– Нельзя ли отключить ток и открыть клетку?

– Что?! – выкрикнул удивленный командир.

Джонни решил, что он просто не расслышал, и повторил. Агрилл наотрез отказался. Джонни не стал спорить с упрямцем. Но и орать через барьер он не собирался. Роберт Лиса тревожно переводил глаза с Терла на Агрилла, с рубильника на собравшихся. Он запоздало кинулся вперед, но Джонни стремительно снялся с лошади и, с трудом удерживая равновесие, повернул рубильник. Подскочил Иван и протянул ему трость. Послышалось легкое жужжание, толпа замерла. Люди догадались, что собирается сделать сэр Джонни, и гул волнообразно смолк. Охранник у клетки не шелохнулся. На поясе у него висели ключи от замка, и Джонни решительным движением руки отстегнул их. Подошел к замку. Над толпой вновь пронесся тревожный ропот, но тут же наступила полная тишина.

Терл воспользовался ситуацией и злобно завопил. Командир компаунд-комплекса было рванулся за Джонни, но огромная ладонь полковника Ивана решительно опустилась на его плечо. Полковник считал излишним, если в опасной зоне будут мелькать все подряд. Охранники стремительно сгруппировались, щелкнули затворы, и четыре штурмовые винтовки нацелились на Терла. Многие побежали к соседним зданиям и заняли наблюдательную позицию на крышах. Вновь послышалось щелканье затворов. Толпа инстинктивно откатилась от ограждения. Джонни обернулся и спокойно попросил:

– Пули могут срикошетить от прутьев и ранить людей, так что опустите винтовки.

Потом так же невозмутимо расстегнул кобуру, вытащил бластер и убедился, что тот установлен в режим оглушения. Спокойно, не торопясь, оценил ситуацию: кажется, ничего опасного. На Терле – ошейник с цепью, не дотянется. Замок открылся необычно легко, наверное, его хорошо смазали. Дверь распахнулась. Толпа перестала дышать. Теперь же Джонни решительно не обращал ни на кого внимания. Терл зарычал.

– Не шуми, – успокоил его Джонни. Тот сразу угомонился, отступил и привалился спиной к стене. В его янтарных зрачках горело злобное веселье.

– А-а, это ты, животное, привет!

Из толпы вырвался гневный голос:

– Он не животное!

О, Джонни и не подозревал, что пастор уже так хорошо владеет психлосским.

– Вижу, вижу… – глядя на Джонни, проговорило чудовище. – Кто это изувечил тебя? Так всегда бывает с тупицами. Как же такое произошло, крысиный мозг?

– Веди себя прилично, Терл. Как ты думаешь, зачем тебя посадили в клетку?

– О, опять этот мерзкий акцент чинко, – продолжал издеваться тот. – Мне так и не удалось выдрессировать тебя. – Он дико загоготал.

– Отвечай на вопросы, – настоятельно попросил Джонни.

– Это с какой же стати, а? Я уже… – И тут он произнес слово, которого никто прежде не слышал.

Джонни же хотел лишь одного: внимательно все осмотреть. Вполне вероятно, люди что-то упустили из виду, ведь они не знали замашек подлеца. Он обошел клетку, стараясь держаться вне досягаемости и, не спуская глаз с психлоса, заглянул в бассейн. Согнувшись, осмотрел поребрик под прутьями. Потом заметил рядом с Терлом сверток и жестом велел тому отойти в сторону и вывернуть карманы. Развернул сверток, а там – смена одежды, мятая кружка для кербано и… словарь. Словарь психлосского?! Зачем он Терлу? Джонни открыл и поискал слово, что сейчас произнес Терл. Вот оно: «Раскаиваться. Означает сожаление о неправильном поступке или поведении. Заимствовано из языка хокнеров. Принято к употреблению другими расами».

– Раскаялся? – удивленно переспросил Джонни. – Ты?

Теперь настала его очередь расхохотаться. Терл продолжал:

– Разве я не посадил тебя в клетку? Ты что же, не допускаешь мысли, что благородный психлос может испытать чувство…?

Джонни полистал словарь. «Вина. Сильное переживание в связи с недостойными поступками. Заимствовано из языка чинко. Применимо к политическим деятелям, допустившим угнетение подчиненных рас. По утверждению профессора Галса, часто употребляется аборигенами для выражения эмоций». Он захлопнул книгу.

– У тебя это тоже должно быть, животное. В конце концов, я был тебе вместо отца, а ты только и делал, что пытался лишить меня будущего. Я вообще подозреваю, что ты использовал меня в корыстных целях и…

– А про взорванный грузовик ты не забыл? – поинтересовался Джонни.

– Какой грузовик?

– Тот, самый последний.

– Ах, это… Я-то думал, ты вспомнил скрепер, который так коварно сломал и который взорвался на плато. Вы, животные, никогда не научитесь обращаться с техникой. – Он вздохнул. – Вот я перед тобой, я объект твоей мести.

Джонни не стал терять время на поиски очередного слова.

– Не я решил, чтобы тебя посадили в клетку и заковали в ошейник. Ты сам этого пожелал. И, пожалуй, я потребую перевести тебя обратно в подземелье. Нечего здесь бесноваться в полуголом виде и пугать детей.

– Вряд ли ты так поступишь, – ядовито заметил Терл. – Ведь зачем-то ты пришел сюда сегодня…

Не хотелось говорить лишнего, но как иначе выведать планы коварного чудовища?

– Мне необходимо переговорить с психлосами-братьями. У них что-то не ладится с перевалочной станцией.

– Я понимаю тебя, это очень важно, – согласился Терл.

Внешне он сохранял полнейшее безразличие. Потом уставился куда-то вдаль и замолчал.

Толпа вновь стала подтягиваться к заграждению. Чудовище было всего в четырех шагах от Джонни. Под маской хорошо видны клыки. А эти страшные когти… Демон был на четыре фута выше Джонни.

– Животное, – задумчиво произнес Терл, – несмотря на то, что ты сделало со мной, скажу тебе одну вещь. Ты еще придешь ко мне за помощью. Скоро Я теперь… психлос и должен… – Еще два незнакомых слова. – Возможно, я заупрямлюсь и откажусь помогать. Просто запомни: если тебе станет трудно, приходи повидаться с Терлом. Ведь мы же всегда были товарищами.

Джонни едва сдержал смех: это было уж слишком! Он бросил словарь на кучу тряпья, повернулся к наглецу спиной и молча вышел из клетки. Терл вновь принялся вопить, вскидываться и бить кулаком в грудь. Джонни бросил ключи на траву и подал ток. Подходя к Быстроногому, он все еще усмехался. Толпа расступилась, пронесся дружный вздох облегчения.