— Что? — прорычал я. — Пришла сказать, чтобы я оставил твоего бой-френда в покое, иначе поплачусь?

— Бой-френда? — нахмурилась она.

— Квотербека.

— Ах, его, — фыркнула она, довольно мило поморщив носик. — Брайн не мой парень.

— Нет? — Удивительно. Я был уверен в том, что она либо вцепится мне в горло за нашу с ним драку, либо пригрозит, что если я еще хоть раз трону ее драгоценную футбольную звезду, то очень пожалею об этом. С чего бы еще ей хотеть со мной говорить?

Воспользовавшись моим замешательством, Кензи шагнула ко мне. Я сглотнул и подавил желание отступить. Кензи была ниже меня на несколько дюймов, но похоже ее это ничуть не смущало.

— Не волнуйся, крутой парень, у меня нет бой-френда, желающего поколотить тебя в уборной. — Ее глаза сверкнули. — И если уж на то пошло, то я сама могу тебя поколотить.

Ни капли не сомневаюсь.

— Что тебе нужно? — спросил я, все больше теряясь в присутствии этой странной, неунывающей девчонки.

— Я — редактор школьной газеты, — заявила она так, словно это самая обычная вещь в мире. — И я надеялась, что ты окажешь мне услугу. В каждом полугодии я беру интервью у новых учеников, которые перевелись позже начала семестра, ну знаешь, для того, чтобы люди получше узнавали друг друга. Мне бы очень хотелось, если ты не против, взять у тебя интервью.

Я был ошарашен уже во второй раз всего лишь за какие-то тридцать секунд.

— Ты — редактор?

— Ну, больше репортер, по правде говоря. Но так как все ненавидят и техническую сторону дела, то я еще и редактирую материал.

— Для газеты?

— Ну да, обычно этим и занимаются репортеры.

— Но… я думал… — я попытался собраться с разбегающимися мыслями. — Я видел тебя с чирлидершами, — почти обвиняюще выдал я.

Кензи изогнула тонкие брови.

— И что? Решил, что я из группы поддержки? — Она передернула плечами. — Это совсем не мое, но спасибо за комплимент. Я не в ладах с высотой и едва могу пройти по спортзалу, не упав и не расшибив себе чего-нибудь. К тому же мне бы пришлось выкраситься в блондинку, и это был бы сущий кошмар.

Я не знал, шутит она или говорит серьезно, но не мог больше задерживаться.

— Слушай, мне нужно как можно скорее уйти, — сказал я, и не соврал. Сегодня у меня было занятие с моим тренером по кали — Гуро Ксавьером. За опоздание полагались пятьдесят отжиманий и сотня самоубийственных бросков — это еще, если Гуро был в хорошем настроении. Он повернут на пунктуальности. — Мы можем поговорить потом?

— Ты дашь мне интервью?

— Ладно, хорошо, дам! — сдаваясь, поднял я руку. — Если ты потом отстанешь от меня.

Она лучезарно улыбнулась.

— Когда?

— Да пофиг когда.

Мой ответ ее не смутил. Ее, похоже, вообще ничего не смущает. Никогда не встречал никого, кто бы оставался настолько оптимистично жизнерадостным перед таким махровым свинством.

— У тебя есть телефон? — продолжала она подозрительно довольным голосом. — Или, если хочешь, я могу дать тебе свой. Это, конечно, будет означать, что ты должен мне позвонить… — С сомнением, взглянув на меня, она покачала головой. — Хм, забудь, дай мне свой. Что-то говорит мне, что даже если я вытатуирую номер своего телефона у тебя на лбу, ты все равно мне не позвонишь.

Быстро записывая свой телефон на клочке бумаги, я не мог не думать о том, как это странно — давать свой номер хорошенькой девушке. Никогда не делал этого раньше и вряд ли сделаю когда-то еще потом. Если бы Кингстон знал, если бы он только увидел меня говорящим с ней — пусть она и не его девушка, — то уж точно захотел бы обеспечить мне сотрясение мозга.

Кензи стояла рядом на цыпочках, заглядывая мне через плечо. Ее мягкие, пушистые волосы касались моей руки, отчего кожу покалывало, и сердце гулко билось в груди. Уловив от нее легкий, то ли яблочный, то ли мятный аромат, я на секунду забыл о том, что пишу.

— Эмм… — Она придвинулась еще ближе, указывая тонким пальчиком на неряшливые черные каракули на листке. — Это шестерка или ноль?

— Шестерка, — прохрипел я, шагнув вперед, подальше от нее. Черт, сердце все еще колотилось как сумасшедшее. Что за ерунда такая?

