Подобно Соломону, Омри укреплял власть своей династии браками по расчету. Так, он женил своего сына Ахава на Иезавели, дочери Сидонского царя, что дало его стране выход к морю и его торговым путям. Подобно Соломону, он был великим строителем. Он основал и построил новый город на холме в Самарии, откуда было видно находящееся в 30 километрах море; это произошло около 875 г. до н.э. Подобно царским городам Соломона, город имел укрепленный акрополь. Великим строителем был и Ахав, который возвел в Самарии, как его называет Библия, «дом из слоновой кости». Это был дворец с тронным залом, облицованным резной слоновой костью, – роскошь, которую могли себе позволить лишь самые богатые из царей того времени. При раскопках в Самарии в 1931-35 гг. обломки этой облицовки были обнаружены среди мусора. Подобно своему отцу Омри, Ахав был удачливым воителем; за время своего двадцатипятилетнего правления он дважды одерживал победу над царем Дамаска, пока однажды в битве колесниц «один человек случайно натянул лук», и выпущенная им стрела попала в швы лат Ахава, смертельно его ранив.
Надо сказать, что правление Омри, словоохотливого и везучего, как Соломон, также породило значительное социальное и моральное недовольство. Накапливались огромные состояния и недвижимость, увеличивался разрыв между богатыми и бедными. Крестьяне попадали в долги и, если не могли расплатиться, экспроприировались. Это противоречило духу заповедей Моисея, хотя, строго говоря, не совсем противоречило букве. Как известно, ими запрещается «нарушение межей ближнего своего». Цари пытались противостоять угнетению бедняков элитой, поскольку нуждались в людях для комплектации военных и трудовых армий; однако их действия носили неуверенный характер. Священники в Шехеме, Вефиле и других святых местах получали государственное жалованье и сохраняли лояльность царской власти; все мысли их были заняты церемониями и жертвоприношениями, а уж никак не тяготами бедняков – по крайней мере, так утверждали их критики. В этих условиях на исторической сцене вновь появляются пророки как глас, вопиющий от имени общественного сознания. Подобно Самуилу, они позволяли себе усомниться в самом институте монархии, как в корне не совместимом с принципом демократической теократии. Возрождение на Севере традиции пророчеств во времена дома Омри связано с потрясающей фигурой Илии. Он был родом из места, называвшегося Тишбе, в районе Гилеада к востоку от Иордана, на границе пустыни. Он был рехавитом, членом аскетической ультрафундаменталистской секты; заросший волосами, он был опоясан лишь кожаным кушаком. Как почти все герои еврейского эпоса, он происходил из бедноты и выступал в ее защиту. Предание гласит, что он жил возле Иордана, и пищу ему носили вороны. По-видимому, выглядел он вроде Иоанна Крестителя, только жил на тысячу лет раньше. Он творил чудеса на благо бедных; пик его активности приходился на периоды засухи и голода, когда массы страдали сильнее всего.
Разумеется, Илия, как и другие строгие почитатели Яхве, критически относился к дому Омри не столько по социальным, сколько по религиозным причинам. Ибо Ахав пренебрег культом Яхве и стал склоняться к культу Ваала, которому поклонялась его жена: «Не было еще такого, как Ахав, который предался бы тому, чтобы делать неугодное пред очами Господа, к чему подущала жена его Иезавель. Он поступал весьма гнусно, последуя идолам». Именно Иезавель наущала к тому же Ахава присвоить гнусными способами виноградник Навуфея; для этого Навуфей был предан смерти, что противоречило всей этике израильской теократии.
Очевидно, что Илия мог бы повести за собой множество последователей, особенно в трудное время засухи, когда не было дождей. Его проповеди были грозной силой. В главе 18 Первой Книги Царей описана драматическая сцена, когда он собирает огромную толпу израильтян на горе Кармил и бросает вызов жрецам Ваала и «пророкам дубравным, питающимся от стола Иезавели», предлагая им состязание. Целью его было раз и навсегда решить вопрос, какой религии будет поклоняться народ. Там он заявил собравшимся: «Долго ли вам хромать на оба колена? если Господь есть Бог, то последуйте Ему; а если Ваал, то ему последуйте». Пророки Ваала исполнили весь свой ритуал, «кололи себя, по своему обыкновению, ножами и кольями, так что кровь лилась по ним», но ничего не произошло. Тогда Илия построил свой алтарь-жертвенник и предложил жертву Яхве; и немедленно «ниспал огонь Господень и пожрал всесожжение. Увидев это, весь народ пал на лицо свое и сказал: Господь есть Бог, Господь есть Бог!» После этого Илия вместе с возглавляемой им толпой отвел языческих жрецов к потоку Киссону «и заколол их там». Затем, взойдя на вершину Кармила, заказал «небольшое облако… от моря, величиною в ладонь человеческую». Вскоре «небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь».
