[42]

видовые часто повторяющиеся,но все же специфическиесоставные части окружающей среды. Он представляет со­бой возрастающую специализациючувственного порыва и его качеств. Говорить применительно к инстинктам о «врожденных представлениях», как это сделал Реймарус ¹⁴ ,не имеет, таким образом, смысла.

Среди двух способов поведения — «привычного» и «ра­зумного», которые оба первоначально выходят из инстинк­тивного поведения, привычное — третьяпсихическая фор­ма, которую мы различаем — представляет собой ту спо­собность, которую мы называем ассоциативной памятью(мнеме). Эта способность вовсе не свойственна всемжи­вым существам, как думали Херинг и Семон ¹⁵. Ее нету растений, что верно увидел уже Аристотель. Мы должны признать ее за всяким живым существом, поведение ко­торого медленнои постоянноменяется на основе более раннего поведения того же рода и меняется жизненно полезным, то есть осмысленным, образом так, что каждый раз степень, в какой его поведение становится более осмысленным, находится в строгой зависимости от числаопытов или так называемых пробных движений. То, что животное вообще спонтанно совершает пробные движе­ния (сюда можно отнести и спонтанные игровые движе­ния), что оно имеет тенденцию к повторению движе­ний, независимо от того, следует за ними удовольствие или неудовольствие,— все это покоится нена памяти, но является предпосылкой всякого воспроизведения, т. е. са­мо есть прирожденное влечение (влечение к повторению). Но то, что животное позднее повторяет движения, оказав­шиеся удачными для удовлетворения какого-нибудь по­зитивного влечения, чаще (так что они «фиксируются» в нем), чем движения, не приведшие к успеху, и есть тот основной факт, который мы называем принципом «удачи и ошибки».Там, где мы находим такие факты, мы говорим, соответственно, об упражнении;там, где речь идет только о количественном и приобретениипри­вычек, мы говорим, соответственно, о самодрессировкеили, если при этом вмешивается человек, о чужой дрес­сировке.Во всей растительной жизни, как мы показали, ничегоэтого нет, и она на это неспособна, так как не имеет обратного извещения о состоянии органов некоему центру, т. е. не имеет ощущений. И основу всей памяти состав­ляет (названный так Павловым) «условный рефлекс».Со­бака, например, выделяет определенный желудочный сок

[43]

не только тогда, когда пища попадает в ее желудок, но уже при видепищи — или заслышавшаги человека, который обычно приносит ей еду. А у человека пищевари­тельные соки выделяются даже тогда, когда во сне ему внушают, что он принимает соответствующую пищу. Если одновременно с поведением, которое вызывается каким-ли­бо стимулом, одновременно многократно включать сиг­нал, то и без адекватного стимула, как только раздается сигнал, наступит соответствующее поведение. Такие факты называют «условным рефлексом». Лишь психической ана­логией к нему является так называемая ассоциативная закономерность,согласно которой весь комплекс представ­лений стремится к восстановлению и дополнению отсут­ствующих членов, если часть этого комплекса сенсорно или моторно переживается вновь. Совершенно строгих ассо­циаций отдельных представлений, которые подчинялись бы лишь этой закономерности смежности и сходства, т. е. частичному тождеству исходных представлений и бо­лее ранних комплексов, не может быть никогда,равно как не может быть ощущений, строго пропорциональных вызвавшим их раздражениям, независимо от меняющихся побудительных установок и всего материала памяти. Поэтому применительно ко всем законам ассоциации, так же, вероятно, как и применительно к естественным законам физики, касающимся совокупности процессов, речь идет только о статистическихзакономерностях. По­этому все эти понятия (ощущение, ассоциативный реф­лекс) имеют характер пограничных понятий, которые лишь указывают направление известного роста психических или физиологических изменений. Приближение к чистым ассо­циациям обнаруживается, пожалуй, только при определен­ных болезненных выпадениях высших детерминант мышле­ния, например, при внешней ассоциации звуков произно­симых слов в состоянии скачки идей16. Далее, можно по­казать, что при старениидушевный .процесс представле­ний все больше и больше приближаетсяк ассоциативной модели, как об этом, кажется, свидетельствуют изменения в письме, рисунке, живописи, языке в преклонном воз­расте: они приобретают все более суммативный, неце­лостный характер. Аналогичным образом в старости ощу­щение становится более пропорциональным раздражению. Точно так же, как телесный организм в процессе жизни все больше порождает относительный механизм — пока, наконец, умирая, он не погружается в него целиком,—

