Эдуард Кондратов

Покушение на зеркало

Убийца

Происшествие в Тургаевке Летнее деревенское утро... Уже не раннее, еще не позднее. Впрочем, это для кого как. Горожанам, дачникам, можно еще и поспать. У тех, у кого корова, утро началось давно.

Тихонько звякает щеколда, скрипит калитка... Топ-топ, топ-топ - грузная старушечья перевалочка по дощатой дорожке от ворот, через двор, к крыльцу.

Выцветший голубой платок с почти неприметным горошком, бордовая трикотажная кофтенка, двухлитровая банка с парным молоком зажата ладонями снизу-сверху.

И вдруг словно спотыкается шустрая старушка у порога.

- Господи!.. Чтой-то?!

Чуть было банку не выпустила из рук, хотя, впрочем, выронила бы ее навряд ли - сохранный крестьянский инстинкт держит нервы в узде. Но явно и не на шутку перепугало Евдокию Игнатьевну Сазонову темно-красно-коричневое пятно, размазанное на ступеньках. Это кровь! Кровь, а никак не глинистая грязь и не краска. Не обознаешься, как-никак за жизнь столько петухов да свинок перерезано было в этом дворе.

Постояв, она все-таки решается подняться по ступенькам и надавить локтем на дверь.

Не заперта!

Придержав дверь полуоткрытой, она просовывает голову в сенки и негромко зовет:

- Хвеликс Михалыч!

В доме тихо.

- Хвеликс Михалыч, никак спишь?

Молчание...

Все же в храбрости бабке Сазонихе не откажешь. Она прижимает банку к груди, медленно отворяет настежь дверь и входит. В кухне, она же передняя комната, никого. И ничего такого, чего не было бы вчера-позавчера. Бабка вбирает голову в плечи, прислушивается: не храпит ли квартирант в спальне? Не слышно. С опаской приотворяет дверь, заглядывает...

- Ой, мамочки мои!

Банка скользит из рук и чуть ли не грохается на пол. Но - чуть. Евдокия Игнатьевна опрометью бежит на крыльцо, тяжелой рысцой трусит через двор.

- Женечка! - задышливо зовет она, выпадая на улицу из калитки.

- Чего, баб Дуся? - откликается, тормозя и останавливая велосипед, белоголовый подросток в безрукавой тельняшке и шортах.

- Женечка! - голос Сазоновой срывается на тонкий умоляющий крик. Ехай скорей к Степанычевым!.. У них зять с Самары приехал... С телефонной трубкой... В милицию, скажи, чтоб звонили!.. Никак жильца моего зарезали, все в кровище...

Господи, помилуй! Ой да скорей же ты, милый!

- Во-о как?! - изумляется Женечка, скорей обрадованно, чем испуганно. - Я щас, щас!

Евдокия Игнатьевна тяжело ковыляет к лавочке. Всего десяток шагов, а ведь еле-еле... Садится, ставит банку рядом с собой и только сейчас ощущает, как злобно ноют ее больные ноги.

2

* * * Вот беглый пересказ официальных документов, зафиксировавших события, связанные с чрезвычайным происшествием в селе Тургаевка.

23 июля, в 9 часов 20 минут утра, участковый уполномоченный Кинельского РОВД старший лейтенант Соколов принял по телефону сообщение жительницы села Тургаевка Евдокии Игнатьевны Сазоновой об исчезновении жильца, снявшего до конца лета комнату в принадлежащем ей доме по улице Советская, дом 22-а.

Поскольку, по ее словам, в доме "все перемазано кровищей", с жильцом случилась какая-то беда. Участковый Соколов немедленно выехал по адресу. Ожидавшая его у ворот пенсионерка Сазонова тут же рассказала, как полчаса назад, придя от дочери с банкой молока, которое покупал у нее жилец, обнаружила, что входная дверь не заперта, а порожек и ступеньки измазаны кровью. Испугавшись и все же рискнув войти, Евдокия Игнатьевна увидела в комнате жильца "полный раскардаш"

- разбросанные по полу бумаги и книги, опрокинутый стул, разобранную постель с пятнами крови. Самого жильца в комнате не было. Ни к чему не притронувшись, Сазонова велела оказавшемуся поблизости мальчику поспешить к соседям, у которых есть телефон, чтобы поставить в известность о происшедшем милицию.

