ма. Каждый из них вырабатывал свою систему взглядов и свою

методику анализа как в подходе к общей проблематике, так и в

трактовке ее отдельных элементов. Поэтому далеко не всегда и

не во всем их можно свести к единому знаменателю. Тем не ме

нее при всем разнообразии их субъективных позиций и точек

зрения объективно все они, условно говоря, работали на одну

сверхзадачу -- на ниспровержение структуралистской догмы и на

утверждение нового принципа мышления, что и получило впо

следствии название постструктурализма.

Влияние и вес каждого из упомянутого исследователей, ра

зумеется, неравноценны, но без любого из них общая картина

данного течения оказалась бы неполной. К тому же за уже до

вольно почтенный период существования постструктурализма -

при всей приблизительности даты его рождения он насчитывает

по меньшей мере уже 30 лет -- воздействие каждого из них

оценивалось по-разному и испытывало существенные колебания,

которые особенно усилились в связи с определенной их переоцен

кой в результате активного формирования теории постмодерниз

51

РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ

ма. Постоянный интерес сохраняется к трем фигурам: Дерриде,

Фуко и Барту, хотя и их значение не всегда котируется в виде

неизменных величин.

Необходимость анализа постструктуралистских концепций по

четырем указанным направлениям важна еще и потому, что, как

и любое большое течение, захватившее многих мыслителей, оно

характеризуется существенным теоретическим разнообразием,

многочисленными переходными состояниями, такими своими об

разцами и моделями, где наиболее разработанными выступают

лишь только одни какие-нибудь аспекты общего комплекса пост

структурализма, в то время как его остальные существенные мо

менты либо затрагиваются крайне поверхностно, либо вообще

упускаются из виду.

Особое место в этих "четырех критиках" занимает проблема

целостности субъекта. Здесь, пожалуй, как ни в чем другом, ис

ходные концепции структурализма и постструктурализма были

общими, и позднейшая эволюция теоретической мысли лишь ра

дикализировала заложенные в структурализме потенции. И

К. Леви-Стросс, и А.-Ж. Греймас, не говоря уже о

Л. Альтюссере и их позднейших последователях, собственно и

заложили ту мыслительную традицию, которая потом получила

терминологическое определение "теоретического антигуманизма".

И здесь линия преемственности, неразрывно связывающая струк

турализм с постструктурализмом, проявляется особенно наглядно

и убедительно.

Поэтому мне не представляются достаточно обоснованным

рассуждения Автономовой о специфике постструктуралистского

понимания природы субъекта: "На место экзистенциалистского

индивидуального субъекта и структуралистского субъекта как

точки пересечения речевых практик постструктурализм ставит

коллективное Я (Мы), малую группу единомышленников. Она

бессильна против "демонизма власти", не способна и не пытается

ее захватить, но ставит целью повсеместное изобличение и описа

ние очагов власти, фиксацию ее стратегий. Такая позиция позво

ляет группе сохранить человеческое, жертвуя индивидуальным"

(2, с. 243).

Невозможность индивидуального сознания

Возможно, у некоторых фи

лософов постмодернистской ори

ентации, типа Ж. Делеза

(подробнее см. раздел "Эра не

обарокко") проскальзывает по

добного рода надежда на корпо

52

ГЛАВА I

ративный дух солидарности взаимодействия внутри малых групп,

но ни у Дерриды, ни у Фуко, ни у их последователей по пост

структурализму, тем более в его деконструктавистском варианте,

трудно встретить сколь-либо ощутимую апологию "коллективного

Мы", каким бы численно ограниченным и элитарным оно ни

представлялось. При всей сомнительности поисков у постструкту

ралистов позитивной гуманистической программы можно, конеч

но, привести в качестве, казалось бы, противоположного примера

концепцию "идеального интеллектуала" Фуко и "шизофреника в

высшем смысле" Делеза, но при ближайшем рассмотрении сразу

становится очевидной малая обоснованность подобного противо

поставления. Вся позитивность программы этих идеалов человече

ской деятельности сводится лишь к противостоянию власти госу

дарственных и общественных структур, к их идеологическому

разоблачению и теоретическому ниспровержению. Но в любом

случае их деятельность мыслится как бунт одиночек, и какой-либо

программы коллективного действия "малых групп" -- единомыш

ленников теории Фуко и Делеза не предлагают. Столь же далеки

от каких-либо коллективных представлений и Деррида и его

йельские последователи. Да и весь пафос постструктуралистской

мысли был направлен, как уже неоднократно говорилось, на до

казательство невозможности независимого индивидуального соз

нания, на то, что индивид постоянно и, главным образом, бессоз

нательно обусловливается в процессе своего мышления языковы

ми структурами, детерминирующими его мыслительные структу

ры.

Разумеется, в той мере, в какой индивиду удается осознать

этот фактор своей зависимости и его критически отрефлексиро

вать, перед ним открывается путь к относительной независимости,

и в этом плане постструктуралистская теория субъекта стремится

к его эмансипации, но сама она возможна лишь при условии при

знания индивидом своей исконной ущербности и мыслится как

постоянная борьба, как непрерывный, вечный процесс преодоле

ния самого себя, происходящий глубоко внутри в сознании чело

века, интериоризированный до уровня рефлексии о своем подсоз

нании.

Фактически теория индивида лежит вне пределов постструк

туралистской проблематики, последняя знает лишь только фраг

ментированного индивида с расщепленным сознанием и без ка

кой-либо положительной перспективы обретения гипотетической

цельности, если не вообще самого себя.

ГЛАВА II.

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА

К ПОСТМОДЕРНУ

"Смерть шуму!". Пауль Клее

ПРОБЛЕМА ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ

У ЖАКА ЛАКАНА И ЕГО ПРОДОЛЖАТЕЛЕЙ

Проблема лингвистического обоснования человеческого соз

нания имеет в XX в., если даже оставаться только в рамках об

щеструктуралистской (т.е. включающей в себя и ее дальнейшее

развитие в виде постструктурализма) мысли, довольно длитель

ную историю.

Loquor ergo sum

В пределах структурной

лингвистики постулат о тождест

ве языкового оформления созна

ния с самим сознанием стал об

щим местом уже в 1950-х гг., если не раньше. Разумеется, мож

но много спорить о том, насколько человек как личность адеква

тен своему сознанию -- как свидетельствуют современные фило

софы, психологи, лингвисты, культурологи и литературоведы, ско

рее всего нет. Но никто до сих пор не привел серьезных доказа

тельств в опровержении тезиса, что наиболее доступным и ин

формационно насыщенным способом постижения сознания дру

гого человека является информация, которую носитель исследуе

мого сознания передал при помощи самого распространенного и

древнего средства коммуникации -- обыкновенного языка. Как

заметил психолог Дж. Марсия, "если хотите что-нибудь узнать о

человеке, спросите его. Может быть, он вам что-нибудь и рас

скажет" (234, с. 54). Иными словами, снова и снова возникает

вопрос, терзающий теоретическое сознание XX века: действи

тельно ли верен тезис "loquor ergo sum" -- "говорю, значит, су

ществую"?

55

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

Гутенбергова цивилизация текста