Но когда ребенок пропадает по-настоящему, успех приходит к нам унизительно редко. Вероятность того, что мы найдем Натана Лидса, если он этого не захочет – или если его похититель не пожелает, чтобы мы его нашли, – невелика. У нас попросту нет ресурсов, необходимых для серьезных поисков пропавшего ребенка – если он еще жив. Если… Лучше всего использовать добровольцев, но их необходимо организовать, а для этого нужны люди. У нас их нет.

Возле дома, где жила Эллен Лидс, были припаркованы две полицейские машины. Я перебросилась несколькими фразами с патрульными – одного из них я знала, а второй служил в полиции недавно. Когда я сама была патрульной, у меня находилось множество причин дружить с братьями и сестрами по оружию. В раздевалках можно прекрасно провести время. Однако детективы не носят форму, поэтому теперь я редко там бываю.

Вокруг стояли люди, с любопытством посматривая на припаркованные патрульные машины. В доме действовала надежная система безопасности; мне потребовалось дважды нажать на кнопку, чтобы попасть в вестибюль. Квартира Лидсов находилась на пятом этаже, в задней части здания, вероятно, здесь было спокойнее, потому что окна выходили на узкую улочку с односторонним движением.

На дверях висел веселый рукописный плакатик. Женщина, открывшая мне дверь, оказалась на удивление миниатюрной и худенькой, и я даже засомневалась, с ней ли я говорила по телефону. По голосу она представлялась мне высокой.

– Миссис Лидс?

– Да.

– Детектив Дунбар. – Я протянула ей визитку.

Она взяла карточку, даже не потрудившись на нее взглянуть.

– Заходите.

Я вошла в квартиру; она оказалась безупречно чистой, стены оклеены обоями пастельных тонов. Очень уютно и безопасно. Она закрыла за мной дверь, и я услышала легкий скрежет задвижки, а потом миссис Лидс накинула цепочку. Да, сразу видно, что она постоянно думает о безопасности своего жилища.

– В вестибюле у вас надежная охрана, да и здесь вы неплохо защищены, – сказала я.

– Я бы хотела, чтобы у входа стоял охранник, хотя бы после наступления темноты. Я и квартиру здесь выбирала в том числе и из соображений безопасности. И еще я отказывалась от всех вариантов ниже третьего этажа, чтобы никто не мог утащить моего ребенка через открытое окно.

Она с горечью упомянула о дерзком похищении двенадцатилетней Полли Клаас, которую вытащили из окна спальни на глазах трех застывших от ужаса подруг, собравшихся на ночной девичник[5]. Мать в это время спала в соседней комнате – вы можете себе представить наглость этого типа? С самого начала не оставалось ни малейших сомнений относительно ее судьбы – дело было совсем не в том, что ей захотелось сбежать от запрета на видеоигры, пока не сделано домашнее задание. Ее родители обладали хорошими связями, и на поиски были брошены серьезные силы. Самое обидное, что она была еще жива и находилась в пятидесяти футах, пока двое полицейских допрашивали ее похитителя после того, как у него что-то случилось с машиной. Удачливый сукин сын. В конце концов мы его достали. Слишком поздно для Полли, но мы его взяли.

Но если Эллен Лидс рассчитывает, что реакция на похищение ее сына будет такой же, я буду вынуждена ее разочаровать.

Она указала мне на диван и предложила что-нибудь выпить, но я вежливо отказалась. Мы не можем вести себя дружелюбно, поскольку трудно сохранять контроль над ситуацией, если ты ведешь себя как гость, в особенности, если ты женщина. Мы сидели друг напротив друга на одинаковых диванчиках, и я открыла блокнот.

– Пожалуйста, постарайтесь вспомнить все, что сегодня произошло.

Я наблюдала за ней, пока она говорила. Иногда удается понять, когда люди начинают лгать; они отводят глаза, на лице появляется напряжение. Нас учат замечать такие вещи, когда мы ведем допрос. Человек, который что-то скрывает, часто не смотрит тебе в глаза, поскольку трудно лгать, глядя в глаза собеседнику, если только ты не полный социопат – вопреки всеобщим представлениям такие люди встречаются довольно редко.

