После парыминутной тягостной паузы и раздумий всех, кроме Тарасия, который и предложил своему хозяину идею с Руфусом, под тяжёлым взглядом осматривающего пристально свою ватагу агентов Дезидерия — наконец все присутствующие понемногу зашевелились и Сандро, хитрый кельрик инквизитор, осторожно поинтересовался: «И что же может заставить, настолько напугать нынешних четверых кандидатов на престол, что бы они отказались от столь верного шанса прославить себя в битвах и отдали собственные отряды — под начало господина главного имперского министра?»

— Кто. — поправил Сандро Дезидерий. — Руфус. Возрождение армии «честных» Руфуса и всей его скотской ереси, что ещё сильна в северных и центральных землях империи, несмотря на все попытки инквизиции и покойного нашего правителя, искоренить её.

— Вот это да! — выдохнул Шильд и уставился на стену. Остальные агенты загалдели и что то стали одновременно рассказывать, не слушая никого вокруг.

Дезидерий видел какой эффект произвело на его людей имя Руфуса и осозновал, что для многих простецов и низовой имперской знати оно значило ещё больше.

С таким противником придётся бороться всеми силами империи и если само задуманное великое противостояние заранее, как следует, подготовить, что бы точно не проиграть — был отличный шанс заполучить себе самые невероятные преференции в будущем.

Огромная опасность для всех, заранее срежессированный поход и враг, которого сперва прикормить, что бы потом, как на заклании — добить в одной грандиозной битве. Битве, где полководцем имперской армии будет Дукс империи, главный имперский министр Дезидерий. Это была отличная идея!

Руфус был известнейшим и прославленным пятидесятилетним имперским рыцарем, двадцать лет назад, когда империя ещё только заканчивала покорение Кельрики и вела войны в Гардане.

Он отличился во множестве сражений и получил от императора, причём дважды, графский титул и около десятка замков с землями.

От титулов Руфус всегда твёрдо отказывался, утверждая что считает себя «воином Светила» и более возвышенной награды, чем эта, он не приемлет. Замки дарил своим инвалидам ветеранам, из числа боевых кнехтов, сержантов или покалеченных пажей и оруженосцев — просто селя их там вместе со слугами и организовывая в подобных наградных поместьях дома ухода для своих раненных или увечных, бывших верных в схватках боевых побратимов.

Подобное поведение очень смешило высокую имперскую знать, которая однако не рисковала в открытую связываться с Руфусом, чья твёрдость руки в битвах стала притчей во языцах и сделало его примером для низовой знати, имперских рыцарей и провинциальных баронов, которые видели в Руфусе современный пример истинного рыцаря и отличного командира.

После одной особо жестокой сечи, когда, по словам оруженосцев — Руфуса ударили булавой по шлему и его слегка оглушило, а по слухам, распространявшимся шутами герцогов — просто напекло слабую «неграфскую» голову в бою, данный, уважаемый всеми и известнейший рыцарь вдруг стал обращаться с проповедями ко всем окружающим, словно бы был не лихим воином-рубакой имперской армии, а бродячим жрецом проповедником какого храма.

Руфус утверждал что все едины от рождения перед светом Светила и говорил что различия, между людьми, искусственны и создаются специально силами тьмы: что бы бездари, получившие наследство от своих родителей — как можно дольше пировали и извращённо наслаждались утончёнными забавами, пока люди достойные и выслужившие, не могли найти себе куска хлеба на пропитание.

— Пред солнечным светом все равны, аки дети после своего появления перед ним и дорогие одежды и побрякушки, из золота, не спасут грешников от кары за свои проступки! — буквально орал Руфус, при встречах со своими сторонниками в лагере имперской армии.

В конце концов, по настоятельному требованию самого императора, его, под внушительным конвоем из рыцарей, вернули на принудительное лечение в родовой замок семьи Руфуса.

Через месяц стражу сняли и разрешили имперскому рыцарю Руфусу посетить те замки, где находились увечные бойцы его отрядов.

