– Я хочу, чтобы ты это прочел. А пакет, который к письму прилагается, лежит в моей комнате.

Найджел бросил на жену быстрый взгляд и взял листок у нее из рук. Бледная, она так и не подняла глаз. Повернувшись, Кассандра медленно пошла к водопаду и села на берегу, обхватив колени руками. На ней было платье без кринолина.

Развернув письмо, Найджел начал читать.

Да, она уже знала правду, едва увидела Брюса и поняла, что это не Найджел. Может, это и глупо? В мире ведь тысячи близнецов! Но Кассандра не сомневалась и, задав несколько вопросов, убедилась в своей правоте.

Да, это правда. То недостающее звено, которое позволит сложить воедино кусочки этой головоломной мозаики.

Она смотрела на водопад и не обернулась, когда Найджел подошел к ней и опустился на траву. Некоторое время они молчали.

– Ты должна уничтожить письмо, – промолвил он наконец.

Кассандра негромко рассмеялась.

– Теперь у тебя есть все, – сказала она. – И это справедливо. Ты выстрадал право владеть этим. Ты понял наконец, почему отец сделал то, что сделал? Наверное, он точно знал, что история с наследством известна только тебе. Полагаю, ты посвятил его и в то, что о ней знают только старшие в семье?

– Да, вполне вероятно, – согласился Найджел. – Но ты не должна ненавидеть его, Кассандра. Он заботился о твоем будущем.

– И вместе с тем прекрасно знал, что я тоже получу в свое время такое же письмо? – с горечью возразила она. – Отец не смог отказаться от того, к чему привык с малых лет. Он убедил себя, что поступил правильно. Мол, слишком поздно исправлять ошибки далекого прошлого – это его не касается. А когда возникла угроза все потерять, отец оказался способен на жестокие и бесчеловечные поступки.

– Не суди его слишком строго. Ты не знаешь его мысли. Продолжай любить отца, как любила всегда.

Кассандру удивило, что Найджел вдруг начал защищать ее отца.

– Нет, знаю. Видишь ли, мне пришлось противостоять тем же соблазнам. И поверь: они очень сильны.

– Кедлстон твой. И титул тоже. Мне ничего не нужно. Уничтожь письмо и забудь о нем. Завтра я уезжаю. Ты будешь вести ту же жизнь, что и до моего появления. Если хочешь, я заберу и ребенка, когда он родится. Тогда тебе будет проще забыть меня.

Почти те же слова она уже слышала от него на холме. Найджел, значит, готов забрать у нее и ребенка? Но голос его звучал совсем по-другому – в нем не было обычной скучающей и презрительной нотки. Нет, он произнес это негромко, мягко.

Кассандра прижалась лбом к коленям.

– Я послала мистера Крофта разыскать тебя. То есть разыскать потомков того обманутого человека, который должен был стать графом. Не знаю, как это оформить по закону. Даже поверенный несколько опешил, услышав от меня эту новость. Но делу дан ход, и я не отступлю.

– Кассандра! – Найджел был потрясен. – Так ты даже не знала, что это я? И что же, хотела потерять.., все?

– Нет, не хотела! – Она еще крепче обхватила колени. – Но я подумала, что иначе поступить просто не в силах. За эти два дня чувство вины и сознание возложенной на меня ответственности не давали мне покоя. Я не могла больше жить с такой тяжестью на сердце, как жили мой отец и дед. Это было единственно правильное решение.

– Кассандра! – Рука Найджела опустилась ей на затылок, нежно лаская волосы под кружевным чепчиком. – Как я уважаю и ценю тебя! С каждым днем я все больше убеждался, что у тебя сильный характер и бесстрашное сердце. Знай я об этом с самого начала, не дерзнул бы ступить на землю Кедлстона и даже поцеловать подол твоего платья!..

Она проглотила слезы. Его восторженные слова так приятны, но все же неспособны утешить ее.

– Как ты можешь прикасаться ко мне, его дочери? Найджел, ты же ни в чем не виноват. Совершенно ни в чем! Ты стал жертвой его страха и могущества. И он заставил тебя пройти через этот ад. Мне страшно представить, какие ужасные испытания выпали на твою долю – боль предательства, отчаяние, сознание собственного бессилия.

– Все это уже позади. Я выжил, и это главное.

