Увидев изумленное выражение лица судьи, она торопливо закончила:

– Извините, брат. История совсем не радостная! Уже так давно это было, а я все еще… Она расплакалась. Хван похлопал ее по плечу.

– Перестань, не надо слез в такой чудесный день. И повернувшись к судье:

– Видите ли, у нас самих нет детей. С ней всегда так, когда она об этом вспоминает. Ну, короче говоря, генерал все узнал. Один из его носильщиков рассказывал мне, как старик кричал, что затащит ее и ее приятеля в зал и мечом отсечет им головы. Она повесилась, а генералу не удалось отрубить голову ее любовнику, потому что на следующий день пришли императорские солдаты, и ему самому отрубили голову. Странен мир, брат! Давай выпьем еще. На, выпей и ты, женщина.

– Кто был ее любовником? – спросил судья.

– Этого она мне так и не сказала, – ответила женщина, вытирая глаза. – Только одно, что это очень ученый господин, который знает все ходы и выходы в большом доме.

– Рад, что ты правильно выбрал сестру! – крикнул Хван. Лицо его раскраснелось, – Моя старуха работает, не покладая рук, берет на дом шитье, и так мы сводим концы с концами. Но в мужских делах ничего не понимает. Хотела, чтобы я перестал вносить в свою гильдию взносы! Я говорю ей, нет, продай наше зимнее платье! Если мужчина никуда не входит, он словно бродячая собака! И был прав. Этот твой кусок материи, брат, позволит нам много лет нарядно одеваться. Хорошо это и для моего дела, люди любят видеть за прилавком прилично одетого продавца.

Доев свой рис, судья сказал женщине:

– Завтра же отнесите мою карточку к задней двери резиденции начальника уезда. Я вел дела с домоправителем, и он позаботится, чтобы вы получали там заказы на шитье.

Он поднялся.

Хван и его жена упрашивали его побыть еще, но он сказал, что ему надо успеть к речному парому.

Носильщик проводил его до чайной, где его ждал паланкин. Судья был в растерянности. Он миновал главную улицу и, рассчитавшись – с носильщиками на углу, прошел в присутствие. От привратника, впустившего его через боковые ворота, он узнал, что начальник уезда Ло находится в передней на первом этаже главного здания. Похоже, поэтическая встреча еще не начиналась. Судья прошел в свой двор.

Из ящика он достал собранные Ло бумаги по делу поэтессы. Стоя у стола, он перелистывал их, пока ему не показался текст анонимки, извещавшей начальника уезда, что под вишневым деревом монастыря Белой Цапли зарыт труп. Затем он вынул из рукава анонимку, уличавшую генерала Мо Телина, и положил се рядом с первой. Он их сравнил. Обе были копии, сделанные писарем, и поэтому только по стилю можно было судить, написаны ли они одним и тем же человеком. С сомнением покачав головой, судья снова положил в рукав обе бумаги и пошел к главному двору.

Коротышка начальник сидел у заваленного бумагами чайного столика с кисточкой в руках, сжав губы. Он поднял глаза и весело сказал:

– Разбираю и правлю свои недавние работы, Ди. Как ты думаешь, академику понравится повторяющаяся рифма этого стихотворения?

Он намеревался прочитать вслух стихотворение, но судья Ди поспешил остановить его:

– Ло, в другой раз. Должен сообщить тебе о своих странных открытиях.

Он присел напротив друга.

– Постараюсь быть кратким, потому что тебе уже пора в библиотеку. Время приближается к четырем.

– О нет, старший брат. У нас много времени. Знаешь, обед на моем четвертом дворе затянулся. Придворный поэт и Юлань сочинили несколько стихотворений, и мы их обсудили под вино! Все мои четверо гостей прошли в свои покои отдохнуть, и пока что никто из них не возвращался.

– Хорошо! Значит, никто из них не выходил, и тебе не пришлось собирать прислужников домоправителя, чтобы за ними следить. Узнал же я вот что. Матерью убитого студента была наложница генерала Мо Телина. Она вступила в связь с неизвестным мужчиной, и их внебрачная дочь была ими покинута. Это не кто иная, как Шафран, хранительница кумирни Черного Лиса.