Но во время бесед с родителями пропавших детей возникают иные факторы – они винят себя, есть на то основания или нет, что существенно искажает общую картину. Между тем Эллен Лидс смотрела на свои руки, что мешало мне оценить ее искренность.

– Я пришла домой после работы в обычное время. У Натана есть школьный приятель – я и его мать с давних пор помогаем друг другу приглядывать за детьми. Сегодня он должен был пойти к Джорджу. Мы с его матерью организовали свою жизнь так, что днем за ними приглядывает кто-то из нас. За детьми нет необходимости следить постоянно, нужно только, чтобы кто-то из взрослых был неподалеку. До сих пор у нас все складывалось удачно.

– А как Натан возвращался от Джорджа домой?

– Он мне звонил, и я за ним заезжала. Обычно около шести или семи, поскольку обед входил в наш договор.

– Звучит разумно.

– Да. – Она вытащила бумажную салфетку из коробки, стоящей на кофейном столике, и высморкалась. – Очень удобно, что не нужно торопиться домой, чтобы в спешке приготовить обед.

Мне хотелось улыбнуться и сказать: «Да, конечно, я знаю», поскольку сама поступала именно так в те дни, когда работала в полную смену. В последнюю неделю я стала выходить по вечерам, главным образом из-за того, что многих детективов отправили на переподготовку для борьбы с биотеррористами, и людей не хватало.

С завтрашнего дня я снова начинаю работать в утреннюю смену. Мои дети целую неделю провели с отцом, так что ему приходилось спешить домой, чтобы приготовить им обед. Было приятно думать о том, что в течение целой недели он выслушивал дружные крики: «Мы не хотим жареное мясо и курицу с сыром». Эван не любит есть и ненавидит любую еду. А Френни готова есть все, что ей попадется, но при этом постоянно жалуется. Вкусы Джулии до сих пор остаются для меня тайной. Благодарение Богу, у них нет аллергии, в противном случае я бы не выдержала выпавших на мою долю испытаний.

Но сейчас не время думать о своих проблемах.

– Было уже почти восемь, – услышала я последнюю фразу миссис Лидс.

– Обычно он звонил раньше?

Она виновато кивнула и заметно помрачнела.

– Я не позвонила, честно говоря, мне было приятно посидеть в тишине. Поскольку я работаю полный день, то ужасно устаю, вы меня понимаете? Я постоянно не успеваю делать то, что доставляет мне радость. Я взялась за свое вышивание впервые за несколько месяцев.

Бедная женщина; больше она никогда не будет вышивать.

– Но когда я увидела, что уже поздно, я позвонила, и мать Джорджа сказала…

Тут у нее перехватило горло. Я молча наблюдала за миссис Лидс.

– Она сказала мне, что, по словам Джорджа, Натан не приходил сегодня в школу.

– А вы обычно звоните друг другу в таких случаях?

– Нет. Обычно нет. Ну, вы же понимаете, если ребенок не пришел в школу, значит, он заболел. И остался дома с родителями, не так ли?

Это была ошибка, с которой ей придется жить всю жизнь.

– Верно, – спокойно ответила я. – Нам потребуется опросить всех, кто видел Натана сегодня. И всех, кто должен был увидеть, но не увидел.

– Я позвонила директору школы, как только закончила говорить с Нэнси – матерью Джорджа. Директор связался с классным руководителем, и она сказала, что Натана не было сегодня в школе.

– Они не компьютеризированы?

– Пока нет.

«Директор, учитель», – записала я в своем блокноте.

– Нам нужно сделать список всех возможных контактов. Пожалуйста, продолжайте.

– Вот и все. Он просто не пришел туда, где должен был находиться.

– А школа в таких ситуациях не связывается с родителями?

– Нет.

Трудно поверить, но такая инструкция до сих пор не введена. С завтрашнего дня это упущение будет исправлено. Я об этом позабочусь.

Эллен Лидс показала мне маршрут, по которому Натан ходил в школу. Мне пришлось попросить Эллен сопровождать меня, чтобы я все запомнила правильно. Потом я собиралась отвезти ее домой и вновь проделать весь путь уже самостоятельно. В машине это занимало всего пару минут, и я внимательно смотрела на миссис Лидс, чтобы не пропустить ее реакцию на что-то необычное. Однако с ее лица не сходило выражение мучительной тревоги.