Протянула руку и, преодолевая все невольное отвращение, что она у меня вызывала, погладила Махрыньку по плечу.

— …Но он ко мне не прикасался! Вообще почти внимания не обращал! — размазывая слезы по щекам, закончила Махрыня.

— Так, а что ты у него в доме делала? — спросила я.

— Да по большей части — ничего! — пожала плечами Махрыня. — По кухне и уборке помогала, если Сэм разрешал. Но редко. Сэм говорил, у меня руки-крюки… А наш господин Гадор сказал занимать себя самой, если скучно. Только есть я должна была много и… каждый день обязательно пить один напиток… Когда я один раз не выпила — он очень ругался. Угрожал, что выгонит.

«Напиток!» — изумилась я и принялась оглядывать опустошенные нами стаканы.

— Его тут нет, он мне это перед сном давал, — сообщила Махрыня.

Напиток, значит. Вот как. Все же, похоже, опыты над попаданками… Путем подтравливания нас какой-то магической жижей!

Кошмар. Ну я и попала. А этот змеюка ведь говорил, что «его цели никак меня не коснутся»! Не коснутся, как же, если он собирается каждый день давать мне какую-то отраву.

— А дальше что? — спросила я. — Сколько он держал тебя у себя? Выгнал, что ли, потом?

Нужно было вызнать у Махрыни все детали, прежде, чем делать выводы.

— Два месяца держал где-то так… — Махрыня принялась что-то считать, загибая свои длинные пальцы. — …Да, два месяца. Потом сказал, что со мной ничего не получается… — у нее на глазах опять набухли слезы. — И что он будет жениться. А я…… а-а… бедная я… мне он купил мне комнатку на окраине городка, дал много денег… Сказал, чтоб жила, как хочу, на эти деньги.

— Так, а это разве плохо?! — изумилась я.

Должна признаться, в тот момент Гадор вырос в моих глазах. Подобрал Махрыню, как бездомную собаку, опыты ставил (да, это так!), но в конце обеспечил ее, позаботился о ее судьбе. При том, что выходное пособие даже женам-попаданкам не полагается, не говоря уж о домовихах в неизвестном статусе.

— Нет… хорошо, — опустила взгляд Махрыня. — Для другой было бы хорошо. Но не для меня! Я… не могу без него. Я люблю его. Я заперла свою комнатку и прибежала обратно, чтобы хоть мельком его видеть… Вот живу тут… Под балконом, в чулане, что с улицы…

«Вид — дура влюбленная. Подвид — совсем долбанутая!», — подумала я.

— Так, Махрыня, а скажи-ка мне, — прищурилась я. — Если у тебя есть деньги, то почему ты голодаешь? Почему не купишь себя еды?

— Я сюда пробралась ночью. Студенты все должны ложиться спать в полночь, и преподаватели по домам расходятся. А если днем пойду в магазин, когда он работает — меня увидят, — сказала Махрыня.

— Понятно все с тобой, — вздохнула я. — И давно ты тут прячешься?

— Три дня. Я еду на кухне пыталась украсть, — призналась Махрыня. — Но там Сэм и тетя Карга! Там муха не пролетит.

Даа… Я за три дня, наверно, совсем померла бы от голода. А Махрынька вон как бодро по балконам лазает.

— Вот что, моя дорогая, — сказала я. — Во-первых, скажи-ка мне… Смотри, ты говоришь, любишь-не-можешь «нашего господина Гадора», а я вроде как… его жена. Тебя не смущает это?

— Нет-нет! — замахала руками Махрыня. — Я не ревнивая! Нас же пятнадцать было у первого мужа! Мне бы только быть поближе к нашему господину Гадору, видеть его иногда… Ой, а, может, ты попросишь его, чтобы он меня обратно взял? Я мартошку чистить научилась, могу на кухне помогать! Аня, я тебя очень прошу… Я платить за свое питание буду!

«О Боже!» — подумала я. — «От нее так просто не избавиться! Прикормила на свою голову!».

— Нет, Махрыня! — строго сказала я. — Еды мне не жалко. А господину нашему Гадору… змею огнедышащему — думаю, тем более. Но у тебя новая жизнь начинается. Ты можешь сейчас что угодно делать, чем хочешь заниматься. Иди-ка ты домой…

— Так я ничего не умею — только с мужем быть! — с несчастным видом сообщила Махрыня.

И что на это скажешь? Ведь не виновата она, что выросла в том мире, где «стада» из жен.

— Вот и нужно было снова продать тебя замуж! А я пожалел! — рявкнул вдруг знакомый резкий голос.

