— Студентка Григорьева, прекратите немедленно стаскивать с меня штаны! — рявкнул черт, прервав мою исследовательскую деятельность.

— Да тихо вы! — шикнула я на декана. — У меня тут, может, тайна века сейчас будет открыта, я, может…

Ведьму рывком сорвали с плеча, поставили на землю, после чего Владлен Азаэрович подтянул брюки, затянул ремень сильнее, мрачно глянул и, видимо, чтобы оставить мучиться в безызвестности по поводу исчезновения у боевых чертей хвоста, схватил на руки, сжал так, что не пошевелиться, и понес дальше.

И тут я сказала:

— А между прочим, я девственница!

И зачем сказала, ума не приложу.

— Счастлив, — прошипел взбешенный черт. — Но вот верится с трудом.

— Хам, — задумчиво констатировала, глядя в синее небо.

Владлен Азаэрович споткнулся, метнул на меня ненавидящий взгляд и понесся едва ли не бегом. Причем не по дороге, потому что все время что-то перепрыгивал, и вообще меня трясло и шатало и как-то вследствие этого потянуло пофилософствовать.

— А скажите, — загадочно протянула я, — а вот умеют ли камни любить?

И мы зависли. Не знаю где, но мне кажется, что висели немного, а после сиганули вниз. Куда вниз, я не видела, у меня тут такое небо шикарное было, и мысли тоже.

— Умеют, — уверенно протянула я. — Вот, даже камни умеют любить, и только черти нет.

— Что? — прорычал декан, когда мы куда-то бухнулись.

Нет, я не упала, а он, кажется, да, на колени.

— Вы мне молитесь? — спросила отвлеченно. — Это потому что я правду поведала? Хорошо-то как — Станислава, богиня правды. Звучит, да?

— Еще как! — черт рывком поднялся на ноги. — Чудная бы вышла эпитафия!

— Боги бессмертны, — поведала я ему, пока декан снова куда-то шел. — Странно, что вы об этом не знаете. Вы безграмотный, да?

Из горла боевого черта вырвался какой-то хрип, а потом он резко свернул, и небо исчезло. Вот взяло и исчезло, сменившись полупрозрачным потолком, по которому вились лианы, и на них росли цветочки. И я решила: это «небо» тоже очень даже ничего, так что буду смотреть на него.

И тут Владлен Азаэрович остановился и зло сообщил кому-то:

— Вот!

— О, поздравляю, — певучим хрустальным голоском ответил кто-то. — Всего вам злого, детей побольше, тещи поопытнее и…

— Слушай, ты, фея, — окончательно слетел с катушек черт. — Я тебе сейчас крылья к демонам вырву и…

— Хам, — задумчиво констатировала я.

После такого меня вдруг отнесли куда-то и уронили. Вот взяли и уронили на диван, после с чувством выполненного долга руки вытерли, словно я вообще что-то грязное, наградили убийственным взглядом и ушли.

И откуда-то справа донесся взбешенный голос:

— Слушай сюда, Лепестук Лепестоковна…

— Лепесток Фиалковна! — поправил звенящий от гнева женский голос.

И мне стало ну очень интересно, кто это. А потому я приподнялась, кое-как ноги опустила на пол и села с пятой попытки — метла помогла, она, оказывается, тоже тут была. И вот только я села, взгляду моему представилась чудесная картинка — взбешенный черт перегнулся через стол и рычал на такую маленькую худенькую феечку с крылышками…

И рычал черт ну очень выразительно:

— Слушай ты, феячковна, я тебе сколько раз говорил — головой думать, что ты на своем экспериментальном закутке сажаешь, а?

Феечка была явно не робкого десятка и, несмотря на то, что черт ее едва ли не под стол загнал, умудрялась отгавкиваться:

— А кто, кто в универе за безопасность отвечает? Что я, виновата, что ли, что ты толком обезопасить наш сад не в состоянии, а?

— С-с-сад обезопасить? — взревел Владлен Азаэрович. — Ты, Травинка Болотяковна, обязана, мать твою водяному, докладывать мне, папашу на корм гадюкам, наименование растительности, которую высаживаешь в своем, мать его, саду! Где список?!

И феечка мгновенно сменила линию поведения.

— Владлен Азаэрович, родименький, ну что же вы так всполошились-то, а? Будет список, будет, ну виновата, да, забегалась, занести забыла, ну с кем не бывает. В чем проблема-то?

