— Слушай, а какого лешего тебе тут понадобилось? — Голд шёл в развалку, положив винтовку на плечо, и иногда размахивая головой в стороны, Павел же шёл притаившись, в полном внимании, держа оружие наготове. — Сидел бы у себя в городе, мух ловил, доживал бы деньки, а то тут ты мне сейчас проблем подкинешь. —

— Проблемы ты и сам себе неплохо создаёшь — огрызнулся Павел.

— Проблемы я не только себе создаю, но я ни в чём не виноват, чему быть, того не миновать. Это жизнь заставляет меня так грязно играть. —

— Ясно. Понял. Бывает. — неохотно отвечал Павел, делая паузы в диалоге — Я не знаю, что я делаю здесь, но заметь, я не бросаю тебя, я иду за тобой, впрягаясь за то, за что понятия не имею. —

— Да куда ты тут денешься, быстро тебя местные нелюди порежут и сожрут, и ты это больше меня понимаешь, поэтому ты пока что с нами, плывёшь себе по течению, но толку в этом нет, конец тут будет у тебя не такой красочный, какой бы ты хотел. — Павел опустил вниз своё грустное лицо.

— Слушай, давай молча дойдём, последние дни убивают во мне всё желание разговаривать, тем более с такими, как ты. — Предложил Павел. Голд свистнул Павла. Павел обернулся, Голд нацелил на него дуло винтовки.

— Будешь так базарить, пристрелю, как собаку, понял? —

— Так стреляй — Павел обернулся в полный рост к Голду.

— Думаешь не стрельну? С псиной твоей тебя положим, а в такой глуши тебя даже через хренову тысячу лет не найдут, будешь лежать вместе с остальным сбродом, здесь тебе и место —

— Ты только разговариваешь — Павел поднял голову — Не стреляешь. Ты не бравый воин. У тебя другие приоритеты, таких как ты точно никто не вспомнит, даже если тебе памятник выставить. —

— Ну да, ну да, меня с моими то средствами никто не вспомнит, а тебя, никчёмного бомжа поди поминать всей Краснароссией будут? — Истерично посмеивался Голд. — Знаешь, скольких я отщепенцев отправил на тот свет? Я люблю это делать, вы мне не нравитесь, всё живёте непонятно чем. То ради бабы, то ради мамы, тьфу на вас, бабло вам не надо, власти вам не надо. Неделю назад слышал такого как ты, перед тем как сдохнуть, он просил меня передать его то-ли бабе, то-ли родственнице, что он их дескать любит. Другие бывало просили что бы я им помолиться дал, перед тем, как я их пришью. Больные ублюдки, ничего не мыслили, они сдохнут скоро, а всё городят про седую бабку. —

— Правильно, а ты и родину свою продашь непонятно кому, и за бумажные огрызки убьёшь. Так стреляй, я не хочу находиться с тобой. Только знай, чем жил, тем и подохнешь. — над головой Павла прозвучал выстрел. Пуля попала в сосну позади Павла.

— Те тоже были дерзкие, перед тем как я их валил. Всё не пойму, чем такие как ты живёте? Ваша идея изжила себя, сечёшь? Ты сдохнешь, и от тебя ничего не останется, а всё на что-то надеетесь, что после смерти воспрянете, больные люди — Павел лишь молча развернулся, и продолжил идти к цели, ожидая выстрела. —

— И я в это верю, стреляй в спину, я знаю, за что я иду, но знаешь ли ты? —

— Герой, фанатик, понимаю. — усмехнулся Голд. — А что, не так чоли? Нет, ну ты скажи мне, не так? Сколько лет крысы в правительстве обещали здесь хорошую, новую жизнь! Сколько они про это говорили, а теперь от их обещаний не осталось ни пуха, как и от них самих! И теперь ты меня упрекаешь в том, что я не жалею людей, как не жалели они? Да ты можешь пойти и сдать меня, думаешь мне страшно? Пара бумажек, и меня доставят в любую точку страны даже сейчас. Только такие как ты не доставят, но они уже давно сдохли, потому что не играли по правилам. Да ты знаешь, как эти жирные твари пируют и радуются, пока здесь люди подыхают, и едят друг друга? А армия так вообще, обогащается здесь как и в Смерчеево, ты же бывал там, видел всё своими глазами, а теперь всё это отрицаешь? А знаешь, где твоя верхушка? Она свалила! Она свалила, оставив тебя и всех нас, подыхать здесь! Вся Краснароссия охвачена огнём. Что тебе рассказывала эта тварь усатая? Что весь мир полыхает в огне? Что метеориты радиоактивные везде упали, что ядерная война, да? Чтоб ты знал, в Краснароссии снова идёт гражданская война, а нам запрещено об этом говорить! То есть тупая перестрелка бандитов! Ты думаешь, что эти военные — это настоящие военные? Ты ни черта не знаешь, и говоришь о том, чего не слышал! Ты просто попал в одну из недо-банд, что борются за территорию и властвование, как и все остальные! В Краснароссии сейчас полно таких групп! Хоть отбавляй. А эти, эти просто захватили местную военную часть при начале погромов, и создали более-менее властную сеть. Нет никакого центрального штаба, и нет никакой доставки припасов из центра! Мы просто грабим местные селения, не давая другим бандитам забрать нашу добычу, и всё! Весь Верховск держат какие-то упыри, давно мы им зад хотели надрать, да сил столько нету, и наши хотят отжать у них город со временем, для этого и освобождают местные территории, для прохода пути! Ты знаешь, что они тебя расстреляют, когда ты им станешь не нужным? Ты… — Голд не договорил, вдалеке, из-за поля, начала казаться Фазьма, а под ногой Голда раздался щелчок. — Твою же… Мина… Ты глянь… Мина… Наступил… Паша… Помоги… — судорожно говорил Голд, замерев на одном месте.

