Тоом вместе с человеком, отдавшим ему сопроводительные документы, прошествовал по направлению к таможенному модулю, солдат отправился восвояси, а сменный водитель сел за руль, чтобы освободить досмотровую зону для следующего «дальнобоя».

Когда переодетый полицейский поднялся на крыльцо, Владимир Александрович шагнул к нему:

— Простите, а со мной-то как?

— Придется ждать! — с акцентом, но по-русски отчеканил «таможенник».

— Да сколько же можно?

Не удостоив ответом, господин Тоом пропустил впереди себя спутника и зашел в помещение. Следом потянулся Виноградов:

— Но все-таки нельзя же так…

Голос у него был жалобный и просящий, но с намеком на возмущение.

Уго поморщился:

— Нате! Заполняйте еще раз.

Получив розовато-сиреневый бланк, адвокат уселся в углу за один из свободных столиков огромного пустого кабинета. Достал паспорт, какие-то справки и страховые квитанции — и сделал вид, что целиком погружен в обязательные формальности.

Впрочем, с таким же успехом Владимир Александрович мог оказаться и снаружи — ни слова не понимая из диалога водителя с Тоомом, он ориентировался только на интонации. «Таможенник» сначала говорил с перевозчиком на грани крика, но потом постепенно сменил гнев на милость — тот же вел себя вполне уверенно, хотя и без наглости.

Наконец Уго поднял телефонную трубку и набрал номер.

Разговор занял не больше трех минут — нажав на рычаг отбоя, эстонец вытащил из ящика стола штампик и несколько раз с силой придавил им грузовые документы. Коротко пояснил — очевидно, речь шла о том, что водителю следует делать дальше. Не прощаясь, повернулся к Виноградову:

— Ну? Заполнили?

— Да, только вот здесь не знаю, что надо…

Когда дверь за непойманным вором закрылась, оба некоторое время сидели молча. На господина Тоома было жалко смотреть — сейчас этот крупный, пожилой мужчина напоминал первоклассницу, у которой дворовые хулиганы отняли любимую куклу.

Первым нарушил паузу Владимир Александрович:

— Недостача оформлена?

— Откуда вы знаете?

— Догадался.

— Мать их… душу перемать! — по-русски выругался полицейский. Потом взял себя в руки: — Видимо, они были предутгреждены.

— Откуда вы знаете?

— Догадался, — с нехорошей усмешкой повторил собеседник реплику Виноградова. — Догадался…

По словам Уго Тоома водитель сразу же предъявил ему полный комплект б^маг, из которых следовало, что грузовик следует в Санкт-Петербург полупорожним рейсом, всего лишь с несколькими сотнями книг. Он пояснил, что везет так называемую «допечатку» — остаток пятидесятитысячного тиража, недопоставленный по какой-то причине российскому заказчику. Основной груз ранее был отправлен прямиком из Финляндии, но при фактическом пересчете получатель — издательско-книготорговая фирма «Первопечатник» — оформил акт и сообщил об этом своему филиалу в Таллинне. Связались с производителями, те спорить не стали и без проблем компенсировали копеечную недостачу.

Разумеется, все сказанное подтверждалось необходимыми сопроводительными документами, копиями факс-переписки и контрольным звонком Тоома эстонскому грузоотправителю.

— Бред! В нормальных условиях дождались бы попутной оказии или следующей отправки какой-нибудь новой книга, если у них постоянные связи.

— Да, конечно… Перевозка обойдется так дорого, что проще эти книжки на золоте печатать.

— А придраться не к чему, — вздохнул полицейский.

— Ну, что же! Нет худа без добра.

— Что вы имеете в виду?

— Все это значит: наша версия подтверждается.

— Но если прошла «утечка» и они сообразили, что схема просчитана и больше работать не будет…

— Любая структура имеет определенную инерционность, — усмехнулся Тоом. — Подчинение отучает принимать быстрые и самостоятельные решения!

Настроение у него постепенно выправлялось:

— Плохо, конечно, если они догадаются, но… Придется, во-первых, побыть здесь не полдня, а пару суток — подтянем еще людей и будем трясти все эстонские грузовики. Дадим «утечку» в прессу про якобы проводимую полицией безопасности плановую операцию против контрабандистов оружием. Потом выступим с официальным опровержением.