— В ЧЕМ ПРОБЛЕМА? — заорал декан чертового факультета. — В этом!

И его палец самым беспардонным образом указал на меня.

Феечка тоже на меня посмотрела, улыбнулась клыкастенько и протянула:

— Так миленькая вроде. И грудь, и талия, и ножки ничего, и светленькая, как раз в вашем вкусе, Владлен Азаэрович…

— Да неужели? — язвительно протянул черт. — Слушай сюда, Лепесток Фиалковна! — И вот от его вкрадчивого тона феечка побелела, и улыбаться перестала, и действительно на черта уставилась как зачарованная. — Вот это, — на меня снова указали пальцем, — новый староста чертового общежития! И оно внаглую не подписало листок о заселении. Тебе рассказать о последствиях?!

— Ох, — феечка испуганно втянула шею в плечи. — Говорила тебе, Владленушка, уступи ты этой Маре Ядовитовне. Ну раз бы ты с ней, другой, да и перебесилась бы баба, а так…

— Убью! — выдохнул декан.

— А чего я? Я ничего, я дальше слушаю. Может, помочь чем? — засуетилась фейка.

— Это в адекват приведи! — рявкнул черт.

Феечка с сомнением оглядела меня и осторожненько спросила:

— А чего с ней?

Широко улыбнувшись, я ответила:

— Все шикарненько!

— Малина с ней, — прошипел декан чертового факультета, — угадай чья.

— Ой, сорняк доставучий… — протянула фейка так, что у черта вытянулось лицо.

— П-п-подробнее! — рыкнул он.

Побледневшая фейка дрожащими руками открыла ящик стола, достала оттуда какие-то бумажонки и протянула декану, упрямо глядя в пол.

Черт схватил, развернул и прочел вслух:

— Сорта зачарованной малины. Сочувствие, Отвага, Глупость, Чрезмерная глупость, Отчаянность, Вожделение, Тупость, Страсть, Исследовательский инстинкт, Мыслитель, Божественность… — Он остановился, а после ласково так: — Лепесточек, зеленюшечка ты моя, а я тебя УБЬЮ! УБЬЮ, ТВОЮ МАТЬ, И ПОД ЭТОЙ МАЛИНКОЙ ПРИКОПАЮ!

И я как-то даже не удивилась, когда фейка юркнула под стол да там и затаилась. Нет, я вовсе этому не удивилась, зато глубокомысленно заметила:

— Удивительное дело, Владлен Азаэрович, в то время как прирожденный философ способен планомерно загнать противника в угол, вы собеседников загоняете исключительно под стол. Интересно, к чему бы это?

— К дождю, — брякнула из-под стола Лепесток Фиалковна.

В помещении раздался отчетливый скрежет зубов, а после декан простонал:

— Приведи ты ее в норму! У меня триста чертей топчутся перед общагой без возможности вселиться! Им что, ночевать под открытым небом?!

— Ага! — радостно сообщила я.

Черт прикрыл глаза, медленно, протяжно так выдохнул и очень сдержанно приказал:

— Приведи это в норму, немедленно!

Под столом завозились, и феечка осторожненько сказала:

— Двенадцать часов воздействия… противоядия нет. Простите…

И стало тихо. Так тихо, что когда в небе громыхнул гром, я все рулады раскатов расслышала. Вот здорово!

— Хорошо, — отчаянно сдерживаясь, выдохнул декан чертового факультета. — Варианты?

— А ты уговори ее, может, подпишет? — робко предложила фея.

— Да разбежалась! — заявила я, и метла со мной полностью была согласна. — Там помесь хлева со свинарником, самогонный аппарат и вонь прямоходящая!

— Какая вонь? — переспросил черт.

— Прямоходящая!

В небе опять громыхнуло, потом сорвались первые крупные капли дождя. На лице декана вновь поселилось зверское выражение, и он прошипел:

— Дождь! Потрясающе! А завтра у меня половина студентов с воспалением легких будет!

И мне вдруг как-то жалко так чертей стало. Очень-очень жалко, хотя я вообще чертей не люблю и все такое… И… и метла со мной тоже была солидарна, я и сказала:

— А давайте сюды вашу бумаженцию.

Владлен Азаэрович сначала явно ушам не поверил, потом схватил какую-то папку, метнулся ко мне, сел рядом, достал стандартный лист-разрешение на заселение, разместил на папке и ручку достал…

Дождь между тем усиливался, а я почему-то спросила: