— Таис? Что ты тут делаешь?

Девочка узнала его. И от этого сделалось еще страшней. Чак включил свет и скомандовал:

— Марш к себе! И в постель! Я приду, проверю! А отцу расскажу, как ты в ночное время шастаешь по дому.

Таис, сломя голову, бросилась в свою комнату, закрыла дверь на защелку. Ее опять трясло, как в лихорадке. Какое право имеет Чак так разговаривать с ней? Заходить в ее комнату? Она уже давно вышла из детского возраста. Она его не пустит. Ни за что не пустит!

Сколько раз она пыталась сказать Чаку, чтобы он прекратил общаться с ней, как с несмышленышем, но язык не поворачивался. Он пугал ее одним своим видом — ростом, тяжелым взглядом. И отец все время за него.

«Но почему он вернулся? Отец говорил, что они уезжают на неделю».

Девушка решила, что отец что-то забыл и прислал Чака. Ей и в голову не пришло, что страшный слуга также следит за ее матерью.

Она сожалела, что сорвалось ее расследование. Завтра она его обязательно продолжит. Не станет же Чак каждый вечер возвращаться домой.

Сегодня Матильда предложила ей встречу с каким-то мулатом. Говорила хозяйка публичного дома очень осторожно, видимо, опасаясь, что человек иной расы отпугнет Огненную Лору. Но Оливия не возражала. Может быть, хоть этот избавит ее от всего банального и обыденного? С того времени, как она вырвалась из своего заточения в доме холме и таинственный любовник привел ее сюда, в постели Оливии побывало много мужчин. Но, при кажущемся разнообразии, все они удивительно похожи. Одни, расфранченные, заходили с гордо поднятой головой и оскалом зверя, другие были надутыми, как мыльные пузыри, третьи, в основном молодые, играли роль скептиков, четвертые (пожилые) представлялись романтиками и так далее и тому подобное. Все, желавшие вкусить ее любви, богаты, сексуально озабочены, все ищут женщину, которая бы ошеломила, потрясла их. Как они скучны!

Каждый раз перед новым свиданием Оливия вспоминала того невидимого любовника, странно появившегося и таинственно исчезнувшего в ночи. За одну-единственную ночь он открыл ей многие тайны любви. Почему он исчез?.. Не потому ли, что решил предоставить ей самой право выбора возлюбленного? «Что он сделал со мной?! — стонала Оливия. — Разве могут эти жалкие подобия оригинала хоть в чем-то сравниться с ним?» Она мечтала, чтобы он вернулся. Но пока приходили мужчины-пародии.

Час встречи с мулатом приближался. Оливия уже лежала в кровати под балдахином. Полилась музыка, запела певица; это был сигнал, что клиент уже за дверью. Когда он появился в комнате, Оливия отметила его хороший рост, крепко сколоченную фигуру.

Мулат быстро прошел вперед, не раздеваясь, откинул полог. Манящая улыбка в одно мгновение стерлась с лица Оливии. Пронзенная ледяным ужасом, она метнулась было в сторону, но нож уже приставлен к ее горлу.

— Ты?!.. — прошептала Оливия.

— Я здесь, чтобы покарать тебя.

Его голос, тихий, удивительно спокойный, ломал ее волю. Оливия знала силу своего взгляда, и пыталась им воспользоваться. Знал его и Чак. Потому он стоял, опустив голову, стараясь не смотреть ей в глаза.

Оливия ощутила полную беспомощность. Разжечь его желание она не могла, да и странная, рабская привязанность этого гиганта к Ниэгро все равно сильнее любых ее чар. Она осторожно потянулась к звонку, однако палач покачал головой.

— И не думай!

Оливия прекрасно понимала: перед ней — лишь простой исполнитель, а заказчик другой, жестокий, расчетливый и настолько могущественный, что не было смысла бороться с ним. Она ощутила волны холодного воздуха. Это холод могилы!

Исполнитель отдавал ей резкие приказы, ПРИКАЗЫ ХОЗЯИНА.

— Сними парик и сотри с лица грим.

Оливия пролепетала:

— Я умоляю…

— Замолчи! Одень вот это платье.