– Нет! – Она вскинула голову и посмотрела ему в лицо, которое тут же приняло знакомое непроницаемое выражение. Глаза Найджела, слегка прищурившиеся, скрывались за полуопущенными веками. – Это все еще с тобой, в тебе!..

– Ночные кошмары повторяются не так часто с некоторых пор, – заметил он. – Придет время, и они исчезнут совсем.

– Я имею в виду не кошмары. Найджел, ты можешь наконец сказать мне правду? Откроешься мне? Что ты чувствуешь к Кедлстону? И… – Кассандра с трудом перевела дыхание, боясь навсегда разрушить свою жизнь. – И ко мне?

Неприступная маска совсем скрыла его истинное лицо.

– К Кедлстону, миледи? Конечно, я люблю Кедлстон. Я мечтал о нем с самого детства. Реальность превзошла все мои ожидания. А к вам? Вас я тоже люблю. – Найджел произнес это небрежным, скучающим тоном.

Но Кассандру не испугало его напускное безразличие.

– Ты говоришь правду? Ответь мне! Найджел приподнял брови:

– Я обнажаю перед вами душу, миледи, а вы еще смеете сомневаться? Клянусь честью, это правда!

– Тогда почему ты боишься? В его глазах, полускрытых веками, промелькнуло смущение.

– Боюсь, миледи? Я – боюсь!

Кассандра опустилась перед ним на колени и обхватила его лицо руками.

– Не всякому под силу выжить в таких адских условиях, – промолвила она. – Особенно такому, как ты.

– Такому, как я? – Найджел улыбнулся. – Вы считаете меня слабовольным трусом, миледи?

– О нет! Но ты же был еще совсем мальчик, да к тому же прирожденный джентльмен. И все же выжил! И я знаю, как тебе это удалось.

– Да неужели? – усмехнулся он.

– Ты выжил, потому что тебе удалось стать по-своему сильным. Ты закалил свой дух и решил надеяться только на себя. Ты больше никому не доверял, кроме, может быть, мистера Стаббса.

– А вы, миледи, могли бы стать неплохой гадалкой и читать судьбу по ладони, – заметил со смехом Найджел. – Вы очень убедительно говорите.

– Но, обретя внутреннюю силу, ты стал слабым, – продолжала Кассандра.

Он поцеловал ладонь жены и насмешливо улыбнулся ей.

– Вот это парадокс!

– Ты никому не доверяешь – только себе. Ты не хочешь позволить себе любить и не позволяешь любить себя. Но ты способен любить. Ты любишь брата и сестру. Любишь меня. Это так, я знаю. Ты говорил правду, хотя и с напускной иронией, – и все потому, что боишься быть отвергнутым и бережешь свои чувства. Найджел, я люблю тебя! Я тебя люблю! Ты должен открыть мне свою душу. Пожалуйста, прошу тебя.

Он попытался улыбнуться, но улыбка застыла у него на губах.

– Найджел, – прошептала Кассандра, потянувшись к нему и коснувшись губами его губ. Она поцеловала его горячо и нежно, но Найджел словно окаменел. – Ты должен открыться мне. Я здесь. Я здесь, с тобой, любовь моя, и я люблю тебя. И даже если завтра ты уедешь навсегда, я не перестану любить тебя. Я тебя люблю!..

Он попытался высвободиться из ее объятий, но Кассандра, еще крепче обхватив его за шею, постаралась сесть к нему на колени. Что-то подсказывало ей: если она сей-, час упустит Найджела, то потеряет его навсегда, – и не только она, но главное, он сам потеряет себя.

Им не удалось сохранить равновесие. Найджел упал на траву, а Кассандра навалилась на него сверху, подняла голову и, улыбнувшись, хотела продолжить свое наступление, как вдруг услышала, что он всхлипнул. Что-то внутри Найджела подалось и исторгло мучившую его боль. И это было только начало. Вскоре он весь содрогался от сдавленных рыданий. Найджел пробовал овладеть собой, но у него ничего не вышло. Кассандра понимала, как ему стыдно и унизительно обнаруживать перед ней свою слабость. Будь его воля, он вскочил бы и отошел подальше, чтобы она не видела и не слышала его.

Но Кассандра лежала, обвив шею мужа руками и прижавшись щекой к его груди. Прошла не одна минута, прежде чем рыдания его стихли и Найджел окончательно успокоился. Но и тогда Кассандра не пошевелилась. Она даст мужу время, но не пространство, которое, как он думает, ему необходимо.