— Спасибо, брат, поберегусь. До одиннадцати, стало быть?

— Ладно, буду тебя ждать, сестренка. Ты меня узнаешь, я парень что надо.

— Да я уж чувствую, — проговорила Руби и повесила трубку.

В телефонной книге она нашла адрес Игоря Грубова на Бенджамен-Плэйс. Повинуясь внезапному порыву, она ввела его имя в компьютер КЮРЕ.

В ответ выползла распечатка: Игорь Грубов, пятидесяти одного года, является специалистом в области средств связи и работает с микропроцессорами. Он и его жена сбежали из России восемнадцать лет назад. Им было предоставлено политическое убежище, и вот уже семь лет они являются гражданами Америки. Миссис Грубов умерла два года тому назад. Грубов работает в компании «Молли Электроникс», заключившей с правительством четыре контракта на разработку кремниевых процессоров для космических кораблей.

Руби покачала головой: не слишком ли для эмигранта? Неужели Грубов все еще работает на коммунистов? Она вспомнила человека в ковбойской шляпе, которого видела за рулем красного «шевроле-нова». Почему-то она сомневалась в том, что это был Грубов. Она ввела описание человека в шляпе в компьютер, чтобы сравнить его с данными известных русских агентов в Соединенных Штатах.

Меньше чем через десять секунд машина ответила: «Полковник Карбенко, атташе по Вопросам культуры русского посольства в Вашингтоне, округ Колумбия. Сорок восемь лет. Питает склонность к ковбойской одежде. Имеет звание полковника КГБ. Считается протеже русского премьера. Самый высокооплачиваемый русский шпион в США».

Взяв лист белой бумаги. Руби крупными буквами напечатала на нем фамилию и адрес Игоря Грубова и положила лист на стол Смита, чтобы всякий мог его найти. Это может понадобиться.

Когда Игорь Грубов купил этот дом, он превратил подвал в комнату отдыха, облицевав стены из уродливых шлакоблоков не менее уродливыми сучковатыми сосновыми панелями.

Василий Карбенко бросил свою ковбойскую шляпу-стетсон на стол, усадил Харолда Смита в кресло и принялся молча его рассматривать.

Игорь Грубов стоял на ступеньках, ведущих в кухню. Руку с револьвером он убрал в карман пиджака. Смит заметил, что брюки Грубова были ему коротки, как почти у всех иностранцев.

— Могу я узнать, кто вы такие? — спросил Смит.

— Вы разве не знаете? — ответил Карбенко.

Он засунул большие пальцы обеих рук в ременные петли брюк и прислонился к столу.

— Нет, не знаю, — солгал Смит. — Я не охотник до вестернов.

Карбенко улыбнулся.

— Хорошо. Предположим, вы не знаете, кто я такой. Важно другое — я знаю, кто вы. Вернее, кем вы были.

Смит кивнул.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о проекте «Омега», — сказал Карбенко.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Доктор Смит, давайте поговорим начистоту, — сказал Карбенко. — Вас зовут Харолд В. Смит. Вы руководите санаторием Фолкрофт. Двадцать лет назад, работая в Центральном разведывательном управлении США, вы разработали программу под названием «Омега», целью которой было физическое устранение некоторых лиц из русского руководства, в случае, если бы Соединенные Штаты проиграли ядерную войну. Предполагалось, что подобная угроза предотвратит войну. Так и произошло. Затем вы ушли в отставку. По независящим от вас причинам проект «Омега» был приведен в действие, и были убиты три русских посла. В списке лиц, подлежащих уничтожению, находится русский премьер. Никто не знает, как остановить проект «Омега». Если он не будет остановлен до того, как будет убит русский премьер, может разразиться третья мировая война. У меня нет причин сомневаться в том, что вы настоящий патриот Америки, который не захочет, чтобы его страна и весь мир подверглись ядерному опустошению. Хотя я и представляю... другую сторону, моя цель совпадает с вашей. По-моему, нам с вами необходимо поговорить и попытаться определить, имеется ли возможность остановить проект «Омега», прежде чем события примут необратимый характер. Вот почему я здесь.

— Я сообщил моему правительству все, что знаю, — сказал Смит, скрестив руки на груди.

