Я согласился, скользнув глазами по семейному портрету, на котором были изображены усатый джентльмен, дама с высокой прической, упитанный розовощекий крепыш и две маленькие девочки с бантами. Решив, что на этом портрете художник много лет назад запечатлел именно семью Орландерс, я с интересом вглядывался в их лица.

Дверь открылась, и в гостиную вошла молодая женщина. Ее темные волосы были уложены в аккуратную прическу, а наряд состоял из тускло-коричневого жакета спортивного покроя и твидовой юбки.

Она вопросительно посмотрела на нас. Пуаро шагнул ей навстречу:

– Мисс Орландерс, если не ошибаюсь? Я сожалею, что мне пришлось нарушить ваш покой… учитывая, что вы пережили вчера вечером. Должно быть, вся эта история сильно огорчила вас.

– Да, она весьма неприятна, – осторожно ответила молодая дама. Я начал думать, что произошедшая здесь драма оказалась недоступной для понимания мисс Орландерс или что отсутствие у нее воображения могло лишить трагизма любую драму. Я утвердился в своем предположении, когда она продолжила: – Я должна извиниться за беспорядок в этой комнате. Но слуги, видимо, совсем потеряли разум от волнения.

– Вчера вечером вы сидели именно здесь, n’est-ce pas?[27]

– Да, мы играли в бридж после ужина, когда…

– Простите, как долго вы играли?

– Ну… – мисс Орландерс задумалась, – точно я не могу сказать. По-моему, мы прервали игру около десяти часов. Я помню, что мы сыграли несколько робберов.

– А где именно сидели вы?

– Напротив окна. Я была в паре с мамой и как раз назначила игру без козыря. И вдруг неожиданно дверь в сад распахнулась и мисс Сент-Клер, шатаясь, вошла в комнату.

– Вы узнали ее?

– Ее лицо показалось мне смутно знакомым.

– Она все еще у вас, не так ли?

– Да, но она никого не желает видеть. Она еще находится в состоянии нервного потрясения.

– Я полагаю, она не откажется поговорить со мной. Не могли бы вы сообщить ей, что я прибыл сюда по просьбе князя Пола Моранского?

Она, не сказав ни слова, отправилась выполнять просьбу Пуаро и очень быстро вернулась в гостиную с сообщением, что мадемуазель Сент-Клер пригласила нас в отведенную ей комнату.

Поднявшись вместе с мисс Орландерс на второй этаж, мы вошли в довольно просторную и светлую спальню. Лежащая на тахте у окна женщина повернула голову. Меня сразу поразило, насколько непохожи эти две женщины, тем более что цвет волос и черты лица у них, в общем-то, не слишком отличались… но все-таки разница между ними была огромной! Каждый взгляд, каждый жест Валери Сент-Клер были исполнены драматизма. Казалось, она просто источает некую романтическую атмосферу. Наброшенный на ноги красный фланелевый халат, безусловно, был обычной домашней одеждой, но обаяние ее личности придавало ему своеобразный, экзотический оттенок, и он казался неким восточным халатом огненно-багряного цвета. Она не сводила с Пуаро больших темных глаз.

– Вас прислал Пол? – спросила она исполненным бархатной томности голосом, который отлично гармонировал с ее внешним обликом.

– Да, мадемуазель. Надеюсь, я смогу быть полезным ему… и вам.

– Что же вы хотите узнать?

– Все, что случилось прошлым вечером. Всю правду, мадемуазель!

Ее губы изогнулись в невеселой улыбке.

– Неужели вы думаете, что я собираюсь лгать? Я не так глупа. Мне совершенно ясно, что в данном случае невозможно утаить факты. Мистеру Ридбурну, покойному, удалось узнать один мой секрет. И он начал шантажировать меня. Ради Пола я пыталась договориться с ним. Пол очень дорог мне, и я не могла рисковать… И вот теперь он мертв, а я в безопасности. Но я не убивала его.

Пуаро с улыбкой покачал головой.

– Ваше признание излишне, мадемуазель. Теперь расскажите мне, что произошло вчера вечером.

– Я предлагала ему деньги. Он, казалось, был готов обсудить мое предложение и назначил встречу на вчерашний вечер, на девять часов. Я должна была приехать в «Мон дезир». Я знала, где он живет, поскольку бывала на его вилле раньше. Мне пришлось обойти вокруг дома и через балкон войти в библиотеку, чтобы слуги не видели меня.