Дверь чпокнула, открываясь (видимо, так слетает магическая защита), и в зал ворвался разъяренный Гадор.

— Ой, мой господин… — пробормотала Махрыня одновременно и восторженно, и испуганно.

И… быстро заползла под стол.

А мне, что спрашивается делать, подумала я. В шкаф залезть?

Вместо этого я вздохнула, встала ему навстречу и гордо распрямила плечи.

— Рада приветствовать тебя, дракон Гадор… мой господин! — и величественно кивнула.

Может, такое приветствие и «мой господин» хоть как-то спасут положение?! Меня-то он не убьет. А Махрыньку… Надеюсь, не превратит ее в камбезика (чтоб эти неведомые твари неладны были!).

Мои потуги быть почтительно женой (полной при этом собственного достоинства) Гадор проигнорировал. Резко кинулся к столу, одним движением отодвинул его — вместе со всеми тарелками, что там стояли. Умудрился не опрокинуть!

И за шкирку приподнял пискнувшую Махрыню. К этому моменту она, конечно, уже заливалась слезами.

— Я ведь сказал тебе жить своей жизнью?! Я тебе что сказал?! — выговаривал Гадор ей, как нашкодившему котенку. — Кто тебе позволил приходить сюда и дурить голову моей жене?

— Господин мой… Гадор огнедышащий, я не могу без тебя, мне рядом быть нужно…

Гадор устало вздохнул. Ну очень устало. И я его понимала.

— …И что мне с тобой делать? — более миролюбиво сказал он. — Может, в зоопарк наш отправить, как диковинку? Оттуда не сбежишь, клетки крепкие, и магическая защита… — задумчиво произнес он с выражением лица, по которому было не понять, угрожающе шутит или всерьез думает о подобном беспределе.

— Нет, мой господин! Пожалуйста! — запричитала Махрыня, дрыгая ногами над полом — она так и висела, поднятая Гадором за шиворот. — Я не хочу в клетку! Я хочу быть рядом с тобой…

Я выдохнула, решаясь вмешаться.

Нет. На моих глазах никто не «распределит» женщину в зоопарк. Махрыня, конечно, не вызывала у меня такой уж симпатии. Даже немного отвращение вызывала.

Но не допущу я подобного беспредела! Как сказала бы Мирка.

Эх, Мирка моя, Мирочка… Как ты там? Вот кто знал цену своему достоинству (в отличие от Махрыни).

— Стойте! — я подняла руку королевским останавливающим жестом и подошла ближе к этой парочке. — О, почтенный супруг мой, — ну пусть порадуется, пусть ему будет приятно, что я «соблюдаю правила». — Если это не противоречит твоим интересам, быть может, ты поставишь на ноги эту даму и позволишь мне уточнить у нее кое-что?

— Хм… — сказал Гадор. Удивленно и с интересом обернулся ко мне.

И опустил Махрыню на ноги. Она встала, сведя вместе носки, насупилась, не забывая при этом лить слезы.

— С тобой вообще-то отдельный разговор будет, «любезная супруга», — вдруг сообщил мне Гадор жестко.

«Ну кто бы сомневался… Вот и поговорим. И про зелье твое, и про твое, дракон, поведение», — подумала я, с каждым мгновением чувствуя себя все увереннее.

Подошла еще ближе к Махрыне.

— Махрыня, скажи мне, ты любила своего первого мужа в другом мире?

— Конечно, — подняла на меня свои удивленные плошки домовушка. — Как мужа можно не любить? Он ведь заботился о нас!

Вот уж не знаю, как муж пятнадцати женщин заботился о них, но ответ меня удовлетворил.

— А Ганса-бродягу любила? — продолжила я.

— Конечно! Очень! — снова удивилась Махрыня. — Он ведь тоже был мой муж. И мой собственный! — с наслаждением добавила она.

— Прекрасно, — кивнула я. — Ну а в доме «господина нашего» Гадора ты полюбила его?

— Да, очень-очень, жить без него не могу! — шмыгнула носом Махрыня.

— Все понятно, — обернулась я к Гадору. — Махрыня способна любить любого мужа, какой ей попадается. Ну… или мужчину, который возьмется управлять ею. Любого. Абсолютно. Поэтому, думаю, ее и верно нужно снова отдать замуж. Для нее это будет полезно, и всех нас избавит от проблем. Господин мой, — опять же, пусть порадуется! — А не сообщишь ли ты мне, почему ты не продал Махрыню замуж сразу?