[44]

так и наша психическая жизнь все больше производит чисто привычныесоединения представлений и способов поведения; человек в старости все больше становитсяра­бом привычки. Далее, ассоциации отдельныхпредставле­ний генетическиследуют за сложными ассоциациями, которые, со своей стороны, несколько ближе стоят к ин­стинктивному процессу. Точно так же, как трезвое вос­приятие фактов без излишней фантазии или мифической переработки есть позднийфеномен в душевном развитии и отдельного человека, и целых народов, так и ассоциатив­ная связь является таким поздним феноменом ^*. Далее, оказалось, что почти нет ассоциаций, на которые бы неоказал влияния интеллект. Нет такого примера, чтобы переход от случайной ассоциативной реакции развивался в строгом соответствии счислом опытов. Графики почти всегда показывают несоответствие и притом такого рода, что поворот от случая к смыслу происходит уже несколь­ко раньше, чем это следует согласно правилам вероят­ности из одного толькопринципа проб и ошибок.

Принцип памяти действует в какой-то мере у всех животных и представляет собой непосредственное следст­вие появления рефлекторной дуги, отделения сенсорной системы от моторной. Но в его распространении имеются сильные различия. Животные с типично инстинктивным поведением, с цепеобразно замкнутым строением, обнару­живают его меньше всего; животные с пластической, нежесткой организацией, с большой возможностью комби­нации новых движений из частичных движений, демонст­рируют его с наибольшей четкостью (млекопитающие и позвоночные). С первого момента появления этот прин­цип соединяется с подражаниемдействиям и движениям на основе выражений аффекта и сигналов сородичей. «Подражание» и «копирование» суть лишь специализации того влечения к повторению,которое первоначально дейст­вует применительно к собственнымспособам поведения и переживаниям и, так сказать, представляет собой дви­жущую силу всей репродуктивной памяти. Благодаря сое­динению обоих явлений только и образуется «традиция» — важный момент, привносящийк биологическому наследо­ванию совершенно новое измерение — определение пове­дения животного через прошлую жизнь сородичей. Тради-

[45]

цию, однако, надо решительно отделятьото всех свободно осознанных воспоминаний опрошлом (анамнезис) и ото всякой передачи на основе знаков, источников, докумен­тов. В то время как последние формы передачи свой­ственны только человеку, традиция выступает уже в ордах, стаях и других общественных формах животных. И здесь орда «учится» тому, что показывают ее вожаки, и способ­на передавать это приходящим поколениям. Известный прогресс возможен уже благодаря традиции. Но всякое подлинночеловеческое развитие существенно основыва­ется на разрушениитрадиции. Осознанное «воспомина­ние»об индивидуальных, однократно пережитых событиях и постоянная идентификация множества актов воспомина­ния между собой относительно одного и того же прошлого, которые, вероятно, свойственны только человеку, это всег­да разложениеи, собственно, даже умерщвлениеживой традиции. Все-таки содержание традиции всегда дано нам как «настоящее», оно не датировано по времени и воз­действуетна наше поведение в настоящем, не становясьсамо предметнымв определенной временной дистанции. Прошлое больше внушаетнам в традиции, чем мы зна­ем онем. Внушение, а по П. Шильдеру ¹⁷вероятно, и гип­ноз,— явление, широко распространенное уже в животном мире. Гипноз, видимо, возник в качестве вспомогатель­ной фукнции при спаривании и первоначально служил погружению самки в состояние летаргии. Внушение — явление более изначальное, чем «сообщение», например, какого-то суждения, само содержание которого постигает­ся путем «понимания». Это «понимание» подразумеваемо­го содержания, суждение о котором высказывается в ре­чевом предложении, встречается только у человека. В ходе человеческой истории сила традиции оказывается все более сломленной. Это результат действия ratio, кото­рая всегда одним и тем же актом объективирует тради­ционное содержание и благодаря этому как бы отбрасы­вает его в то прошлое, к которому оно принадлежит, ос­вобождая тем самым почву для новыхоткрытий и изобре­тений. Аналогичным образом, благодаря прогрессу истори­ческой науки,в ходе истории все больше убывает то давле­ние, которое подсознательно оказывает на наше поведение традиция. Действенность ассоциативного принципа при построении психического мира означает вместе с тем упа­докинстинкта и свойственного ему «смысла», равно как и прогресс в централизации и одновременной механиза-