревестнике”.

Накануне нашего ухода из Севастополя Новороссийск был отбит у красных Добровольческой армией, продолжавшей наступление на север. Оставаясь в Новороссийске, нам удалось отремонтировать некоторые корабли и доукомплектовать их экипажи, главным образом студентами, гимназистами и казаками. Хоть как-то их поднатаскать и сделать пригодными для морской службы было делом очень нелегким, требовавшим от офицеров много времени и еще больше терпения. Но Вера и Надежда являются отличными стимулами, так что через 6 недель три подводные лодки – “Тюлень”, “Буревестник” и “Утка” – находились уже в полной боевой готовности.

Я стал командиром “Утки”, работая круглые сутки без отдыха, чтобы привести лодку в порядок и обучить свою экзотическую команду. Через 14 дней я доложил о готовности “Утки”, хотя боевая подготовка экипажа оставляла желать много лучшего. Но для этого требовались частые выходы в море. Стоя у пирса, трудно учить моряков.

Между тем Добровольческая армия очистила от большевиков всю территорию Северного Кавказа и войска генерала Деникина, тесня красных, снова вошли в Крым. В июне 1919 г. Белая гвардия генерала Деникина заняла Севастополь и весь Крым, а вскоре и всю Украину. Боевые корабли могли вернуться в Севастополь. Все сердца были переполнены радостью и надеждой. В мыслях мы уже видели скорое возрождение России.

Полный уверенности в этом я отдал приказ выходить в море, радостно вдыхая полной грудью свежий морской воздух и следя, как острый форштевень “Утки" разрезает изумрудные волны. Хотя команда была обучена наспех, поход прошел без каких-либо помех. Чтобы пробудить у молодых моряков любовь к морю и походам, я приказал зайти в Ялту, чей прекрасный вид с моря не мог никого оставить равнодушным. Затем мы перешли в родное гнездо – Севастополь, встав в Южной бухте.

Осенью нам вернули захваченные союзниками корабли: линкор “Воля”, переименованный в “Генерал Алексеев”, крейсер “Алмаз” и несколько эсминцев. Это совпало по времени с поражением нашей армии, которая, заняв Орел, истощила свои силы и стала быстро отступать, не выдерживая натиска красных. Это произошло, главным образом, из-за предательства казаков, которые, бросив фронт, стали уходить на Дон и на Кубань, считая, что с освобождением этих районов гражданская война для них закончилась. Вскоре стало ясно, что если и удастся где-то еще удержаться, то только в Крыму. Части Добровольческой армии, докатившись до Новороссийска, ждали эвакуации в Крым. Все наличные силы нашего флота, включая и мою “Утку”, были посланы в Новороссийск для спасения армии.

Генерал Деникин и его штаб уже находились в Новороссийске, живя в железнодорожных вагонах на станции. “Утка” стояла неподалеку у пирса, и мои моряки выделялись для охраны штаба. В Новороссийск постоянно прибывали новые части, которые нужно было эвакуировать в Крым. Гавань была наполнена транспортами, а также английскими и французскими военными кораблями. У мола стоял даже какой-то эсминец под звездно-полосатым американским флагом.

В районе порта, ожидая погрузки на транспорты, бурлил океан людей. Это была поистине агония Добровольчес- ' кой армии. Мне никогда не забыть эти страшные сцены полного отчаянья, свидетелем которых я стал в течение последних дней эвакуации Новороссийска!

Переполненные солдатами и казаками транспорты один за другим отходили в Крым, главным образом – в Феодосию, где войска выгружались на берег, а транспорты спешно возвращались в Новороссийск за следующей партией эвакуируемых. Войска грузились также и на боевые корабли, включая корабли союзников.

Вечером 13 марта моя “Утка” стояла в гавани у мола №1. На рассвете 14 марта я вывел в море на буксире яхту “Забава” и снова вернулся в гавань.

Артиллерия красных обстреливала войска, сгрудившиеся на пирсах в порту в ожидании погрузки на пароходы и по самим транспортам, не давая им подойти к стенкам. По вспышкам мы засекли расположение красных батарей, и два 75-мм орудия “Утки” включились в дуэль. Мимо нас прошел “Пылкий” с французским миноносцем на буксире. У мола дымил эсминец “Капитан Сакен”. На его борту находился главнокомандующий, но эсминец, несмотря на падающие вокруг снаряды, продолжал принимать войска.

Наконец корабли стали медленно отходить от причалов. Палубы, надстройки, даже площадки мачт были забиты людьми. Некоторые висели, привязавшись к леерам. А на причалах еще стояли, кричали, проклинали толпы брошенных на погибель солдат и офицеров. И в их криках разбивались вдребезги надежды спасти Россию!

Подводная лодка “Утка ” (переименована в US-3) в Севастополе. 1918 г.

У нас оставался вще Крым – маленький полуостров, который мы надеялись отстоять нвшей крошечной армией. Последний клочок русской земли, поддерживающий тающую надежду. Но все понимали, что положение Крыма, отрезанного от всего мира, не имеющего ни денег, ни природных ресурсов, ни запасов продовольствия, было критическим. А помощи ждать было неоткуда. Англия решительно отказалась оказывать нам какое-либо содействие. Франция по своему обычаю решительно не отказалась, но и ничем не помогла, приводя в свое оправдание разную чепуху.

А между тем, флот продолжал решать многочисленные задачи по поддержке нашей армии. В течение лета действия флота отличались особой активностью. Постоянно высаживались десанты на побережья Черного и Азовского морей, ставились мины, обстреливались сухопутные войска красных. Целая эскадра, состоявшая из линкора “Генерал Алексеев”, крейсера “Генерал Корнилов”, нескольких миноносцев и вспомогательных судов, сосредоточившись у Тендеровской банки, совершила смелые рейды на Очаков и Одессу.

Моя “Утка” выполняла разнообразные задачи. Неделями мы несли патрульную службу у Одессы и Очакова. Неоднократно я совершал походы и к Кавказскому побережью, где казаки снова поднялись на борьбу с большевиками. Мы возили им оружие и боеприпасы. Чтобы дать читателю правильное представление о характере нашей деятельности, я ниже привожу дословные выдержки из вахтенного журнала “Утки" в период с 3 по 20 октября 1920 года: “3 октября. В 13:00, в соответствии с приказом командующего флотом, вышли в море, чтобы проконвоировать транспорт к Кавказскому побережью. Мы вышли первыми, чтобы в условном месте встретить транспорт и вступить в его охранение.