— Разве твое тело не распознало яд? Разве тебе нужен был радиометр, когда мы были на заводе в Мак-Киспорте?

— Радиация. Уран! Он делал золото с помощью урана! А тебе не кажется, что тот уран, который сейчас все ищут, как раз и идет не на производство бомб, а на изготовление золота? Что если кто-то заново открыл старинный секрет?

— Нет, не кажется, — сказал Чиун.

— Но почему?

— Потому что я не забиваю себе голову такими тривиальными вещами. Римо, я снова спас тебе жизнь. Я не хочу этим похваляться, но это правда. И для чего? Чтобы ты маялся дурью? Мы что, должны металл сторожить? Или может, мы обыкновенные рабы? Я научил тебя премудростям Синанджу, чтобы ты приумножил свою славу и славу Дома Синанджу, а мы тут решаем задачки! Неужели я стану над этим размышлять? Я скажу тебе, о чем я думаю. Я думаю, нам надо покинуть сумасшедшего императора Смита, ибо ему никогда не захватить трон. Мы должны служить настоящему монарху!

Римо прошел в ванную и умылся. Он уже достаточно наслушался. Теперь он без конца будет слушать, как он чуть себя не погубил.

Зазвонил телефон. Чиун снял трубку. Римо догадался, что звонит Смит. Полились цветистые заверения в преданности, велеречивые славословия в честь мудрости Смита, а в завершение трубка легла на рычаги, положенная величественным движением руки, похожим на тот жест, каким торжественно ставят розу в золоченую вазу. Но на этот раз из уст Чиуна прозвучало в завершение нечто необычное.

— Мы развесим их черепа на стене Фолкрофта и будем поносить их ничтожество и воспевать вашу славу, — сказал Чиун Смиту.

— Что происходит, папочка? — встрепенулся Римо.

— Ничего особенного, — ответил Чиун. — Не забудь промыть ноздри. Ты ими дышишь.

— Я всегда промываю ноздри. Кого это нам надо прикончить?

— Никого.

— Но ты ведь сказал, что мы развесим черепа по стенам. Чьи черепа?

— Я сам не понял, о чем он толкует, этот Смит. Сумасшедший.

— Кто?

— Никто. Какие-то люди окружили крепость, которую он называет санаторием. Не забудь, пожалуйста, про ноздри.

— Фолкрофт окружен?! Все может пойти прахом!

— Да мало ли безумцев!

Римо направился к телефону. Ноги еще не вполне слушались, и ему приходилось переставлять их с усилием, так что походка у него была какая-то нескладная, как когда-то давно, еще до обучения у Чиуна. Он позвонил на коммутатор мотеля и сделал заказ. Он не был уверен, что секретными кодами удастся воспользоваться в открытую, но другого выхода не было: если Смита и Фолкрофт захватят, все и так погибнет.

Смит ответил сразу.

— Говорю по открытой связи, — предупредил Римо.

— Неважно. Они сужают кольцо.

— Сколько у нас времени?

— Не могу сказать. Они будут держать санаторий в кольце до тех пор, пока не убедятся, что мне некуда деваться. Если это случится, придется прибегнуть к крайней мере, вы меня понимаете. В таком случае мы больше не увидимся, и вы можете считать свою службу оконченной.

— Рано еще сдаваться, Смитти. Не вздумайте глотать свою пилюлю.

— Придется. Я не могу допустить, чтобы меня захватили. Это отразится на престиже государства.

— Постарайтесь продержаться! Я сейчас буду у вас. У вас там в Рае, кажется, есть небольшой аэропорт?

— Да. Совсем рядом с нами.

— Добудьте мне разрешение на какой-нибудь самолет, чтобы я побыстрее до вас добрался. Держитесь. Я сейчас буду.

— Как вы себя чувствуете? Мне сказали, вы умерли.

— Достаньте мне самолет, — повторил Римо.

Через тридцать секунд Смит раздобыл ему разрешение воспользоваться правительственным реактивным самолетом и вылететь из аэропорта Даллес.

— Куда это ты собрался? — спросил Чиун. — Ты несколько минут назад лежал в постели без сил!

— Я должен выручить Смитти. И тебе бы не мешало. Ты любишь рассказывать, что Синанджу еще ни одного императора не подводило. Ну вот, считай, что он и есть император.

— Нет, он не император. Он занимает пост руководителя организации КЮРЕ, которая была создана для оборонных целей и действует методами, на которые никогда не могло бы осмелиться правительство.

