Взгляд из люка PZ-IVF2.
На рассвете Йозефа фон Блицмана разбудил грохот канонады. Началась артиллерийская подготовка перед наступлением. Танкисты, ежась от утренней прохлады, лезли по скользкой от утренней росы броне к люкам своих машин. Один за другим заводились танковые двигатели. В пять двадцать Йозеф по радио получил команду начать выдвижение. Его рота, состоявшая из четырех взводов, следовала взводными колоннами. Впереди параллельно шли два взвода недавно поступивших с завода Pz-IIIL. За ними взвод Pz-IVF. А позади двигался взвод экспериментальных Pz-IVF2. Гауптштурмфюрер фон Блицман стоял, высунувшись по пояс из люка, держа в руках цейсовский бинокль. Время от времени он подносил его к глазам, чтобы осмотреть окрестности.
Где-то далеко впереди, в стороне русских позиций в предрассветной дымке грохотали разрывы снарядов. В поле были видны пехотные и танковые части Вермахта, двигающиеся вперед, перестраиваясь из ротных колонн во взводные. За частями Вермахта шли танковые и панцергренадерские части СС. Впереди всех, подгоняемые немецкими автоматчиками, трусливо бежали цепью предатели из карательного батальона РОА. Записываясь на службу к оккупантам, они не предполагали, что придется идти в бой. Но теперь было уже поздно. И хотя они озирались по сторонам, ища возможность сбежать, но кругом были ряды серо-зеленых немецких мундиров и стволы автоматов. А где-то впереди русские окопы.
Вскоре ответный огонь открыла и русская артиллерия. Стрельба была явно не прицельной, а заградительной, не наносившей особо большого ущерба наступавшим. Но это дало возможность немецкой звукометрической разведке засечь расположение батарей противника, и тогда в дело вступили тяжелые 173-мм пушки К-18, которые до этого молчали. В то же время русским из-за плохого развития звукометрической службы сложнее было вести контрбатарейную борьбу. После того, как загрохотали выстрелы пушек К-18, интенсивность огня русской артиллерии заметно снизилась. Батареи или были подавлены, или начали срочно менять позиции.
Зато по мере приближения немецких войск к переднему краю оборонявшихся в дело включились русские полковые и батальонные пушки и минометы. Кое-где по цепям РОА ударили пулеметы. Некоторые из предателей, понимая, что служба врагам еще не гарантирует им сохранение жизни, попытались бежать или залечь. Но и тех, и других безжалостно отстреливали продвигавшиеся за ними немецкие части. Сами немцы с увеличением плотности огня противника предпочитали передвигаться перебежками. Теперь уже, выйдя на рубеж атаки, немецкие войска полностью развернулись в цепи.
Первой по-прежнему шла сильно поредевшая цепь солдат РОА, за ними в сотне метров шли танки Pz-26(r)B и Pz-38(t), в сопровождении немецкой пехоты. Еще дальше шли эсэсовские танки Pz-IIIJ, Pz-IIIL, Pz-IVE и Pz-IVF дивизии «Тотенкопф», сопровождаемые пехотой на бронетранспортерах. Четвертой, самой последней цепью двигался взвод танков Pz-IVF2 под командованием гауптш-турмфюрера фон Блицмана. Остальные три взвода его роты шли впереди в общей эсэсовской цепи.
Легкий ветер быстро развеял утренний туман, и русские позиции были видны достаточно четко, тем более что основные огневые точки и позиции противотанковых орудий уже успели себя демаскировать. Длинноствольные 75-мм пушки новых танков достаточно эффективно подавляли русские 45-мм и 57-мм противотанковые пушки. Но основного противника, для боя с которым создавались эти танки — русских тридцатьчетверок, пока видно не было.
К тому времени, когда немецкие войска подошли к первой линии русских траншей, почти все солдаты РОА были выбиты. Тех немногих, кто все же подошел близко, русские солдаты уничтожили в первую очередь — быстро и безжалостно. Этих продажных тварей не жалел никто, ни преданные ими русские, ни немецкие хозяева. Такова уж судьба изменников.
