— Ну что, уважаемый, хотя нет, многоуважаемый Рус, ваша идея с этой бочкой оказалась стопроцентно верной?

— Нет, многоуважаемый Свифт, эта идея оказалась полностью неверной.

— Но почему⁈

— Сама конструкция оказалась в корне неверной. Во-первых, двести двадцать метров, это уже слишком глубоко для нее. И сама конструкция слишком хлипкая, и форма в корне неверная, да и ставка на то, что воздух под давлением будет вытеснять воду, тоже… скажем так, не оправдала надежд. Для небольших глубин, где-то до восьмидесяти-ста метров, да, вполне подходящий вариант, глубже… нет, увольте, я бы на такую авантюру еще раз не подписался.

— Но у вас же уже есть идеи, как все это можно улучшить? — спросил капитан Кир.

— Есть. Идеи есть, а вот выполнимы-ли они, я не знаю.

— Может быть поделитесь? — Свифт не удержался.

— Поделюсь, почему бы и нет. Во-первых, форма… нужен шар. Во-вторых, материал… дерево никуда не годится, металл и только метал. В-третьих, так называемый «мокрый» вариант, для спуска на большие глубины никуда не годится, надо делать полностью герметичную конструкцию, ну, в самом крайнем случае, максимально герметичную. В-четвертых, размер… размер должен быть в три, а то и в четыре раза больше. В-пятых, внутреннее пространство должно быть разделено на несколько помещений, изолированных друг от друга… — в общем, я попытался обрисовать нечто среднее между батискафом и подводной лодкой, правда не самодвижущееся. Что сказать, слушатели были поражены, слушатели были в шоке. Первым в себя пришел капитан и потребовал чтобы я тут же изобразил все это на бумаге. Пришлось постараться. В итоге у меня получилась сфера, разделенная на три отсека, в одном находится человек, во втором воздух, под максимально возможным давлением, третий, самый нижний, так называемый, рабочий отсек с открывающимся дном, вода из которого и будет вытесняться воздухом из второго отсека. Чушь, конечно, но толчок для полета мысли дал, а там пускай сами думают, мне это больше не надо, думаю, что на аренду судна я уже заработал. Вот этот вопрос я и решил уточнить.

— Уважаемые, а вы не опасаетесь, что матросы поднимут бунт… жадность она ведь штука такая.

— А какой им смысл? Вся команда принадлежит к одному Роду, все, что Род заработал, Роду и принадлежит. Или, вы, уважаемый Рус, думали, что всю вашу добычу мы поделим на троих? Вынужден вас разочаровать, делить придется на всех. Нет, вы конечно, получите куда большую долю, нежели все остальные, да и мы с уважаемым Киром тоже, но… Имперский казначей все оценит, после чего и будем делить. — несколько расстроил меня Свифт.

— А почему именно Имперский казначей, неужели жемчуг нельзя продать самим? Я думаю, что так получится куда выгодней.

— Конечно можно… если вдруг захочется покончить с жизнью особенно мучительным способом. — засмеялся Свифт. — Только Империя и Император имеют право покупать жемчуг… и продавать. В противном случае это считается коронным преступлением, злоумышлением против Империи и Императора и карается мучительной смертью. Но вы не расстраивайтесь, Империя очень хорошо платит и никогда не обманывает, а за такую большую партию еще и премия будет и немаленькая.

— Мне хватит нанять корабль?

— Вам хватит нанять десять кораблей и еще останется на сотню! — засмеялся купец. — Да что там, вы до невозможности интересный молодой человек и мы с капитаном Киром с удовольствием составим вам компанию в осуществлении вашей мечты.

— Да. Тем более, что это сулит нам и нашему Роду огромные прибыли. Подумать только новый, неизвестный материк, с его богатствами и тайнами. Надеюсь, что вы не откажетесь от наших услуг? — улыбаясь добавил капитан.

— Конечно не откажусь! Ваша компания меня вполне устраивает.

— Ну, вот за это давайте и выпьем! За нашу компанию! — поднял свой бокал Свифт. — И еще, уважаемый Рус, я конечно не Патриарх Рода, но мое слово кое-что значит, поэтому, предлагаю вам обдумать вариант вступления в наш Род. Уверяю вас, эмигрантам с севера такое предложение делают очень и очень редко, известно не более пяти таких случаев за всю историю Империи.

