Никогда не лги, просто уходи,

Не рассказывай сказки, или загремишь в тюрягу.

Фоули поймал себя на том, что тихонько подпевает — это была песенка из заставки мультика про Пипа и Кипа. Холли покосилась на него.

— Прости, — смутился кентавр и замолк.

Артемис начинал терять терпение от бесполезных переговоров.

— Они просто водят нас за нос. Они вовсе не собираются освобождать Опал. Нам нужно смываться, хотя бы в залы шаттлов — они выстроены так, чтобы выдерживать даже выбросы магмы.

— Мы и здесь в безопасности, — возразил Фоули. — Реальная опасность угрожает Атлантиде. Именно там другая Опал. Ты говорил, и я с тобой согласен, что серьезные взрывы — теоретически — могут случаться только с живыми существами.

— Теоретические взрывы остаются теоретическими, пока не подтверждены на практике, — ответил Артемис. — А со столь многими…

Он оборвал фразу на середине, что было совсем на него не похоже: Артемис терпеть не мог неправильную речь и дурные манеры. Он побледнел как мел и шлепнул себя ладонью по лбу.

— Дурак. Дурак. Фоули, мы с тобой — два идиота. Я не ожидал нестандартного мышления от офицеров ПП, но ты, ты…

Холли узнала этот тон. Она слышала его во время предыдущих приключений, и, как правило, перед тем, как дело катилось к катастрофе.

— Что такое? — спросила она, заранее опасаясь, что ответ может оказаться ужасным.

— Да, — обиженно подхватил Фоули. — Почему это я идиот?

Артемис провел указательным пальцем по диагонали вниз и на юго-запад, в направлении клиники Ж. Аргона.

— Кислородная камера притупила мои чувства, — сказал он. — Клон. Нопаль. Она — живое существо. Если она взорвется, мало никому не покажется.

Фоули с бешеной скоростью принялся искать в компьютере файл клона на веб-сайте Аргона, а затем лихорадочно просмотрел его.

— Нет, — проговорил он. — Я думаю, все будет в порядке. Опал отдала свою ДНК до темпоральной развилки.

Артемис по-прежнему злился на себя за то, что забыл о клоне.

— Мы были на краю гибели, — проговорил он. — Если бы Нопаль создали позднее, моя тупость многим стоила бы жизни.

— Нам еще есть кого спасать, — успокоил его Фоули. — И мы должны спасти всех, кого сможем.

Кентавр приподнял плексигласовую крышку на стене и нажал находившуюся под ней красную кнопку. В ту же секунду по всему городу тревожно завыли сирены. Их звук напоминал рыдание матери, получившей кошмарное известие.

— У нас нет времени ждать санкцию Совета, — сказал он Траблу Келпу, кусая ноготь. — Многие успеют укрыться в залах шаттлов. Но нам нужно на всякий случай привести в готовность бригады реаниматологов.

Батлера ужасала мысль о том, что он может потерять Артемиса.

— Смерть никому не угрожает, — насупился он.

— Технически смерть угрожает всем! — не согласился его босс.

— Заткнись, Артемис! — крикнул Батлер, забывая о собственной профессиональной этике. — Я обещал твоей матери сохранить тебя, а ты вновь ставишь меня в положение, когда моя храбрость и мастерство ничего не стоят.

— Дело сложное, — сказал Артемис, — и я не хочу, чтобы меня обвинили в последней проделке Опал.

Таким красным лицо Батлера Артемис не видел еще никогда.

— Ты думаешь, что тебя могут обвинить, что ж, тогда я тоже тебя обвиняю. Мы едва избавились от последствий твоего последнего злоключения и тут же по горло увязли в новом.

Казалось, что этот взрыв гнева Батлера потряс Артемиса сильнее, чем смертельно опасная ситуация.

— Батлер, не понимаю, откуда такие мрачные мысли.

Телохранитель потер свою коротко стриженную голову.

— Сам не знаю, — вздохнул он. — Но в последние годы постоянно что-то случается, одно за другим. Гоблины, путешествие во времени, демоны. Теперь это место, где все такое-такое… мелкое.

Он вновь глубоко вздохнул.

— ОК. Забудем все, что я сказал. Я снова в порядке. Итак, вперед. Каковы наши планы?