— Позволишь у тебя узнать кое-что? — обернувшись, спросил Павел. — Почему ты не можешь решить эту проблему парой цветных бумажек? —

— Урод, ты на меня гонишь из-за этой дыры, которую ты именуешь домом? За этих ублюдков, что тебя пришьют завтра? Помоги мне, и сегодня же уедем под Дзержев, у меня там связи, нас пропустят, пришьём усатого, и свалим, жить будем, всё будет хорошо. — Голд всё не двигался, только боязливо смотрел под ногу.

— Нет — покачал головой Павел — Мне абсолютно всё равно, в какие игры здесь собрались играть политиканы. Задача нас, пешек, остаться людьми. А ты действуешь наоборот, ты помогаешь тем, кто вверг этот край в хаос, и убиваешь тех, кто хочет всего лишь жить. Не ты ли охотишься за деньгами, когда они уже не нужны, отнимая жизни, когда они всегда будут нужны? —

— Подумай хорошенько — Голд снова нацелил винтовку на Павла.

— Я бы не советовал — Павел достал из кобуры пистолет, и наставил его на Голда — … делать не обдуманные решения. Они уже привели к анархии мою родную землю. Они уже лишили меня семьи и друзей. —

— Больной безумец, лишил семьи ты себя сам, когда решил свалить от неё! А твоего дружка, псину, ну я думаю он был твоим единственным другом, с большой вероятностью, убили свои же! И чё это ты в меня стрелять вздумал? Ты же в людей не стреляешь, поехавший пацифист —

— Я не пацифист — Павел взвёл курок — И людей здесь нет. Только двое убийц, которые когда-нибудь помрут таким же путём. — Голд поднёс гарнитуру ко рту.

— Все слушать сюда! Паве… — раздался выстрел, Павел мигом лёг на землю, чтобы укрыться от взрыва. Мина с грохотом разорвалась под ногами Голда. Взрыв был не слишком мощный. Павел встал, отряхнулся, и посмотрел на мёртвое тело Голда, у которого не было одной половины ноги.

— Группа 4, докладывайте, Что там у вас? — раздался голос командира из динамика.

— Это Павел. Голд мёртв. Подорвался на мине. Я ничего не успел сделать. —

— Вот чёрт, а! Какой хороший боец был! Вздумала моя голова дурацкая послать его туда сейчас, горе мне! Павел, следуйте по заданию дальше, отменить его из-за этого не сможем! Там, судя по всему, что-то серьёзное! Скиньте нам координаты тела Голда, мы его заберём! Конец связи! —

— Вас понял — Павел испуганно вспомнил про выстрел — Они же могут узнать, что это я, когда увидят у него пулевое! — Павел осмотрел тело, пулевого ранения не было, и вместе с тем виднелась дырка от пули в берёзе. Павел вздохнул. Он ещё раз посмотрел на Голда, и пошёл дальше. Через несколько минут он уже был в деревне, и мины по дороге ему больше не встречались. И кто её здесь оставил? И одну ли? Павел начал осматривать деревню. Никого. Несколько покосившихся домов, но одна вещь удивила Павла. У одного дома были припасены и сложены деревянные брёвна. Значит там кто-то есть. Павел пробежал до дома тихими перебежками. Заглянул во внутрь — пусто. Павел тихо вскрыл замок, и вошёл в дом. Обыкновенный деревенский дом на первый взгляд, но нет. На стене виднелись надписи чем-то красным. На двери одного из домов, всё той же краской, была видна надпись: «Уходи, прокляну» и ей же нарисован крест. Павел мало что слышал про эту деревню раньше. Разве то, что она была заброшена. Павел шарился в местных домах, и абсолютно везде его преследовала невыносимая вонь, напоминающая тухлятину. Павел зашёл в следующий дом, их было всего несколько в деревне. На полке в главной комнате он нашёл старую тетрадку. Павел раскрыл её. Внутри были непонятные записи, ведающие о том, как лучше готовить мясо. Павлу стало не по себе. Павел увидел старый холодильник, и решил его открыть, но потом понял, что лучше бы он этого не делал. Из него раздался дикий запах вони, да такой, что Павел начал задыхаться, и хотел выбежать из дома, пока не увидел то, от чего обомлел напрочь. На верхней полке холодильника были разбросаны кости. Можно было бы гадать, какого они животного, если бы одна из костей сильно бы не напоминала человеческую. Посередине расположилась банка с непонятной жидкостью, внутри которой находилось что-то отдалённо напоминающее человеческое лицо. Павел захлопнул холодильник и выбежал из дома. Его начало мутить. Павел в страхе начал осматривать остальные дома — везде надписи из крови, содержащие непонятные, и случайные слова. Павлу запомнились «умри», «спаси», «можешь» и прочие. Павел подбежал к следующему дому, и обомлел ещё больше. Ещё из окна он увидел человеческое тело, привязанное к стене. Павел подумал, что человек ещё живой, и находится в плену, поэтому прицелился из пистолета, и вошёл в дом. Вонь уже не докучала Павла, к ней он постепенно привык. Павел вошёл в дом — тело оказалось не живое, и было прибито к стене. Похоже, что это было чучело. В стороне от него, на верёвке, был подвешен человеческий скелет, уже настоящий, весь в паутине, одет в тулуп и валенки. Неподалёку от него лежала тетрадь. Она была старая, с неё сыпалась пыль. Павел взял посмотреть, и открыл её.