— Так мне и сказали. Однако я не верю, доктор, что ваше руководство и ЦРУ способно овладеть ситуацией. Мое правительство очень нервничает, Я думаю, что-то все же можно сделать, а для этого мне необходимо знать все.

Смит промолчал.

— Давайте-ка приступим к делу, ладно? Адмирал Стэнтингтон уведомил меня, что по проекту «Омега» предполагались четыре цели для убийц из ЦРУ: наши послы в Риме, Париже и Лондоне все они уже мертвы — и русский премьер. Кто выбирал цели?

— Я, — сказал Смит.

— Но как двадцать лет назад вы могли знать имена нынешних послов и нынешнего премьера? Я не могу ни понять, ни поверить в это.

— Две цели отобраны по географическому признаку, — ответил Смит. — Подлежали уничтожению послы в Риме и Париже. Убийцы должны были действовать против тех людей, которые окажутся на этих постах.

— Понятно, — сказал Карбенко. — А двое других? Посол в Англии и премьер?

— Я составил список из десяти молодых дипломатов. Я был уверен, что посол в Англии должен оказаться в этом списке.

— Вы сказали, что составили список из десяти дипломатов. Значит ли это, что еще за девятью русскими дипломатами сейчас охотятся убийцы?

— Не совсем так, — сказал Смит. — Убийцы есть, но они не задействованы. Инструкции велят им... э-э-э... устранить человека, если он является послом в Англии.

— А премьер? Как вы могли знать, кто будет премьером через двадцать лет?

— А я и не знал, у меня было шесть кандидатур, — произнес Смит.

— В это трудно поверить! Если бы двадцать лет назад вы провели голосование в Политбюро, наш сегодняшний премьер не попал бы в число шести самых подходящих кандидатов. Как вам удалось его вычислить?

— Наверное, у нас с Политбюро разные принципы отбора.

— И каковы же ваши принципы?

— Я отобрал трех самых злобных и трех самых тупых, — сказал Смит.

Грубов, стоящий на лестнице, возмущенно заворчал, но Карбенко рассмеялся.

— Согласно старой как мир теории: восторжествует либо подлец, либо глупец?

— Совершенно верно, — подтвердил Смит. — Нормальный человек — никогда. Либо подлец, либо глупец.

— Не буду спрашивать, к какой категории вы относите нашего премьера, — сказал Карбенко.

— Да, не стоит.

— Кто отбирал убийц? — спросил Карбенко.

— Человек из ЦРУ, — ответил Смит. — Конрад Макклири. Его уже нет в живых.

— И вы думаете, я поверю, что вы не знаете, кого он отобрал?

— И тем не менее это так, — сказал Смит. — Мне не хотелось знать, кого он отобрал. Или как.

— Кстати, какими методами он мог пользоваться?

— Когда речь идет о Макклири, — сказал Смит, — сказать что-либо с уверенностью невозможно. Он мог завербовать человека, которого обжулил в карты. Или какого-нибудь пьяницу. Или женщину, которую он влюбил в себя. Или кого-то, имеющего родственников в США, которым он угрожал. Или просто хорошо заплатив кому-нибудь.

— Как мог этот Макклири сделать все это без ведома ЦРУ?

— Такие инструкции дал ему президент Эйзенхауэр, — объяснил Смит. — Конечно, никто не предполагал, что проект может быть когда-либо приведен в действие.

Карбенко кивнул и осторожно вернул Смита к прежней теме разговора.

Его не интересовало, что этот доктор Смит думает о степени своей осведомленности. Он хотел выяснить, что Смит знает на самом деле, а это не всегда одно и то же. Быть может, однажды Макклири обронил чье-нибудь имя, упомянул какой-нибудь случай, бросил намек. Тщательный допрос требовал времени, и полковник Василий Карбенко был готов к этому.

Все равно на сегодня нет ничего важного, мрачно подумал он.

Кроме разве что приближения третьей мировой войны.

Руби Джексон Гонзалес припарковала свой белый «линкольн-континентал» на Бенджамен-Плэйс, за полквартала от дома Игоря Грубова.

Она покопалась в багажнике и вытащила Библию, засунутую за запасное колесо. Это была Библия ее матери. Когда по воскресеньям Руби катала мать на автомобиле, старая леди читала Библию и отчитывала Руби за слишком быструю езду.