Увидев изумленное лицо Ло, он поднял ладонь и продолжал:

– Брошенный ребенок был завернут в шафрановую шерстяную ткань, а люди часто называют подкидышей по одежде, в которой их находят. Это значит, что Шафран приходится Суну сводной сестрой. Вот почему студент и говорил Шафран, что не может на ней жениться. Это также означает, что отец Шафран и убийца студента – одно и то же лицо. За день до ареста старик генерал сказал своей наложнице, что ему – стало известно об ее сожительстве с одним из его друзей, добавив, что убьет обоих собственными руками. Наложница повесилась. А генерал на следующий день, прежде чем успел расправиться с ее любовником, был схвачен.

– Святое небо! Где ты все это раскопал, Ди?

– Главным образом в твоем архиве. Очевидно, студент Сун был убежден в том, что любовник его матери оклеветал генерала, обвинив его в государственной измене. Он сделал это в своем анонимном письме, чтобы не дать генералу уличить его в прелюбодействе. В первом вопросе Сун ошибался. Я прочитал все официальные записи и убежден, что генерал был виновен. И любовник его наложницы не мог не участвовать в заговоре. Что касается второго вопроса, то тут студент Сун прав. Человек написал анонимное письмо, потому что понимал, что инспектору понадобится время, чтобы добраться до генерала, а он хотел, чтобы генерал был задержан в самый первый день следствия и ничего не смог предпринять против него.

Начальник Ло поднял руку.

– Не торопись, Ди. Если генерал был виновен в государственной измене, почему доносчику понадобилось убивать студента? Парень вроде бы играл ему на руку, изобличив генерала!

– Вероятно, Ло, доносчик занимал видное положение и поэтому не хотел допустить, чтобы его обвинили в разврате. Кроме того, он был замешан в генеральском заговоре, иначе не знал бы, где спрятаны письма от Девятого князя. Вот почему он не открылся и позже, хотя правительство обещало вознаграждение.

– Святое небо! Ди, кто же этот человек?

– Боюсь, им может быть только один из твоих гостей: Шао, Чан или Лу. Нет, не возражай. У меня есть неопровержимые доказательства, что им мог быть только один из этих троих. Шафран скажет нам, кто. Хотя отец и укрыл лицо при ее посещении, уверен, что она узнает его по голосу или внешности.

– Едва ли можно подозревать могильщика Лу, Ди. Какая женщина возьмет в любовники такого урода?

– Ло, на твоем месте я не настаивал бы. Мать студента была порочной женщиной. Между прочим, ее семья приписывает это тому, что в нее вселился дух черной лисицы. Как бы там ни было, порочная и всегда неудовлетворенная женщина – ей было только шестнадцать, когда она вступила в генеральский дом, а ему под шестьдесят – вполне могла увлечься могильщиком из-за самого его уродства. К тому же он обладает властным, чрезвычайно сильным характером, и многих женщин такие люди притягивают. Во время вашей поэтической встречи попробуй выяснить, были ли Чан и могильщик здесь, в Чинхуа, во время суда над генералом Мо. Мы знаем, что академик служил в те годы начальником местного округа и находился в Чинхуа. Вызови, пожалуйста, домоправителя.

Ло хлопнул в ладоши и отдал приказ мальчику-слуге. Судья Ди продолжал:

– Мне бы также хотелось узнать, Ло, находился ли один из наших троих подозреваемых этой весной, когда Юлань была задержана в монастыре Белой Цапли, в Озерном уезде.

– Почему ты хочешь это выяснить, Ди? – спросил удивленный коллега.

– В деле Юлань власти также начали действовать после получения анонимного письма, написанного образованным человеком. А преступник во всяком случае предпочитает действовать одним и тем же способом. В деле о государственной измене генерала Мо обвинение было обоснованным, но, изобличая его, доносчик в то же время преследовал и свою цель – лишить генерала возможности выступить против него. Теперь, спустя восемнадцать лет, образованной господин мог снова прибегнуть к анонимному письму, чтобы донести о другом преступлении, а именно об убийстве служанки, снова преследуя какую-то свою цель. Отсюда вывод…