Арин замолчал. Молчал и Дэй, чувствуя, что сейчас мужчина не требовал от него никакого ответа. Он знал о том, что Арон с братом появились на свет не так просто, но Дэй не понимал, зачем сейчас ему об этом рассказывал Арин? Хочет быть соучастным, показать, что понимает его? Внезапная смена характера разговора привела омегу в замешательство. Он продолжал следить за мужчиной и, когда тот потянулся к медальону, висевшему на его шее, и начал крутить его в руках, омега понял, что Арин нервничал, когда рассказывал все это. Это открытие заставило омегу окончательно растеряться. С каждым разом этот человек раскрывался перед ним с новой стороны, заставляя переосмыслить свое отношение к нему, но Дэй все равно не мог окончательно расслабиться рядом с ним. Он помнил, как искусно умел играть свою роль Арин, а потому боялся довериться омеге. Тем временем Арин продолжил, задумчиво глядя в противоположную стену.

- Они говорили, что у меня будет выкидыш, - Дэй вздрогнул и нахмурился. - Что даже если чудом этого не произойдет, то мне придется делать кесарево на ранних сроках. Говорили, что мальчишкам придется родиться раньше времени, ведь они вытягивали из меня все мои силы и все здоровье, но я отказался, зная, что недоношенные они могли родиться слабенькими. Я настоял на том, чтобы мне позволили доносить их до максимального срока и смог родить обоих на середине 35 недели. Все называли это чудом, говорили, что мне невероятно повезло, что они оба родились живыми. Я только улыбался тогда, с благодарностью принимая комплименты, но… На самом деле я не был таким сильным, каким меня видели окружающие.

Дэй нахмурился, чувствуя, что последние слова были произнесены не просто так. Почему то они встревожили омегу и вновь заставили его злиться. Зачем Арин все это говорил, чего он хотел добиться? Неужели таким способом он хочет выяснить, что на самом деле было на душе у омеги. Тем временем, Арин перевел задумчивый взгляд на Дэя и продолжил:

- Я настоял на своем и никто не посмел упрекнуть меня в этом, - продолжил он. – Я был сильным, оптимистичным и верил только в лучшее. Я тоже говорил, как ты сейчас, что у меня все было хорошо. Но, знаешь, первое время, когда я узнал о том, что мне сулят выкидыш, я плакал. Я плакал так много, что не мог дышать, и мне приходилось пить успокоительное. Я боялся, я ненавидел себя и свое слабое тело, - глаза Дэя округлились, когда он услышал последнее. Взгляд Арина стал пронзительнее, заставив омегу отвести глаза. Ему не нравилось то, в какое русло перешел разговор. – Я корил себя за то, что не смогу даже сделать то, ради чего меня создала природа. Мне было стыдно перед мужем, перед его и моими родителями, и, мне казалось, что если они узнают о моей слабости, то разочаруются во мне окончательно, - Дэй закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Слова Арина били по самому больному, и это было невыносимо. - Поэтому я все скрывал в себе и, порой, просто переставал чувствовать, когда положение ухудшалось. Все вокруг думали, что все было хорошо, но внутри себя я кричал и не мог найти покоя.

- Прекратите, - перебил его Дэй, чувствуя, как начали трястись его руки.

- Когда мне лезли в душу, я говорил, что все хорошо, - не унимался Арин. – Я не хотел говорить о своих проблемах, потому что такие разговоры оголяли мою слабость, мою трусость, что я пытался скрыть…

- Перестаньте! – настойчивее произнес Дэй. Каждое слово Арина обнажало все его чувства, отчего горло больно сдавливали слезы, а губы сжались в одну тонкую линию. – Зачем вы это делаете? Хватит!