Я протянул ей бумажку.

— Теперь я могу идти?

Кензи засунула ее в карман джинсов, на ее губах снова играла усмешка, хотя всего лишь секунду назад она казалась разочарованной.

— Не смею больше задерживать тебя, крутой парень. Я позвоню тебе вечером, ладно?

Не ответив, я обошел ее, направляясь к выходу, и в этот раз она меня не остановила.

Тренировка была жесткой. До турнира осталось меньше недели, и Гуро Ксавьер фанатично добивался того, чтобы мы выложились на нем не меньше чем на сто процентов.

— Вращай тростями не останавливаясь, Итан, — наставлял Гуро, наблюдая за тем, как мы с моим спарринг-партнером кружим вокруг друг друга, держа в каждой руке по ротанговой трости. Кивнув, я продолжил выписывать тростями комбинации, одновременно выискивая дыры в защите своего соперника. На нас были легкие подбитые доспехи и шлемы, чтобы от удара тростью на коже не оставалось уродливых взбухающих рубцов и мы могли по-настоящему драться, не нанося друг другу серьезных повреждений. Но это совсем не значит, что время от времени меня по возвращении домой не украшали симпатичные фиолетовые синяки — «знаки отличия», как Гуро их называл.

Мой противник сделал выпад. Я уклонился, блокируя его удар одной тростью, другой в то же время награждая его по шлему серией из трех ударов.

— Хорошо! — воскликнул Гуро, заканчивая наш раунд. — Итан, следи за своими тростями. Не забывай про них, постоянно двигай ими, вращай, верти. Крис, в следующий раз уходи из-под его ударов, а не отступай, позволяя себя бить.

— Да, Гуро, — ответили мы оба и поклонились друг другу, завершая спарринг.

Вернувшись в угол зала, я сорвал с себя шлем, подставляя лицо прохладе воздуха. Можете называть меня жестоким и агрессивным, но как же я все это обожаю. Мелькание трости, выброс адреналина, удар по жизненно важной точке, защищенной доспехом противника… для меня нет большего кайфа, чем этот. Находясь здесь, тренируясь у Гуро Ксавьера, я чувствовал себя всего лишь еще одним учеником. Только занимаясь кали, я мог забыть о том, во что превратилась моя жизнь, о школе, о сопровождающих меня везде осуждающих взглядах и просто быть самим собой.

Я уже не говорю о том, что спарринг на тростях — прекрасный способ сбросить накопившуюся агрессию.

— Хорошо, ребята, все молодцы, — похвалил Гуро, показывая, чтобы мы собрались в центре зала.

Мы поклонились ему, приложив одну трость к груди и другую — ко лбу.

— Не забывайте, что в субботу у нас турнир. Я хочу, чтобы участвующие в нем, собрались тут пораньше, потренировались и еще раз повторили комбинации приемов. И Итан, — он посмотрел на меня, — мне нужно поговорить с тобой до того, как ты уйдешь. Занятие окончено, все свободны. — Он хлопнул в ладоши, и ученики начали расходиться, возбужденно обсуждая предстоящий турнир и связанные с кали вещи.

Я снял доспехи и положил их осторожно на мат.

Гуро показал жестом, чтобы я следовал за ним, и я пошел, собирая по пути, разбросанные у стены, «лапы» и ротанговые трости. Сложив их аккуратно на угловых полках, я обернулся к Гуро, наблюдающему за мной с серьезным выражением лица.

Гуро Ксавьер не был бугаем, на самом деле я был на дюйм или два выше его, хотя очень высоким меня не назовешь. Я хорошо сложен — не так здоров, как полузащитник, но накачан достаточно, Гуро же жилист и сухопар. Я никого в жизни не видел грациознее, чем он. Даже разминаясь или тренируясь, он похож на танцора, вращающего оружием с такой скоростью, которой я только мечтаю достигнуть, но, боюсь, не смогу. И он атакует как кобра — в одну секунду стоит перед вами, показывая технику борьбы, а в другую вы уже лежите на земле, моргая и задаваясь вопросом, как вы на ней оказались.

Возраст Гуро трудно определить. В его черных волосах заметны пряди седых волос, а у глаз и губ — морщинки от смеха. Он тренирует меня жестче, намного жестче остальных своих учеников, отрабатывая со мной различные комбинации приемов, требуя от меня отточить технику до совершенства, прежде чем перейти от одной комбинации к другой. И дело не в том, что я его любимчик. Думаю, он просто знает, что я нуждаюсь в этом, хочу этого больше, чем другие ученики. Кали для меня не хобби. То, что дает мне борьба, может когда-нибудь спасти мне жизнь.