— Эвакуация, — сказал Артемис. — Больше никаких переговоров с этими занимающимися захватом заложников тупицами: они выполняют свои инструкции. Закрыть двери, они примут на себя часть ударных волн.

— Мы делаем свое дело, человек, — произнес Трабл Келп. — Все население города через пять минут будет находиться в точках сбора.

Артемис размышлял, меряя комнату шагами.

— Прикажите своему народу бросить все оружие в колодцы с магмой. Бросьте туда все, что могло быть сделано на предприятиях Кобой — телефоны, игрушки, все.

— Все произведенное Кобой оружие изъято, — проговорила Холли. — Но в некоторых старых нейтринных ружьях могла остаться пара чипов.

— Часть оружия Кобой изъята, — виновато поправил Трабл Келп. — Урезание бюджета, вы сами знаете.

Пип прервал их приготовления, буквально всунувшись в объектив камеры.

— Эй, полицаи. Мне это надоело. Скажите же что-нибудь. Даже можете соврать, нам это по барабану.

Артемис нахмурился. Ему не нравилась такая развязность в ситуации, когда на карту было поставлено столько жизней. Он указал на микрофон.

— Можно мне?

Трабл, не переставая куда-то звонить, сделал рукой неопределенный жест, который можно было истолковать как угодно. Артемис решил считать его утвердительным.

Он приблизился к экрану.

— Слушайте меня, отморозки. Это Артемис Фаул. Наверное, вы слышали обо мне.

Пип усмехнулся, и маска повторила его гримасу.

— О, Артемис Фаул. Вундеркинд. Да, мы слыхали о тебе, верно, Кип?

— Артемис Фаул, ирландский парень, который гонялся за лепреконами, — кивнул Кип, перебирая ногами. — Уверен, что все слыхали об этом остряке-самоучке.

«Эти двое тупы, — подумал Артемис. — Они тупицы и слишком много болтают. Я должен использовать их слабости».

Он попробовал применить хитрость.

— Я полагаю, что говорил вам, чтобы вы зачитали свои требования и больше ничего не мололи.

Маска Пипа изобразила смущение.

— Ты говорил нам?

Артемис добавил в голос жесткости:

— Мои инструкции, идиоты, были таковы: зачитать требования, выждать положенное время и затем пристрелить пикси. Не помню, чтобы упоминал что-то о переговорах.

Маска Пипа нахмурилась. Как мог Артемис Фаул знать инструкции, которые они получили?

— Твои инструкции? Мы их от тебя не получали.

— В самом деле? Тогда объясните мне, откуда я знаю их до мелочей?

Маска Пипа не справилась с гримасами, которые быстро менялись на его лице, и застыла.

— Я… э-э… я не…

— И скажите, откуда я точно знаю частоту волны, по которой держать связь с вами?

— Так ты не на Полис-плаза?

— Конечно, нет, идиот. Я в точке встречи и жду Опал.

Сердце Артемиса учащенно забилось. Он подождал секунду, давая своему сознанию соединиться с подсознанием и рассказать ему о том, что он распознал на экране.

Нечто на заднем плане.

Нечто очень знакомое.

Стена позади Пипа и Кипа была неопределенного серого цвета. И грубо оштукатурена. Обычная отделка для стен на фермах во всем мире. Похожие стены были и в поместье Фаул.

Бу-бум.

Это грохотало его сердце.

Артемис сосредоточился на стене. Однообразно-серая, за исключением сети разбежавшихся по штукатурке трещинок.

Память нарисовала картинку: шестилетний Артемис гуляет с отцом по их поместью. Они проходят мимо стены сарая на верхнем пастбище, юный Артемис показывает на эту стену и говорит: «Видишь, папа? Эти трещины образуют карту Хорватии, которая когда-то входила в состав Римской, Оттоманской и Австро-Венгерской империи Габсбургов. Ты помнишь, что Хорватия объявила о своей независимости от Югославии в тысяча девятьсот девяносто первом году?»

Это была она. На стене позади Пипа и Кипа. Карта Хорватии, хотя в свои пятнадцать лет Артемис знал, что сейчас береговая линия побережья Далмации несколько изменилась.

«Они в поместье Фаул», — догадался Артемис.

Но почему?