— Хорошо бы перехватить хоть что-нибудь, — уцепился за мысль бывший майор специального подразделения российской милиции, — партию ТТ, или автоматы…

— Это сделаем, — без тени сомнения кивнул полицейский. — Организуем…

Он уже просчитывал в голове комплекс экстренных и необходимых мер по дезинформации противника. Вышел досадный прокол, и теперь его следовало поспешно и грамотно локализовать.

— Мне, наверное, тогда нет смысла здесь болтаться? — подал голос Владимир Александрович.

— Да, пожалуй!

Виноградов не любил конспирацию — эта капризная дама обычно создавала целый ряд бытовых неудобств, но, в конце концов, согласился с рекомендациями сотрудника эстонской полиции безопасности.

— До Тарту вас подвезет мой водитель: Там выйдете где-нибудь в центре, сядете на местный автобус до Кохтла-Ярве, а оттуда уже на вокзале подсядете в международный, который идет через Нарву. Согласны?

— Не думаю, что есть выбор…

— Я свяжусь с оперативной группой — вас прикроют до моего возвращения в Санкт-Петербург.

— Спасибо. Надеюсь, что вскоре необходимость во всех этих мерах безопасности отпадет.

— Я тоже! — согласился Тоом. — Реализуем разработку — и ни Удальцову, ни его парням будет уже не до вас.

Вот так и вышло, что поздним вечером тех же, растянутых до неприличия, суток Владимир Александрович уже шел по пустынной набережной Обводного канала. Теперь требовалось только поймать попутного частника к дому.

— Саныч, куда ты лезешь?

Со своим бывшим негласным сотрудником Виноградову удалось встретиться значительно позже, чем оба рассчитывали. Да и то — обладатель «весеннего» агентурного псевдонима, клички Студент и данного родителями имени Леня пребывал в состоянии, далеком от идеального. Это было на следующий день после посещения Владимиром Александровичем книготорговой ярмарки — собеседник еще не успел протрезветь, но уже с успехом опохмелился.

— А куда я лезу?

— Вот именно! Сам не понимаешь, а лезешь…

Собеседник нарочито небрежным жестом бытового пьяницы ухватился за темное горлышко бутылки и плеснул себе в бокал — часть золотисто-янтарной жидкости пролилась мимо, на скатерть.

Запахло выдержанным вином и дубовыми бочками.

— Будешь? Хер-pec! Настоящий…

— Давай, — не отказался Владимир Александрович. — Нет, я сам!

— Только не надо… Думаешь, я пьяный, да? — Как большинство находящихся на грани алкоголизма, Студент был не в меру и без причины обидчив.

— Нормальный. Вчера здорово погуляли?

— Не то слово! Вот как ты уходил из Дворца Молодежи — я еще помню. А потом… Приняли в буфете, зачем-то потащились на пароходики, по Неве кататься… Бабы, кабак «Короли востока». Говорят, я там всем предлагал на турецких саблях рубиться!

— На сирийских, — поправил Виноградов. Он прекрасно знал ресторан, о котором шла речь, и по давней оперской традиции не преминул похвалить бывшего агента: — Молодец, что ко мне тогда, на ярмарке, не подошел.

— Ну, еще бы! Чья школа? Не первый год замужем…

Повышенная обидчивость тут же сменилась такой же бурной и сентиментальной признательностью:

— Помнишь, Саныч, как на спекуляции джинсами докеров портовских отрабатывали? По общаге… Считай ведь, это ты меня тогда спас!

— Информация была — в цвет, — признал Виноградов. — И ты рисковал куда больше, чем оперативники.

— Это верно, — собеседник вздохнул и после непродолжительной паузы вернулся к теме прерванного воспоминаниями разговора: — Так зачем тебе Удальцов?

— Должок вернуть.

— Личный?

Владимир Александрович потрогал зажившие ребра:

— Вообще-то, есть заказчик. Но мой интерес тоже имеется.

— За «Первопечатником» стоят очень серьезные люди!