Руфус тут же выехал, в бедной, скромной, простой одежде в эти места и вскоре императору сообщили что теперь, у его бывшего известнейшего бойца — с добрые десять тысяч последователей, среди которых не менее трети ветеранов походов империи, людей опытных в военном деле и крайне опасных в случае бунта.

Сами новые последователи называли Руфуса «пророком и праведником» и считали что Светило прислало его на земли империи для наведения порядка и наступления «честного времени»: когда все будут жить по правде и несправедливости прежних времён будут навсегда устранены, земли и имущество поделено по справедливости и более никто никого принуждать не станет.

Оказалось, что Руфус пошёл далее в своих ошибках чем когда только начинал свои проповеди и стал полноценным ересиархом, создавая практически новое религиозное учение, отличное от нынешнего имперского культа Солнца, что был единственно законной религий огромной империи: Руфус утверждал, что всё имущество следует изъять в общее пользование и выдавать людям по надобности в нём — кому помещения для многочисленных ребятишек, кому земли для пахоты или выкорма животных, кому монетку малую для начала собственного дела или какого ремесла.

По словам проповедовавшего всё это время бывшего имперского рыцаря, выходило, что горстка негодяев пользуется большинством благ огромной державы, в то время как множество трудолюбивых крестьян, ремесленников, честных имперских солдат — прозябают в нищете и не могут свести концы с концами и прокормить свои семьи.

— Пора забирать имущество у грешных подонков богачей, которые его не заслужили! Брать и делить все богатства недостойных между всеми членами общины, что бы каждый мог получить кусок хлеба себе на кормление или угол собственный, где приткнуть голову, а не голодать месяцы напролёт и спать под телегами! — возвещал Руфус своей пастве и она радостно отвечала ему всё более многочисленными криками одобрения…

Почитатели нового «вестового Светила» всё прибывали к замку где постоянно проповедовал рыцарь Руфус и когда имперская служба обвинения попыталась его арестовать, показав эдикт самого императора с разрешением на это действие, то имперских посланцев тут же сбили с коней и вышвырнули прочь бывшие сержанты — угрожая что всех перевешают где на деревьях.

Через три дня после данного случившегося события, отряды, составленные из ветеранов служивших ранее под командованием самого Руфуса — подняли свои «боевые кумпании» и начали отнимать земли и замки у соседних, с поместьем где проповедовал Руфус, аристократов. Изгоняя знать палками или даже захватывая правильным штурмом, укрепления.

Городам по соседству было приказано начать выдавать «честным людям», как теперь называли себя сторонники Руфуса — денежные и продовольственные фонды, открывать свои ворота и не забывать выставлять лошадей, для починки кавалерийского парка новых адептов культа «Святого и Честного Светила».

Пока имперские жрецы орали со всех башен и площадей, что Светило лишь Святое, а «честное» оно априори, так как по иному быть не может и лишь проклятые еретики данное слово употребляют по соседству с Солнцем — армия Руфуса всё росла и захватывала новые земли, замки, городки что попадались ей на пути.

Многие рыцарские и герцогские ополчения были ими легко разбиты и теперь уже не только низовая, но и высокая знать — бежала прочь со своих земель в столицу, жаловаться императору на произошедшие события.

Захватив поместье аристократов, люди «Святого и Честного Светила» не трогали бедноту, крестьян или ремесленников, а делили, в основном полученные от бывших владельцев замка ценности, так: половину забирали себе на поход, вторую оставляли «старшему» над усадьбой, что бы из данных фондов он выделял суммы или зерно крестьянам, лошадей для работ в полях и прочих нужд, телеги и плуги — кому это было необходимо. В сами замки заселялись раненные или больные участники похода, но не только для проживания, но и работы в них, что бы обеспечивать отряды, что уходили всё далее на земли империи — продуктами, лошадьми, досками и металлом, а также кованным, в местных кузницах при замках, оружием.