Всезнающие карие глаза оценивали меня, пока я шла к нему навстречу, и почему то, даже по прошествии многих лет, Проповеднику удавалось сделать то, что остальным было не под силу, заставить меня поёжиться. Я никогда не подавала вида, но он знал об этом. Это было нашей игрой, и один коварный престарелый Галла всегда одерживал победу.

Я встретила пристальный взгляд его карих глаз с выражением полной уверенности и критичности, в воздухе повисла самонадеянность, и мы продолжали наши гляделки в тишине, пока рядом не засуетилась Эстель.

— Ой, вы оба глупцы, прекратите пялиться, «ничья!» — рассмеявшись, объявила она. — Дон, тебе никогда не надоест играть в эту игру? Садись, девочка, пока я тебя не отшлёпала по тощей заднице. Я уже поела, так что приступайте.

Уголки губ Проповедника дёрнулись, заставив меня улыбнуться, и это было окончанием игры.

— Хорошо, мэм, — сказала я, и сделала то, что мне сказали.

Эстель поставила блюдо с толстыми кусками жареного бекона и булочками на стол между мной и Проповедником вместе с бутылкой тростникового сиропа. Чай стоял уже заваренный и ждал нас.

Проповедник усмехнулся широкой белоснежной улыбкой, такой же, как у его жены. Он посмотрел на меня немного дольше, потом кивнул в тарелку:

— А ну ка давай налегай, мне не охота слышать, как урчит твой живот, — сказал он с юмором.

— Меня не нужно просить дважды, — сказала я и приступила.

Несколько минут мы ели в тишине, и после двух кексов с тростниковым сиропом и трёх ломтиков бекона я отодвинула свою тарелку и опустила пару кусочков коричневого сахара, налила сливки и начала пить свою первую чашку чая.

Всё это время Проповедник рассматривал меня пристальнее обычного. Может, причина была в том, что я чувствовала вину за то, что немедленно не рассказала ему про склеп. Я постаралась спрятать это выражение, как только могла, и продолжила пить чай.

Жгучая смесь всевозможных таинственных трав Галла сначала как всегда обожгла моё горло, но затем прокатилась приятной влажной волной в моем животе.

Я взглянула на Проповедника поверх края своей чашки, он попивал чай из своей кружки, крепкий, без молока.

— Пришли сегодня после полудня своего брата, как закончишь работать, — сказал он, его голос был глубоким и струящимся. — Мне нужно оклеить стены на чердаке, я ему заплачу. Нельзя давать демонам вуду бездельничать без чтения, а старые газеты уже кое-где отклеились. — Он вздохнул и потер шею. — Мне нужно, чтобы их заменили, но я старею, девочка. Годы берут своё.

Я откинулась в кресле, отпила чай и нахмурилась. Вудуги - это злые духи у Галла, в которых Проповедник верил всем сердцем. Я не могла сказать, что безоговорочно в это верила, но я не могла и полностью отрицать это явление.

Я изучала его в течение нескольких секунд:

— Ни черта ты не стареешь. Ты выглядишь так же, как и в первый раз, когда я встретила тебя. — Я удивленно приподняла брови. — Проповедник, ты ещё о-го-го какой мужик. Серьёзно.

Эстель расхохоталась и с грохотом взгромоздила кастрюлю на полку.

— Ха! Ой, девочка, позор!

— Ты - сумасшедшая разрисованная белая девчонка, — сказал Проповедник, улыбаясь глазами. — Я люблю тебя, как если бы ты была моим собственным ребенком, ты знаешь, да? И Сета тоже.

Он пристально смотрел на меня, и я нутром почувствовала, что он что-то подозревает.

Даже если вы и не придерживаетесь верования Галла, нельзя отрицать ту силу, что излучал Проповедник. Именно его учение спасло меня, подростка-панка, и вытянуло из пути полного саморазрушения. Именно из-за моих татуировок люди Галла называли меня «раскрашенная». Мне всегда это нравилось, и я думала, что это подходящее для меня прозвище.

Я допила свой чай, поднялась и подошла к Проповеднику, который вообще-то выглядел немного усталым сегодня, и, честно говоря, этот факт до чертиков меня беспокоил.

Обвив руками его шею, я крепко обняла:

— Да, я знаю, мы тоже любим вас. — Я поцеловала его в щеку, и его особенный, знакомый аромат самодельного мыла и старых специй ударил мне в нос. — Не знаю, что бы мы делали без тебя и Эстель, — я встретила его взгляд. — Вы, ребята, спасли мою жизнь. Мою и Сета.