– Извините, мадемуазель, но неужели вам не страшно было одной, на ночь глядя отправиться туда?

Мне показалось или она все-таки чуть помедлила с ответом?

– Может, и страшно. Но мне некого было попросить проводить меня. И я была в отчаянии. Ридбурн пригласил меня в библиотеку. О, что это был за человек! Я рада, что он умер! Он играл со мной, как кошка с мышкой. Я просила, я умоляла его на коленях. Я предложила ему свои драгоценности. Все напрасно! Потом он назвал свои собственные условия. Можете догадаться, какие это были условия. Я отказалась и высказала ему все, что о нем думала. Он лишь холодно улыбнулся. И тогда, когда я беспомощно умолкла, раздался странный звук… из-за оконных штор… Ридбурн тоже услышал его. Он подошел к шторам и резко раздвинул их. За ними прятался мужчина… жуткого вида – видимо, бродяга. Он ударил мистера Ридбурна… После второго удара тот упал. Бродяга схватил меня своей испачканной в крови рукой. Но мне удалось вырваться, я выскользнула на балкон и со всех ног бросилась бежать. Потом я заметила свет в этом доме и направилась к нему. Жалюзи были подняты, и я увидела играющих в карты людей. Я чуть не упала прямо в дверях. Мне удалось выдавить из себя единственное слово: «Убийство!» – а потом в глазах почернело и…

– Благодарю вас, мадемуазель. Должно быть, это был сильный шок для вашей нервной системы. Но вернемся к бродяге. Вы могли бы описать его? Возможно, вам запомнилось, как он был одет?

– Нет… все произошло так быстро. Но если увижу его, то обязательно узнаю. Его лицо навсегда врезалось мне в память.

– Еще один вопрос, мадемуазель. Шторы на другом окне, том, что выходило на подъездную дорогу, были задернуты?

Впервые озадаченное выражение появилось на лице танцовщицы. Казалось, она пытается вспомнить.

– Eh bien, mademoiselle?[28]

– По-моему… я почти уверена… да, точно! Они не были задернуты.

– Странно, учитывая, что другие были… Однако неважно. Полагаю, это не имеет особого значения. Долго ли вы намерены оставаться здесь, мадемуазель?

– Доктор считает, что завтра я уже смогу вернуться в город. – Она обвела взглядом комнату. – Эти люди… они так добры… но они словно из другого мира… Я шокирую их! Да и я сама… в общем-то, я не в восторге от буржуазии! – Легкий оттенок горечи слышался в ее словах.

Пуаро кивнул:

– Понятно. Надеюсь, я не слишком утомил вас своими вопросами?

– Что вы, месье, совсем не утомили. Сейчас меня беспокоит только одно… Мне хочется, чтобы Пол как можно скорее узнал обо всем, что случилось.

– В таком случае, мадемуазель, мне остается лишь пожелать вам всего наилучшего. – Перед выходом из комнаты Пуаро немного задержался, показав рукой на пару лакированных туфель-лодочек: – Это ваши, мадемуазель?

– Да, месье. Их только что вычистили и принесли сюда.

– М-да! – сказал Пуаро, когда мы, уже вдвоем, спускались по лестнице. – Похоже, слуги все-таки не совсем потеряли разум, раз они вычистили туфли, хотя и забыли убрать пепел из камина. Итак, mon ami, поначалу мне казалось, что в этой истории есть один или два интересных момента, но, к сожалению, к моему огромному сожалению, нам, видимо, придется закрыть это дело. Оно представляется мне совершенно элементарным.

– А убийство?

– Эркюль Пуаро не охотится за бродягами, – напыщенно произнес мой друг.

В прихожей нас встретила мисс Орландерс.

– Мама хотела поговорить с вами, не могли бы вы минутку подождать ее в гостиной?

Комната оставалась в прежнем состоянии, и Пуаро, чтобы убить время, собрал карты и начал раскладывать их своими холеными ручками.

– А знаете, что я думаю, мой друг?

– Пока нет, – быстро ответил я.

– Я думаю, мисс Орландерс сделала ошибку, решив сыграть без козырей. Ей следовало бы назначить три пики.