«Само слово «ритуал» имеет в английском языке уничижительный оттенок, который восходит к протестантской традиции. В иврите же существует слово Мицвот (религиозный приказ), который имеет моральную власть независимо от того, идет ли речь о взаимоотношениях между людьми либо между человеком и Богом. Последняя часть свода законов содержит так называемые ритуальные требования, которые так же заслуживают одобрение, как требования этические, и столь же необходимы».
Сущность религиозного духа – в пунктуальнейшем соблюдении этих требований; и в этом опять же сила иудаизма и его особая ценность для молодого государства. Всем странам хотелось бы освятить себя ценностями, которые достались им в наследство от прошлого. Многие из сотни стран, получивших независимость после 1945 г., вынуждены были заимствовать традиции и институты у бывших колонизаторов или искать их в прошлом, зафиксированном в основном в виде устных преданий. Израилю повезло в том смысле, что его прошлое, самое древнее и богатое, было старательно и подробно зафиксировано, причем абсолютно непрерывно передавалось от поколения к поколению. Мы, правда, уже отмечали, что в исторических записях, сделанных еврейским гением, наблюдается провал между эпохой Иосифа Флавия и XIX столетием. И вновь основанное сионистское государство стало открывать себя не просто в истории, а в первую очередь в археологии. Государственные мужи и генералы, вроде Бен-Гуриона, Моше Даяна и Шала Ядина, а также тысячи простых граждан стали страстными археологами, любителями и профессионалами. Весь Израиль оказался одержим манией исследования глубокой древности.
Это стало немаловажным элементом формирования органичной нации, однако заметно уступавшим живительной силе религии, которая в прошлом сформировала еврейскую нацию как таковую, а теперь ее хранители могли проследить своих предков-раввинов до времен Моисея. Евреи выжили именно потому, что пунктуально следовали своим ритуалам и были готовы умереть за них. И следует признать правильным и здоровым, что главной чертой сионистской общины было уважение к строгому соблюдению обрядов.
Выдающимся примером стало отношение евреев к Храмовой горе, когда смелость и провидение вернули ее им вместе с остальной частью Старого Города во время Шестидневной войны 1967 г. Было сравнительно просто принять решение о восстановлении древнего гетто, из которого иерусалимские евреи были изгнаны в 1948 г. Но вот с Храмом возникали определенные трудности. Он был полностью разрушен еще в древности. Это не помешало такому авторитету, как Маймонид, заявить, что, несмотря на разрушения, место, где стоял Храм, остается святым на веки вечные. Шекинья никогда его не покидала, и именно поэтому евреи всегда приходили сюда молиться, особенно к Западной Стене, которая, как верили, подходила ближе всего с запада к Святая Святых. Но, поскольку место, где стоял Храм, сохраняло свою святость, прежде чем евреи могли приблизиться к нему, они должны были стать ритуально чистыми. Правила чистоты, окружавшие Храм, были самыми строгими из всех. Святая Святых вообще считалась закрытой для всех, кроме первосвященника, да и он мог входить туда лишь раз в год, в День Искупления. Поскольку это место приравнивалось к моисееву «лагерю Израиля», который некогда окружал святилище, к нему относились правила чистоты, упоминаемые в Книге Чисел. В этой книге Бог формулирует для Моисея как причины нечистоты, так и средства очищения. Человек может стать нечистым в результате прикосновения к трупу, гробу или человеческой кости, а также нахождения с ними под одной крышей. А затем добавляется: «Для нечистого пусть возьмут пепла той сожженной жертвы за грех, и нальют на него живой воды в сосуд; и пусть кто-нибудь чистый возьмет иссоп, и омочит его в воде, и окропит шатер и все сосуды и людей, которые находятся в нем, и прикоснувшегося к кости человеческой, или к убитому, или к умершему, или ко гробу».
Жертва (телица) должна быть рыжей и «без порока, у которой нет недостатка, и на которой не было ярма». И, самое важное, критическую часть операции должен был произвести, дабы избежать осквернения, Елеазар, наследник Аарона. Когда он приготовит смесь, она должна храниться в «чистом месте» до того момента, когда потребуется. Авторитеты настаивали на том, что настоящие жертвы – вещь дорогая и редкая: если у животного хотя бы два волоска не рыжие, его пепел уже не годится. Они расходились во мнениях, сколько жертв было некогда сожжено: одни говорили – семь, другие – девять. После разрушения Храма уже нельзя было приготовить новый пепел. Оставшийся запас постепенно использовался для очищения тех, кто контактировал с мертвыми, вплоть до периода Аморы. Затем он пришел к концу, и очищение стало невозможным – до тех пор, пока не придет Мессия, чтобы сжечь десятую телицу и приготовить новую смесь. А поскольку правила чистоты были и есть весьма строги, особенно в вопросах контакта с умершими, то мнение раввинов сводится к тому, что в настоящее время все евреи нечисты в ритуальном смысле. Но раз не имеется пепла для их очищения, то ни один еврей не может взойти на Храмовую Гору.
Закон о Рыжей Телице приводится в качестве выдающегося примера гукки, иудаистского правила, которому нет рационального объяснения, но которому необходимо строго следовать, поскольку оно установлено свыше, причем предельно конкретным образом. Это образчик правила, которое вечно было поводом для насмешек со стороны неевреев. Одновременно это было одно из правил, которые евреи безоговорочно соблюдали, невзирая на все неудобства, и тем сохраняли свою идентичность. Так, например, как минимум с 1520 г. евреи молились у Западной Стены, но никак не за ней. После того как еврейский квартал Иерусалима пал в 1948 г., арабы перестали давать евреям не только пользоваться Западной Стеной, но и даже смотреть на нее издали. Это продолжалось 19 лет. С возвращением в 1967 г. в Старый Город евреи вновь получили доступ к Стене, и в первый день Шаббата в этом году четверть миллиона евреев-ортодоксов устремилась туда для молитвы. Все пространство перед Стеной было расчищено и вымощено. Однако, что касается доступа евреев на Храмовую Гору, с этим ничего нельзя было поделать. К каким только раввинистским ухищрениям ни прибегали, лишь бы позволить евреям вступить хотя бы в часть этой зоны. Но, в конце концов, мнение раввинов свелось к следующему: вся зона считается запретной для евреев, которые действительно веруют. И главный раввинат вместе с министерством по делам религий развешал объявления, запрещающие евреям посещать Гору под страхом карета («искоренения», или потери вечной жизни). Тот факт, что тысячи евреев игнорировали это предупреждение, использовали как свидетельство бессилия раввинов. Однако тот факт, что большое число благочестивых евреев удержались от посещения этой зоны, несмотря на огромную тягу, столь же важен, если не сказать более.
У иерусалимских раввинов была еще и дополнительная причина проводить жесткую линию в этом вопросе. Они хотели отбить у простых евреев охоту приравнивать военные победы сионистов, вроде возвращения Старого Города, к исполнению мессианских пророчеств. Тот же аргумент использовался и при обсуждении предложений о восстановлении Храма. Надо сказать, что попытка претворить подобное предложение в жизнь встретила бы ожесточенное сопротивление всего мусульманского мира, так как былое основание Храма в настоящее время занято двумя исламскими сооружениями огромного исторического и художественного значения. Тем не менее, эту идею обсуждали с характерной для раввинов основательностью. Разве не восстановили евреи Храм по велению Господню, вернувшись из первого, вавилонского изгнания, и разве нельзя это считать прецедентом теперь, по окончании великого изгнания? Нет, ссылаться на этот прецедент можно будет лишь тогда, когда на этой земле заживет большинство евреев, а пока этого не произошло. Но разве во времена Ездры Храм не был восстановлен, хотя число евреев, возвратившихся из Вавилона, было меньше, чем теперь? Да, это так, но на сегодня веления Господня не поступало; Третий Храм будет воздвигнут сверхъестественным образом в результате прямого вмешательства Бога. Но ведь подобный аргумент уже использовался некогда против сионизма как такового; разве жизнь не доказала его ложность? Ведь и сооружение Первого Храма приписывали Богу, хотя построил его, несомненно, Соломон. Да, конечно; но, с другой стороны, Храм не мог быть сооружен во времена Давида, так как последний был воителем, и необходимо было дождаться мирной эпохи Соломона.