Они знали, я говорила им об этом уже не первый раз. По некоторым причинам мне нужно было убедить их, что прежняя жизнь до сих пор гонится за мной, нужно, чтобы они это понимали.

Проповедник сидел тихо, в своей манере, и мы долго смотрели друг на друга. Он, Эстель и их расширенное сообщество были единственной семьей, которая была у нас с Сетом.

Наш отец? У меня о нём лишь смутные воспоминания, и они адски мучительны. Он бросил нас сразу после того, как мне исполнилось десять лет, а Сет тогда был еще младенцем. Я помню, мама плакала часами, днями, и я всегда ненавидела его за это. Долбанный кретин. Последнее, что я слышала о нем, это то что он был где-то в тюрьме в Луизиане. Меня не заботило, попадется ли он мне на глаза снова. Иногда, тем не менее, Сет спрашивал о нем, и я полагала, что он достиг того возраста, когда его начало одолевать любопытство. Каждый парень хочет иметь отца, даже если этот отец - полный подонок.

Эстель засеменила обратно в наш укромный уголок и шлёпнула меня по заднице, отвлекая от ненавистных мыслей.

— Ты умница, негодная девчонка, — сказала она собирая тарелки, прежде чем я успела подняться и помочь ей. — За исключением твоих демонических татуировок и чертовски коротких шортиков, милая.

Я рассмеялась, быстро чмокнула её в щёку, и улыбнулась Проповеднику:

— Мир вам праведные люди. Я пришлю Сета чуть-чуть попозже.

Проповедник кивнул, и я была уже около голубой занавески, прежде чем он успел сказать что-нибудь ещё.

— Возвращайся, когда ты будешь готова рассказать то, что не готова сказать сейчас, — произнёс он. — Я тебя выслушаю!

Я с удивлением посмотрела на него через плечо. Я знала, что он знает больше, чем говорит.

— Как ты это сделал? — спросила я.

Серьезно. Большую часть разговора я прекрасно блефовала, а он всё равно понял, что я скрытничаю. Проклятие.

Проповедник просто дернул одним плечом, укрытым пледом.

— Ты вернёшься, милая. И мы всё обсудим, — я встретила его взгляд.

— Вернусь.

Стремительно пройдя через занавеску, я быстро покинула «Чёрный глаз».

Едва ли было что-то более тяготившее меня, чем знание того, что Проповедник был в курсе того, что ты что-то скрываешь от него, и он ждёт, со своим бесконечным терпением, что ты придёшь и проболтаешься.

Поверьте мне, когда я говорю, что он ликует от осознания того, что заставит вас корчиться, даже если по нему этого не видно.

Моё умалчивание заставляло меня чувствовать чертовскую вину, но мне нужно было увидеть, что конкретно мальчишки натворили в этом адском склепе. Это было серьёзным проступком, особенно в глазах Проповедника. На обратном пути я зашла в Татуманию и взглянула на часы Кит-кат (Е-бэй, Классически-черные,75 юбилейное издание, 49$. 99 % с бесплатными батарейками и доставкой!) на стене: 8.45

У меня было достаточно времени, чтобы съездить в Бонавентуру, проверить, что там повреждено, и вовремя вернуться к открытию магазина. Моя первая встреча была в одиннадцать тридцать, так что, никакой спешки. Захватив ключи, я на минуту прислушалась, и ничего не услышав, решила, что Сет все еще спит наверху.

— Чейз, ко мне мальчик, — позвала я, и Чейз сбежал вниз по ступенькам, с нетерпением ожидая прогулку. Мы поспешили выйти, и через минуту были на Бей Стрит, направляясь к Аберкорн.

Чейз запрыгнул на пассажирское сидение, и ветер задувал его уши назад, а он радовался как щенок. Он был умным и абсолютно послушным. Восхитительный пёс.

Так как это была первая суббота месяца, исторический район был уже заполнен туристами и местными гуляющими покупателями.

В первую субботу месяца играет музыка, делаются покупки (продавцы выставили товар снаружи)... лотки с едой вдоль берега реки (я сделала пометку в голове, купить позже торт), в довершение ко всему, школьные занятия скоро начнутся, а пока всех ждут последние деньки каникул