Оливия сделала все без малейшего сопротивления. И эта покорность насторожила Чака. Он ожидал подвоха с ее стороны. Но пока она, как овца шла на заклание. Лишь, глотая слезы, просила:

— Чак… Не ради меня, а ради твоей матери, ради твоей возлюбленной… ты же знаешь, он бросил меня, замуровал, точно в склепе… в этом своем доме на холме… заставил поверить, что причиной его неудачных финансовых операций является наша дочь… Он толкает тебя на преступление, а потом спокойно подставит…

— Молчи! Тебе не поссорить меня с ним!

— Чак, тебе не выйти отсюда. Я слишком дорога для Матильды. И тогда все поймут, кто и почему… Ниэгро совершил ошибку, не повторяй ее ты.

— Прекрасно! — перебил убийца. — И Таис узнает, чем занималась ее мать.

— Моя Таис! — лицо Оливии вдруг как-то странно переменилось. — Какой ужасной матерью я была! Таис не должна узнать. Обещаешь?

— Обещаю!

— Тогда, — Оливия вдруг улыбнулась. — Я прощаю тебя.

Неожиданная боль проникла в сердце Чака. Он понял, какую сделал глупость, посмотрев все-таки ей в глаза. Его распирало дикое желание бросить все и бежать отсюда. Но так же неожиданно возникло лицо Ниэгро, властное и жестокое. Сине-черные глаза Властелина кололи Чака, а мысли передавались на расстоянии.

«Где твоя преданность? Тебя сбила с пути порочная сука. У этой проститутки одна цель — соблазнить моего друга Чака!»

Чак ничего не мог с собой поделать. Слова хозяина обрушились на него, как мощный водопад:

«Ты предаешь меня ради продажной твари?!..»

«Посмотри на нее, дешевенькую актрису! Пытается вызвать жалость, а на самом деле…»

«Она использует тебя, как использовала многих и многих…»

«Ты убиваешь не только ее, ты наказываешь порок!..»

Оглушенный словами хозяина, Чак увидел Оливию такой, какой требовал Ниэгро. Ярость Властелина стала его яростью! Он ударил ее ножом в сердце…

Оливия повалилась. Чак решил удостовериться: мертва ли она? Но ему показалось, что… тело ее двигается, что она открыла глаза и рассмеялась:

— Тебе не уйти.

Охваченный ужасом, он стал наносить ей удар за ударом. Брызги крови достигли пола, окрасили стены и зеркала в красный цвет. А он все никак не мог остановиться. После каждого удара она опять открывала полные ненависти глаза…

— Ну, хватит! — наконец сказал он себе. — Оливия мертва.

Матильда, стуча каблучками, поднималась по лестнице. Время клиента давно закончилось, а Огненная Лора никогда не задерживалась. «Лора, Лора, подарок судьбы!.. Надо прибрать комнату, подготовить ее для следующей ночи…»

Предвкушая хруст купюр, хозяйка публичного дома открыла дверь. Как тут темно!

— Лора! — позвала Матильда. Странно, но никто не отозвался.

Матильда нажала на выключатель, но свет не зажегся. «Придется вызывать электриков. Платить им!» — недовольно поморщилась Матильда. Тем не менее, она быстро нашла нужный столик, забрала деньги. «Какая большая пачка! Не поскупился!.. Но где же Лора?.. Ушла потихоньку? Почему мне никто не сообщил?».

Она вдруг почувствовала в руках что-то липкое. Дотронувшись рукой до полога, обнаружила, что и он не только липкий, но и мокрый. «Они разлили вино?..»

И тут в глаза ей ударил яркий свет фонаря. От неожиданности и страха Матильда заорала. Однако властный голос оборвал ее:

— Заткнись, старая сука! А то тебя ждет такая же участь.

Луч фонаря упал на кровать, и Матильда увидела картину, от которой чуть не упала в обморок. В кровати, в луже крови плавала белокурая женщина. Кто она?.. Почему здесь, в ее доме?

Глаза «мулата» внимательно смотрели на нее. В ушах продолжало звучать: «Такая же участь!..» Матильду затрясло, забило, точно в лихорадке, язык отнялся. Она лишь качала головой, давая убийце понять, что на все согласна и мысленно проклинала свою беспечность. «Мулат» усмехнулся:

— Правильно мыслишь. Только запомни, старушка, если что-то пойдет не так, если твои ребята появятся здесь… Мне терять нечего. Я готов умереть. А ты?

Матильда вновь покачала головой, на этот раз отрицательно.

— Узнаешь ее?

— Нет! Клянусь, нет! — вскричала хозяйка публичного дома.