Рядом возвышался их сад — несколько саженцев, заботливо привязанных к колышкам.

Алена бесшумно отступила назад и свернула у магазина на соседнюю улицу.

На бывшем участке Лидии Матвеевны вовсю урчали экскаваторы, набирая в ковши землю и вытряхивая её в одно и то же место. Рядом с этой горой земли стоял лысый усатый дядька в кожаной куртке и, уперев руки в бока, что-то кричал рабочим, которые шли к горе с лопатами наперевес.

«Вовремя мы спасли яблони», — подумала Алёна.

К старому дому Лидии Матвеевны она подошла с другой стороны — от огорода и окон зимнего сада.

Алёна влезла на камень, чтобы поглядеть на крышу сарая, по которой она ползала, и услышала треньканье мобильника в кармане. Спрыгнула, достала телефон.

— Алёна!

Это был папа.

— Забыл сказать, вчера звонила Зинаида. Попросила передать тебе, что извиняется. И предложила забрать фотографию Лидии Матвеевны.

— Спасибо, папа. У меня уже есть.

Алёна подумала о большой тетради, в которой нарисована Картория. Только недавно, перелистывая рисунки, Алёна поняла, что Лидия Матвеевна нарисовала Джулиану похожей на себя. И теперь у Алёны был даже портрет её друга. Навсегда, на всю жизнь.

— А ещё, слышишь меня? Я тут подумал насчёт берёзы. Пусть стоит, где стоит.

— Папа!

— Да?

— До вечера. Мы с мамой будем тебя ждать.

Алёна положила телефон в карман, всё ещё не веря, что это правда. Папа позвонил, чтобы сказать о звонке Зины. И о берёзе. Значит, ему не всё равно? И они на правильном пути!

Алёна вдруг поняла, что очень любит их всех — и маму, и папу, и Энджи с Виком, и Зину, а главное — Лидию Матвеевну, и этой любви в ней так много, что она обязательно поделится ею с тем мальчиком, папиным сыном, который ждёт её где-то в далёкой Англии и обязательно дождётся.