Яни указала на него Ромили:

— Разуй его и уложи в спальник.

Девушка молча, с охотой, принялась исполнять указание. Мальчик тут же запротестовал. Лаурия проворчала:

— Роми, оставь мальчишку в покое. Яни, почему это одна из наших сестер должна за ним ухаживать? Ведь он наш пленник! Мы никогда не были и не будем вассалами или слугами Хастуров.

— Он всего-навсего мальчик, нам следует позаботиться о нем, — ответила Яни.

— До сих пор не было, чтобы члены Ордена записывались в рабство к мужчине. — Лаурия по-прежнему была недовольна. — Надеюсь, что поручение мы исполняем за деньги?

— Не сомневаюсь! — подала голос еще одна из амазонок. — Любая из наших сестер, которая считает, что смысл ее жизни ухаживать за мужчиной или, что еще хуже, служить подстилкой, позорит знаки Ордена.

— Он заснул, поэтому я и помогаю ему, — попыталась объяснить Ромили. — Кроме того, он так похож на моего младшего брата, они ровесники… Разве вы бы не помогли младшему братишке, если бы он валился с ног от усталости? И потом, я не понимаю, что плохого в том, если приходится о ком-то заботиться, кроме самой себя? Если Хранитель Разума заботливо пестовал младенца-вселенную, на плечах переносил его через Реку Жизни, как же я могу не позаботиться о ребенке?

— А-а, христофоро! — воскликнула одна из сестер. — Ты на ночь молишься, Роми?

Ромили уже была готова дать отпор — вот уж незачем богохульствовать и издеваться над богами, но, уловив предостерегающий взгляд Яни, сразу изменила тон:

— Может, я перед сном думаю о таких вещах, о которых не говорят вслух. — Она повернулась спиной к разозлившей ее сестре. Постелила Кэрилу, уложила его, накрыла одеялом.

— Как, неужели этот самец будет спать здесь, рядом с нами? — запротестовала насмехавшаяся над Ромили девушка. — Эта палатка только для женщин.

— Потише, Мхари! Что, ты считаешь, мальчик должен спать под дождем вместе с конями? — повысила голос Яни. — В правилах нашего Ордена ясно сказано: мальчик считается ребенком! Неужели ты всерьез веришь, что он овладеет кем-нибудь из сестер?

— Это вопрос принципа! — зловеще откликнулась Мхари. — Если этот щенок из Хастуров, значит, мы должны позволить ему вторгнуться на территорию Ордена? Я бы сказала то же самое, даже если бы ему было не более двух лет от роду.

— Надеюсь, Бог услышит твои слова и ни в коем случае не наградит тебя мальчиком. Ты будешь рожать исключительно девочек, — засмеялась Яни. — Или ты из принципа откажешься кормить сына грудью? Давай-ка спать, Мхари. Ребенка мы поместим между мной и Ромили, тем самым твоя честь будет вне опасности.

Кэрил открыл было рот, но Ромили прижала палец к губам, и он сразу примолк. Однако видно было, что мальчик изо всех сил сдерживает смех. Все, что было сказано здесь, показалось девушке страшной глупостью, но стоило ли лезть со своим уставом в пока еще чужой монастырь? Все-таки что ни говори, а предписания, тем более принципы — вещь серьезная. Она молча легла рядом с Кэрилом и скоро заснула.

Ей приснился сон — удивительный, яркий, цветной… Все происходило как наяву — словно бы она соединилась с сознанием Пречиозы и парит высоко-высоко над родными горами. Какая же красота открывалась сверху! Сердце замирало, когда она узнавала холмы, по которым скакала на черном жеребце. Душа не выдержала — Ромили проснулась, в горле стоял комок. Вроде бы вот он, шатер, угли в костре, слышится равномерное сопение сестер, а перед глазами по-прежнему стояли стены родного замка, широкий луг, где проходили ярмарки и куда отправляли в ночное коней; дорога под уклон, ведущая к дальнему пастбищу — широкому, поросшему кустарником лугу. Здесь она охотилась с Пречиозой. Вернется ли она когда-нибудь в родное гнездо, увидится ли с братьями, сестрой? Как они примут ее, как отнесутся к тому, что она стала меченосицей? Люсьела, конечно, вздернет брови, губы подожмет, но в конце концов смирится — она добрая. А вот отец?..