- Потому что отгородиться от всех и оставаться наедине со своим горем не выход, - покачал головой мужчина. - Дэй, я был на твоем месте и знаю, что ты чувствуешь. Я знаю, что тебе больно, а еще я знаю, что больше всего тебе было стыдно перед Ароном…

- Умоляю, хватит! – повысил голос омега и прикусил нижнюю губу. У него больше не было сил слушать все это. Лучше бы Арин упрекал его, лучше бы говорил, какой он ничтожный, а не видел насквозь все то, что он пытался скрыть. Хотелось встать, уйти куда-нибудь в темное тихое место и позволить себе там тихонечко плакать. В какой-то момент он не выдержал и уже хотел откинуть одеяло, но тут Арин встал с кресла и сел рядом с ним. Дэй даже замер, ожидая, что предпримет мужчина, но тот просто сидел рядом с ним и молчал.

- Дэй, Арон очень за тебя переживает, - голос Арина оказался на удивление спокойным и… даже нежным. Он говорил тихо, отчетливо, стараясь показать, что он не ругал парня, а наоборот… - Мы все очень переживаем за тебя. Ты замкнулся в себе и перестал делиться своими переживаниями и чувствами. Ты не поможешь ни себе, ни ребенку, если будешь находиться в депрессии…

- Это не депрессия, - перебил его Дэй и осекся. Он не хотел развивать этот разговор, но все переживания, которые теплились в нем столько времени, наконец нашли себе выход наружу и не желали останавливаться. Ну и, черт с ним, с этим Арином! Да, Дэй все еще не доверял ему, но он так устал, так устал, что терпеть уже не оставалось сил. Ему очень хотелось поговорить хоть с кем-то, чтобы облегчить свои страдания. – Я… Я просто очень эмоциональный человек. Я легко начинаю злиться, плакать, обижаться, но… Но если я продолжу это делать, то я еще больше могу навредить малышу, но я… Я не хочу этого делать, я…

- Дэй, посмотри на меня, - омега почувствовал, как к его лицу прикоснулись теплые пальцы и нехотя поднял голову. Арин обнял его лицо ладонями, после чего мягко продолжил. – Твоей вины тут никакой нет, поэтому ты не должен…

- Но она есть, - всхлипнул Дэй. Его подбородок задрожал, и омега закрыл глаза, пытаясь скрыть слезы. – Это все моя вина, ведь я его папа, я его ношу под сердцем. Это я много нервничал, не берег себя, это по моей вине он стал таким…

- Дэй, - голос Арина был на удивление строгим и заставил омегу открыть глаза. – Прекрати. Этим ты никому не сделаешь лучше, поэтому перестань плакать и просто послушай меня, – почему-то это действительно заставило омегу успокоиться. Он глубоко вздохнул и коротко кивнул. - Ты не виноват! Я вижу, как ты страдаешь, вижу, как тебе больно. Я сам был таким и прекрасно знаю, каково это, но послушай одну вещь. Когда я закрылся ото всех, я потерял все, чем дорожил. Я настолько погрузился в свое горе, что не замечал своего мужа, который нисколько не винил меня, а наоборот, поддерживал как мог. Из-за моего эгоизма мы потеряли более двадцати лет! Я не хочу, чтобы ты повторил мои ошибки…

- Но почему? – всхлипнул Дэй, покачав головой. – Вы же меня ненавидите…

- Ну, может, я просто к тебе присмотрелся, - пожал плечами омега. – К тому же, до того, как ты появился в нашем доме, Арон не звонил мне и не советовался, поэтому я, в какой-то степени, чувствую свою ответственность и хочу помочь тебе. А теперь, скажи мне, что ты чувствуешь по отношению к этому ребенку?

- Я очень люблю его, - прошептал Дэй и закрыл глаза, но слезы предательски нашли себе путь наружу. - Но каждый раз, когда я думаю о том, что он… что он может… мне становится так плохо, что я просто стараюсь не думать об этом и запрятать эти мысли как можно глубже. Раньше я успокаивался, когда гладил живот, а теперь, каждый раз, когда я пытаюсь поговорить с малышом, меня душат слезы и начинается истерика, но я знаю, что она приносит ему только вред. Я очень боюсь, что случится беда…