— Все так! Но если они — или он… Или она…

— Она?

— Ну да, мы же не знаем, какого пола главный злодей! — я назидательно подняла вверх палец. — Вы тут напрасно недооцениваете женщин! Знаешь, какие маньячины из обиженных дам получаются?

— Не знаю, это все дикость диких миров, — усмехнулся Гадор, но я видела, что мои слова заставили его задуматься. — Так и что?

— А то… Просто скажи мне, если, допустим, кто-то пытается нанести тебе ментальный удар, а с тобой все в порядке… то ты можешь понять, откуда удар исходит?

Эх… Если это так, то, уверена, Гадор сейчас догадается, куда завел меня мой пытливый и острый разум. И схватится за эту идею. И будет риск, очень сильный, такой, что я с ума сойду от волнения за него.

— Могу, — задумчиво ответил Гадор. И тут его тоже осенило. Он уставился на меня и коротко бросил: — Ты гений, супруга моя.

Я скромно потупила глаза, мне в очередной раз было очень приятно. Но теперь пережить все это волнение точно придется, вздохнула я про себя.

— Если мы думаем одно и то же, конечно… — тихо сказала я.

— Я думаю, что я могу временно сам ослабить защиту. Тогда эти гады, лишившие меня… нас, проклятье! — заметят это. И нанесут свой удар. В последний момент, видя атаку на свой разум, я выставлю защиту щитом — и отслежу при этом, откуда исходит воздействие.

— А если не успеешь?! — подняла на него глаза я. — А если не успеешь поставить щит? Что тогда?

— Тогда мой разум превратится в месиво, дух покинет тело. А ты станешь вдовой. Могу заранее написать завещание, чтобы ты точно не осталась без «выходного пособия», — жестко усмехнулся Гадор. — Ты в любом случае окажешься в выигрыше.

— Но ты же не думаешь, что я… придумала это с расчетом на такой исход?! — изумилась я в ответ на его циничное высказывание.

Если Гадор хоть на секунду так обо мне подумал — даже разговаривать с ним дальше не буду!

Придется общаться жестами!

— Нет?! — криво улыбнулся Гадор. — Ты не желаешь такого исхода, милая супруга? Кто-то совсем недавно хотел от меня избавиться…

— Нет! — вспыхнула я. Это он меня проверяет, что ли?! Ну он у меня получит! — К тому же, если ты погибнешь, то первое, что сделают гады — убьют меня. Или возьмут в плен и заставят предсказывать будущее на их благо! Мне со всех сторон не выгодна твоя смерть!

— Да?! — снова хмыкнул Гадор. Резко подошел, наклонился, хищно поставил руки на ручки кресла, в котором я сидела. Приблизил свою мужественную мордочку ко мне, обжег дыханием. Ах… этот жар. Эти жестко-бархатные нотки! — А я думаю, что ты… волнуешься за меня. Уже не мыслишь своей жизни без меня. Я стал тебе небезразличен. Наша ночь и наши дни… очаровали тебя, моя маленькая умная жена… — понизив голос прошептал он мне в губы.

Паразит! Он что, хочет, чтобы я призналась, насколько я теперь к нему неравнодушна?! Первая?

Ну уж нет!

Я девушка приличная. Первая в любви не признаюсь!

Отстраниться было некуда, поэтому я выдохнула также — ему в губы:

— А тебя, хочешь сказать, они не очаровали?!

— Хм… — видимо, такой прямой вопрос оказался неожиданностью для Гадора. Он отпрянул и снова сложил руки на груди.

А я ждала его ответа… пожалуй, как приговора. Вспомнилось, как недавно я поставила себе программу максимум. Спровоцировать Гадора признаться мне в любви. При этом понятия не имела, как это сделать.

Мучительную для меня минуту Гадор молчал.

Потом снова хмыкнул. Потом улыбнулся. Подошел и опять навис надо мной. Твердая сильная рука легла мне не щеку.

Приятно так, ласково, бережно. Без всякого цинизма!

Ууу… И аромат страсти немного просочился через стену наших с ним решений.

— Милая моя Анечка, я ведь знаю, что ты хочешь услышать. Что ты хочешь, чтобы я сказал, — проникновенно произнес он. В голосе не было насмешки или иронии. А в глазах светилась теплая… ласка. Сейчас он словно бы гладим меня взглядом (от безысходности, наверно, особо-то гладить руками нельзя, чтоб не возбудиться!). — Но я понятия не имею о любви. Что именно вы этим словом называете, о чем пишете сказки. Но… с тобой я … — он на мгновение отвернулся, словно следующая фраза требовала от него внутренних усилий, — …я как-то ожил. Появилось что-то еще, кроме Академии и целого мира. Этого достаточно.

Нет, недостаточно, хотела сказать я! Слишком туманно и непонятно.

Но не сказала.

Потому что он поймал мой взгляд, и я залипла. «Понимаешь?» — спрашивали его глаза.

И да, тогда Гадор впервые стал мне намного понятней.

Суровый, строгий, но всегда готовый защитить. Развлекающийся тем, что считает смешным или ироничным.

Почему? Потому что за слоем ласки, обращенной на меня, в его глазах стояло одиночество.

Одинокий дракон, чьи интересы были лишь области магии, управления Академией. Спасения мира. Одинокий — потому что он стоит на много ступеней выше всех не-драконов вокруг. А для равных — других драконов — он непонятен со своим равнодушием к сокровищам и азартным играм.

Он один. Совсем один. В жесткой деловой жизни «главного начальника».

А сейчас появился кто-то еще. И что-то еще. Это что-то — живое чувство внутри. А вызывала его я.

А, значит… это его признание намного ценнее, чем все слова любви, что он мог бы сказать.

Этого и верно достаточно.

Ну пока достаточно.

Потом еще доработаем, подумала я.

— Я поняла, — сказала я искренне и накрыла его руку на моей щеке своей ладонью.

Гадор вздернул меня на ноги и поцеловал, страстно, но явно стараясь не довести все до точки кипения.

— Будущее сможешь посмотреть? Как этот вариант повлияет на него? Или слишком устала? — совершенно другим тоном — деловым — спросил он, когда поцелуй закончился.

— Посмотрю, конечно. Конфеты только принеси, — улыбнулась я.

Впрочем, немного конфеток было в вазочке на столике, и Гадор просто принес мне эту вазу.

— Ага, шейшас, тока прошую… — сказала я, закрыв глаза.

Ого! На этот раз варианты будущего сменяли друг друга быстро. В считанные доли секунды я увидела оба.

Первый — все получилось, Гадор сосредоточенно смотрит в точку, потом обращается к кому-то стоящему рядом (не ко мне):

— Есть! Полетели!

И целая группа из трех черноволосых драконов взвивается в небо с нашего балкона. То есть он выжил и засек гадов!

Второй. Гадор хватается за голову, несколько секунд его мощный разум борется с атакой. Борется, но вскоре он бледнеет, падает, и весь «экран» вновь закрывает его безжизненное лицо.

И вероятность этого — я как-то легко и точно ощутила — не меньше пятидесяти процентов!

Как та вероятность встретить на улице динозавра, знаете? Пятьдесят на пятьдесят: встретишь или не встретишь.

Я вздрогнула и распахнула глаза.

— Нет, нельзя! Там вероятности равны! Мы не можем так рисковать твоей жизнью!

— Нет можем! — рявкнул Гадор. — И… ешь еще конфетку, на тебе лица нет.

В тот же миг он схватил меня за запястье, чтобы оказать свое лечебное воздействие.

Вот ведь дура! И ведь сама придумала, сама предложила, подумала я. Хотелось разреветься. Но, пожалуй, для одного дня слез было уже более, чем достаточно.

— Но я очень ценю, что ты так НЕ хочешь меня потерять, — тихо сказал Гадор. И взял меня на руки.

Нет, я не заплакала. Гадору не пришлось укачивать меня, как испуганного ребенка. Потому что все было слишком серьезно.

Вскоре мы обсуждали нюансы предстоящей операции. Ведь он все равно это сделает, со мной или без меня. Я могла лишь взять с него обещание, что он обеспечит себе хорошую поддержку других сильных магов. Тех двух драконов, например, что я видела в видении. И пусть проверит их ментально, прежде, чем обращаться к ним.

А я думала о том, насколько проще ради спасения мира рисковать своим разумом и своей жизнь, нежели жизнью близкого существа. Это просто кошмар какой-то!

В общем, договорились до того… что сейчас я все же пойду на занятия на Природном. Ведь ставить жесткие эксперименты мы будем явно не сейчас. А мне хотелось отвлечься от предсказаний. Переключиться на что-то совершенно другое. Приятное. Например, на милую моему сердцу природную магию.