Несмотря на это триумфальное знамение, Илия оказался неспособен искоренить язычество или разрушить дом Омри, хотя и предсказал его падение. Он был одиночкой, харизматической личностью, способной раскачать большую толпу, но неспособной создать партию или придворную группировку. Он боролся за индивидуальное сознание, может быть, впервые в еврейской истории; Бог говорил с ним не громовыми раскатами, как с Моисеем, а тихим, спокойным голосом. Обличая Ахава за убийство Навуфея, он придерживался того принципа, что поведение царя не должно отличаться от поведения простого человека, оба должны руководствоваться одной моралью. Политика должна основываться на праве, а не на силе. Но Илия, хоть и был первым пророком, возглавлявшим оппозицию, не был политиком. Большую часть своей жизни он оставался преследуемым беглецом. Свои последние дни он провел в пустыне. Глава 2 Второй Книги Царей рассказывает, как он благословлял своего последователя Елисея, прежде чем вихрь унес его в огненной колеснице на небо, оставив преемнику свою ритуальную накидку (милоть).
Надо сказать, что Елисей был совершенно другой породы. Библия кое-что рассказывает о примечательных фактах его биографии. Однажды, когда неподалеку от Вефиля «малые дети» стали насмехаться над ним, он проклял их, после чего из леса вышли две медведицы и растерзали сорок два ребенка. Действовал Елисей не в одиночку. Он создал организацию своих последователей, училище пророков и, опираясь на некие светские элементы в верховной власти, стремился провести в жизнь церковные реформы, которых требовал Илия. Тем временем Ахав сохранял и расширял военные базы с колесницами, организованные Соломоном на Севере. У Ахава и его преемников была большая профессиональная армия, источник их силы и слабости. Среди его доблестных генералов был Инуй, потомок Намессия, ездивший на колеснице «неисотово». Вместе с Инуем Елисей организовал религиозно-военный заговор, помазал его в будущие цари и инициировал один из самых кровавых переворотов в истории. Инуй сделал так, что Иезавель выбросили из окна дворца ее же евнухи, «и кровь ее обрызгала стены и лошадей; и он попрал ее своей ногой». Семьдесят сыновей Ахава были обезглавлены, и их головы были сложены «в две груды у входа в ворота». Инуй уничтожил весь царский двор Ахава, «всех вельмож его, и близких его, и священников его, так что не осталось от него ни одного уцелевшего». Затем он собрал и истребил всех жрецов Ваала, «и разбили статую Ваала, и разрушили капище Ваалово; и сделали из него место нечистот до сего дня».
Эта зверская резня-чистка по религиозным мотивам могла на некоторое время восстановить культ Яхве как официальную религию, однако не разрешила перманентного противоречия между необходимостью поддерживать ортодоксальную религию во имя сплочения народа и потребностью соответствовать времени и окружающему миру во имя существования государства как такового. Инуй, как и можно было предвидеть, вскоре предался такому же произволу, как и дом Омри. В сущности, практически все израильские цари раньше или позже порывали с религиозными пуристами. Чтобы сохранить власть, царю приходилось (или это только казалось?) прибегать к действиям, невообразимым для истинного последователя Яхве. Прекрасный пример – история конфликта между мирским и религиозным. Есть знаменитый отрывок, когда Бог внушает Илие сказать Ахаву: «Ты убил, и еще вступаешь в наследство?», а Ахав отвечает: «Нашел ты меня, враг мой!» Простая замена сыновей Ахава Инуем и его сыновьями не решает проблемы. Об этом вновь говорится, хотя и в несколько иной форме, в Книге Амоса, относящейся к VIII веку. Эта книга относится к тому же периоду, что и «Труды и Дни» Гесиода – послегомеровской Греции, и демонстрирует ту же заботу об абстрактной справедливости, хотя в случае Амоса речь идет напрямую о культе Яхве. Он был южанином из Иудеи, собирал сикаморы и отправился на Север, чтобы агитировать за социальную справедливость. Он изо всей силы старался подчеркнуть, что не был пророком от рождения и не учился специально этому ремеслу; просто он, обычный трудящийся человек, узрел правду. Он протестовал против нынешних церемоний, которые устраивали священники севера в святилище Вефиля; по его словам, это было издевательством, когда бедняки голодны и унижены. По его словам, Бог говорил: «Ненавижу, отвергаю праздники ваши… Удали от меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать. Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток!» Амасия, главный священник Вефиля, был крайне недоволен деятельностью Амоса и возражал на его аргументы следующим образом: святое место – «святыня царя и дом царский»; долг священников поддерживать государственную религию соответствующим декорумом, а не играть в политические игры или лезть в экономику. Он заявил Амосу: «Провидец! Пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб и там пророчествуй». А царю он пожаловался, что Амос «производит возмущение» подданных против него и многозначительно добавлял: «Земля не может терпеть всех слов его».