Русские пехотинцы, уцелевшие под шквальным огнем в перепаханных разрывами снарядов и мин траншеях, сопротивлялись героически, отстреливаясь до последнего патрона, бросаясь с гранатами на немецкие танки и врукопашную на превосходяшие силы немецкой пехоты. Но почти часовой артобстрел и мощный огонь приближающихся немецких танков и штурмовых орудий обеспечил успех немецкой пехоте еще до того, как она достигла русских позиций. Бой в траншеях свелся лишь к добиванию немногочисленных выживших, в том числе и раненых. Немецкая пехота, выметя огнем своих МР-38 в упор первую линию траншей, как огненной метлой, почти без остановки двинулась дальше.
Немецкая артиллерия перенесла огонь на вторую русскую линию обороны. В небе постоянно кружили разведчики Fw-189, корректируя огонь немецкой артилллерии. Вскоре появились и пикировщики Ju-87, волна за волной пикировавшие на русские противотанковые батареи, сбрасывая 200-килограммовые фугасные бомбы. На вторую линию траншей обрушился огненный ураган даже более мощный, чем на первую.
Когда через полчаса немецкие, цепи достигли второй линии обороны, то бой в них продолжался не намного дольше, чем на первой линии. Несколько уцелевших ДЗОТов достаточно быстро сожгли немецкие огнеметчики. А затем, бросая ручные гранаты, немецкая пехота ворвалась в траншеи, стреляя в упор из автоматов. Бой длился не более десяти минут. Шедшие первой волной части Вермахта понесли даже меньшие потери, чем предполагалось, если не считать полностью перебитого батальона РОА. Хотя этих подонков и сами немцы не считали за людей.
Русская оборона была практически прорвана. Подтянувшиеся стрелковые части, спешно окапывающиеся в двух километрах за прорванной основной линией, не были особым препятствием для продвижения лязгающей гусеницами стальной лавины немецких войск. Путь вперед был открыт. И пока передовые части при поддержке штурмовых орудий и пикирующих бомбардировщиков атаковали подтягивающиеся русские резервы, эсэсовские танки и бронемашины уже перестраивались в колонны для стремительного броска в прорыв.
30 июня 1941 года. Роща близ деревни Ольховка.
Вид из люка танка Т-34М.
— Ясень-четыре! Ясень-четыре! Ответьте Березе! — послышался в наушниках вызов из штаба полка.
— Ясень-четыре на связи! — практически сразу ответил Иван, сидевший на башне своего танка и смотревший вдаль, где вились немецкие пикировщики и грохотали разрывы бомб и снарядов.
— Ясень-четыре, противник атаковал крупными силами позиции 24-й стрелковой дивизии. Несмотря на героическое сопротивление нашей пехоты, он прорвал оборону и вводит в прорыв крупные танковые силы. Ваша задача остановить продвижение противника контрударом и нанести ему максимальный урон. Остальные роты полка подтянуться и также вступят в бой.
— Ясно, Береза! Начинаем выдвигаться!
— Артиллерия вас не поддержит, противник подавил наши батареи. Хорошо, хоть летчики обещают отогнать «лаптежников». Но на поддержку с воздуха тоже пока не рассчитывайте. На помощь подтянутся мотострелки из нашей дивизии. Идущая сюда пехотная дивизия будет не раньше чем часов через четыре-пять. Ладно, удачи, Ясень-четыре!
— Спасибо, Береза! — ответил Иван и вызвал по радио свои экипажи. — Вперед, Славяне! В бой за Родину!
Взревели моторы танков, и рота помчалась навстречу наступающим немецким войскам. Справа вдали из перелеска показались танки другой роты батальона. К несчастью, дивизия была слишком рассредоточена, и пока батальону пришлось вступать в бой, не дожидаясь подхода остальных сил даже своего полка. А тем более уж не дожидаясь, пока подтянется вся дивизия. Немецкие пикировщики, разгрузив весь свой боезапас, уже легли на обратный курс, набирая высоту, когда со стороны солнца на них спикировали русские истребители. Атака была настолько стремительна, что ни бомбардировщики, ни истребители охранения не успели сразу сориентироваться. Кроме того, немецких летчиков сбило с толку еще и то, что русские истребители сразу атаковали бомбардировщики, не связав предварительно боем группу прикрытия. Русские, как всегда, воевали «не по правилам». Один раз атаковав бомбардировщики и значительно прорядив их строй, русские самолеты начали уходить на север. Немецкие истребители, имея примерно равную численность, погнались за ними. В этот момент появилась вторая группа русских истребителей для окончательной расправы с «лаптежниками». За истребителями появилась и восьмерка пикирующих бомбардировщиков Пе-2.