Участковый Соколов, поверхностно осмотрев помещение и двор, вернулся к себе в оперпункт и передал соответствующее сообщение в райотдел милиции. Примерно через два часа в Тургаевку выехала оперативная группа уголовного розыска. Она констатировала произошедший нынешней ночью факт насилия, сопряженный, судя по пятнам крови, с нанесением телесных повреждений. Не исключено и убийство. У Сазоновой было уточнено, что исчезнувший, а возможно похищенный или убитый, жилец проживал в Тургаевке около двух недель. Снял он комнату, по словам Сазоновой, чтобы в спокойной обстановке писать какую-то книгу. Привела его на постой Ирина Скобелева, двоюродная племянница Сазоновой, проживающая через два дома - на Советской, 28. По словам тут же допрошенной Ирины, этим постояльцем был писатель Феликс Михайлович Ходоров, житель Самары, с которым она примерно с месяц назад случайно познакомилась на вокзале, дав ему свой адрес в Тургаевке. Ходоров намеревался работать над книгой до конца августа, деньги уплатил вперед.

В тот же день, 23 июля, следователем Кинельского РОВД Анной Сергеевной Лариной по заявлению Е. И. Сазоновой было возбуждено уголовное дело по факту исчезновения гр-на Ходорова Ф. М. Первые же следственные действия убедили Ларину, что налицо - тяжкое уголовное преступление, однако передавать дело в прокуратуру веских поводов у нее пока не было. Несмотря на признаки кровавого насилия, отсутствие трупа и подозреваемых лиц не давало ей правовых оснований квалифицировать произошедшее в доме на улице Советской как убийство. Впрочем, искать было кого: из показаний пенсионерки Викуловой, соседки Сазоновой, стало известно, что накануне исчезновения Ходорова, а точнее - между двадцатью двумя и двадцатью тремя часами 22 июля - ею был замечен неизвестный мужчина в темной сатиновой куртке, спортивных штанах с полосками и глубоко надвинутой на глаза фуражке, шедший по двору Сазоновой от дома к будочке уборной. Задержавшись на крыльце, Викулова проследила и его обратный путь к дому, причем обратила внимание, что неизвестный оба раза шагал очень торопливо. Когда он открыл дверь в освещенные электрической лампочкой сени, она успела разглядеть его лицо, которое могла бы опознать при встрече.

Словесное описание неизвестного и карандашный портрет, сделанный в присутствии Викуловой, был размножен и распространен в течение двух дней. И уже на третий день пришли сообщения о бомже, очень похожем на того самого неизвестного, дважды замеченного милицейскими постами, - на перроне пригородной электрички в Новокуйбышевске и в лесополосе на южной окраине Чапаевска. Оба раза ему удалось скрыться, хотя, судя по донесениям, преследовать его не особенно-то и старались. Он был задержан только через две с половиной недели, а именно - вечером 11 августа, в продовольственном магазине города Жигулевска.

Сопротивления при задержании не оказал. Никаких документов при нем не обнаружено, себя назвал Иваном Петровичем Сидоровым, на все другие вопросы не отвечал, явно симулируя потерю памяти. Утром следующего дня задержанный был этапирован электропоездом в Кинель и помещен там под стражу.

3

* * * ...Обитатель одиночной камеры номер семнадцать изолятора временного содержания, он же - бомж, арестованный по подозрению в умышленном убийстве, он же - человек без паспорта, назвавшийся при задержании Сидоровым, лежал на железной койке с открытыми глазами, вытянув ноги в грязных кроссовках без шнурков поверх вытертого серого одеяла, и думал. Мысли ходили по кругу, и он снова и снова перематывал их кассету. И опять говорил себе: нет, не то... Не с того началось!

А с чего все-таки, с чего? Какую точку отсчета выбрать?

Может, со знакомства Ходорова с Марьяной?

Нет, это был всего лишь толчок. Да ведь и любовь у них была настоящая, вот что! Все в ней было, и радости, и пакости, и страсти, все. Может, и стоит рассказать о ней когда-нибудь потом? Если будет оно вообще, это "потом".

Он скрипнул зубами и закинул руки за голову.