— Значит, ты все знаешь! — вскричал Римо. — И тебе давно все ясно! Что в таком случае означают эти разглагольствования об Императоре Смите?

Римо отыскал брюки и обувь, оделся и направился к двери.

— Он не император. К тому же он сам хочет умереть и освободить тебя от твоих обязанностей. Я случайно подслушал ваш разговор.

— Ну конечно, случайно — ты случайно приник, ухом к самой трубке.

— В таком состоянии ты не можешь никуда идти! Сейчас ты ничем не отличаешься от обыкновенного смертного. В лучшем случае тянешь на боксера-профессионала. Тебя могут убить.

— Я пошел.

— Тогда я с тобой. Если нам повезет, Смит покончит с жизнью, и тогда мы сможем устраниться от этих дел, как он и предлагал. Он сам это сказал! Это его слова. А мы должны подчиниться.

— Ага, мы должны подчиниться, — разозлился Римо. В такси по дороге в аэропорт Чиун напомнил Римо, как надо правильно дышать, и сделал ему массаж легких со спины. Таксист недоуменно поглядывал на пассажиров в зеркало. Судя по всему, молодому нездоровится. Он остановил машину на летном поле и хотел было предложить Римо руку, рассчитывая на более щедрые чаевые. Ответ Римо утонул в реве реактивных двигателей. Таксист зажал руками уши. Римо тоже. Что до Чиуна, то он сумел уравновесить давление на барабанные перепонки, как некогда умел и Римо. Чиун сокрушенно помотал головой.

— Я полечу и спасу этого чокнутого Смита, а ты оставайся здесь.

— Нет, я полечу сам. Мне почему-то кажется, что одному тебе его не спасти.

В самолете они расположились позади пилота. Чиун предложил не лететь сразу в Рай, штат Нью-Йорк, а сначала полюбоваться побережьем Флориды.

Они сели через час. Римо опять поймал такси. Чиун поспешил вперед и велел водителю сначала прогреть мотор на холостых оборотах, потому что Римо вредно вдыхать выхлопные газы от холодного двигателя.

— Не обращайте на него внимания. Поехали! — сказал Римо.

— И сколько вы берете за милю?

— До санатория твердый тариф.

— Я никогда не плачу по твердому тарифу, я вам не доверяю, — сказал Чиун.

— Не слушайте его. Он заплатит. Поехали, — повторил Римо.

— Но он как раз утверждает обратное.

— Я заплачу, — сказал Римо и повернулся к Чиуну: — Ты опять за свое?

Чиун жестом оскорбленной невинности воздел руки. Глаза его широко открылись от изумления, как будто даже подозрение в неискренности больно ранило его чистейшую душу.

— Если к тому времени, как мы приедем, император Смит окажется мертв, не мы же будем в том виноваты.

— Да, но ты на это от души надеешься.

— Разве это грех — желать добра тебе и твоему искусству? Это что, преступление?

Римо не стал отвечать. Он усиленно дышал. Почему-то чем больше он дышал, тем быстрее выходило из него то зло, которое вошло в его тело от испорченного ураном золота. Он пытался проверить мелкие движения пальцев, разные положения тела. С точки зрения таксиста, пассажир маялся от чесотки. Римо готовился.

Подъехав к высоким кирпичным стенам санатория, Римо с первого взгляда оценил обстановку. В заливе покачивались на волнах две яхты, ведя наблюдение. В отличие от других лодок они никуда не плыли, а делали вид, что остановились порыбачить, хотя никто здесь отродясь рыбу не ловил. Оба подъезда здания были блокированы большими тягачами с трейлерами, а сзади в открытые дверцы фургонов были видны люди в комбинезонах грузчиков. Если бы в карманах у них были отвертки и ремни, они бы двигались легко и непринужденно. Однако все было иначе. Они передвигались, как люди, имеющие под одеждой оружие. Они не шагали со стволами, а словно двигались вокруг них. В движениях каждого, даже самого Опытного, чувствовалось, что при нем оружие. На начальном этапе своей подготовки Римо не верил Чиуну, что наличие пистолета или автомата можно распознать по походке, но позже неоднократно убеждался в его правоте. Он готов был поклясться, что в свою бытность полицейским, еще до того, как он стал тренироваться с Чиуном, он никогда не придавал значения наличию при себе пистолета. Чиун же утверждал, что это чувствуется всегда.