— Я очень серьезно обдумаю ваше предложение, уважаемый Свифт, обещаю. — наш разговор прервал стук в дверь, после чего она распахнулась, словно ее пнули и на пороге образовался один из матросов, бледный и с дрожащими руками и губами, с вытаращенными глазами. Заикаясь он что-то попытался сказать, а потом просто махнул рукой и кое-как выдавил из себя.

— Там!

— Что⁈ — напрягся капитан.

— Там. — только и смог выговорить матрос и опять махнул рукой в сторону палубы. Мы втроем, словно по команде, вскочили на ноги и бросились к дверям.

Палуба встретила нас мертвой тишиной. Все матросы, даже вахтенные стояли у грот-мачты. Стояли молча и не двигаясь, разглядывая что-то внутри образовавшегося круга. Кое-как протолкавшись через толпу, мы наконец-то увидели, что так поразило и напугало матроса. Возле мачты сидел молоденький парнишка, он вроде выполняет обязанности юнги, и держал в руке идеально круглую, ярко-золотую, словно слиток драгоценного металла, жемчужину, размером, наверное, с кулак, а возле него лежало еще штук десять, точно таких же, только чуть-чуть поменьше.

Минут пять я наблюдал как команда, а вместе с ней и капитан и купец, замерев словно статуи, просто стояли и пялились на золотой шар в руках юнги. Я даже подумал, что эта жемчужина как-то воздействует на людей, магически, ну, там, на ментальном уровне, или парализовала, перешел на магическое зрение… нет, жемчужина как жемчужина, никаких магических потоков, их искажений, ничего. Что же тогда все замерли-то⁈ Мои сомнения развеял капитан, который просто подошел к парнишке, забрал у него из рук жемчужину, собрал лежащие рядом и рявкнул.

— Хватит прохлаждаться! За работу! — и тут же все засуетились, у всех, вдруг, появились какие-то неотложные дела и заботы. А капитан, хмурый, направился в каюту, куда и мы с купцом последовали, я правда, еще немного задержался, наблюдая как боцман, с помощью юнги, вскрывает очередную раковину и достает из нее три небесно-голубых жемчужины. После чего поспешил к своим… ну, пусть будет, компаньонам. Ну и застал в каюте почти ту же самую картину — сидят два тертых и побитых жизнью мужика и пялятся на большое блюда, на котором лежат золотые шары, а взгляд у обоих… пустой, словно у висельников.

— Э-э-э-э, уважаемые, кого хороним? Радоваться надо, экое богатство привалило. — попытался я их растормошить.

— Хороним… Род свой хороним. — глухо сказал капитан и залпом опрокинул в себя бокал с вином.

— Не понял! А подробнее можно, с чего это такое похоронное настроение?

— Ты не понимаешь, Рус… — перешел на нормальный язык Свифт, без всяких там «вы» и «многоуважаемый».

— Да, не понимаю… объясните, мы ведь, вроде как, в одной лодке. Что случилось-то?

— Императорские жемчужины случились, Рус, жемчужины.

— И что?

— А то, что не бывает таких жемчужин, понимаешь, не бывает! С горошину, ну, с ноготь мизинца, с голубиное яйцо… говорят в Императорской сокровищнице есть… Но с кулак, да еще идеальные! Не бы-ва-ет! — по слогам произнес последнее Свифт.

— Ага, золотые самородки, размером с конскую голову, бывают, а жемчужины с кулак не бывают. — с сарказмом ответил я.

— Да, Рус, самородки бывают, а жемчужины нет. — обломал меня Кир.

— Ну, не бывает, так значит не бывает. Значит нам все это привиделось и чего тогда расстраиваться?

— А того, что вот это вот — Кир ткнул пальцем в блюдо — смертный приговор всему нашему Роду. — горько сказал капитан.

— Или возвышение всего Рода… а потом все равно приговор. — добавил Свифт.

— Ничего не понимаю!

— Да что тут понимать-то! Слишком крупные, слишком яркие, слишком правильные… слишком идеальные, а значит бесценные! Император не может не дать за них полную цену и… и дать не может. Это же на сто лет вперед казну опустошить. Вот и подумай, что ему будет проще… дать полную цену, а потом пустить какой-то захудалый Род под нож, или не дать цену и прослыть человеком, Императором, не ценящим свое слово.