Побаливали уши, проколотые Яни… Что уши! Она жутко скучала по Орейну и дому Карло, даже по грубоватому матерщиннику Аларику. Боже, какие странные подруги достались ей! Называют себя сестрами, а ребенка хотели выгнать на холод. Под дождь… Что поделаешь, дала обет и теперь на год привязана к ним — не сбежишь, не фыркнешь… Девушка прислушалась к ровному, ясно слышимому дыханию Кэрила. Вот Божья душа, и дыхание ангельское — не то что у этих сестер. Мхари храпит, как взвод пехоты!.. Никогда Ромили не чувствовала себя такой одинокой, даже когда сбежала от Рори, на сердце было легче.

Пять дней они скакали на юг и наконец добрались до Кадарина, традиционной границы между равнинными доменами и предгорьями Хеллер. Река поразила Ромили — никогда до того она не встречала таких широких водотоков. Яни в свою очередь была озабочена поисками брода. Брод они отыскали скоро; к удивлению Ромили, вода едва доходила лошадям до колен. Холмы на том берегу скоро разгладились в необъятную, местами покатую степь. Кэрил просто светился от возбуждения — когда бы ему пришлось совершить подобное путешествие по родной земле! Ромили решила, что мальчик радуется возвращению домой и необычным каникулам, нежданно-негаданно свалившимся ему на голову.

Сначала Ромили чувствовала себя неуютно. На душе лежала тревога: случись беда — и укрыться негде. Под этим необъятным небом она чувствовала себя букашкой или подобием рогатого кролика. Стоит зазеваться — тут же налетит исполинская хищная птица, камнем падет вниз и схватит ее. То-то забьется она в железных когтях!.. Ромили понимала, что это смешно, но все-таки нет-нет да и глянет с опаской на фиолетовые облака. Кто знает, а вдруг за ней следят? Наконец Кэрил, скакавший рядом, почуял, как неспокойно девушке.

— В чем дело, Роми? Что ты ищешь в небе?

Что она могла ответить?

— Мне как-то не по себе, когда вокруг нет гор. Я же всю жизнь прожила там, наверху, — она кивком указала на Хеллеры, — тут меня словно выставили на всеобщее обозрение…

И засмеялась — пусть все покажется шуткой, — и как назло не выдержала и еще раз глянула вверх. Черт их знает, эти небеса, что от них можно ожидать?

На самом деле!.. Что же это там, в самой сердцевине поднебесья, на пределе видимости? Мираж? Соринка в глазу? Ромили перевела взгляд на полегшие после зимы травы. Еще немного — и степь зазеленеет, запестрит цветами. А пока по утрам жухлые побеги покрывает иней… Так же было и сегодня…

Девушка спросила мальчика:

— Не знаешь, какие ястребы встречаются здесь, в степи?

— Папа и его друзья предпочитают держать веринов. Это такие дикие хищники… Ты о них слыхала? Они действительно живут только в ваших местах?

— У меня был собственный верин, — вздохнула Ромили, — я учила его, мы вместе охотились…

Девушка невольно оглянулась.

— Ты? Девчонка?..

Его недоверие задело Ромили. Опять та же ирония.

— Почему бы и нет? Ты рассуждаешь, как мой отец. Он тоже считает, что раз мне суждено носить юбку, то у меня не может быть ни хорошего коня, ни верина.

— Я не хотел обидеть тебя, Роми, — извинился мальчик так степенно и важно, что девушка невольно улыбнулась. — Я просто не много встречал в жизни женщин; в общем-то знал только свою сестру, но она сразу бы упала в обморок, если бы коснулась охотничьего ястреба. Но раз ты способна обучить сторожевых птиц и умиротворить баньши, чему я сам свидетель, то вполне возможно, что и с ястребами ты умеешь обращаться. И все же… — Он обратил внимание, что девушка все так же вскользь поглядывает по сторонам, словно птица на насесте, то влево, то вправо. Словно ожидая нападения… — Что ты все головой вертишь? — спросил он. — Боишься кого, что ли?

— Никого я не боюсь. — Девушка смутилась под пристальным взглядом Кэрила. — Но все же такое чувство, как будто кто-то следит за мной.

Пока не вымолвишь слово, не догадаешься, что там лежит в глубине души. Теперь ощущение, что за ней кто-то наблюдает, стало явственным, полновесным и ничуть не встревожило Ромили. Достаточно необычное чувство. Девушка смущенно попыталась объяснить: