— Раэль, ты опять угадываешь. Читай, что написано. Ты же знаешь эту букву.

— «Хлеб поставлен в печь».

— Правильно. Теперь на следующей странице. Отсюда…

— «Повар печет хлеб. Крестьянин…» — Он запнулся, подвигал губами. — Собирает?

— Правильно, продолжай.

— «Крестьянин собирает орехи. Солдат скачет на лошади. Конюх седлает коня». Роми, когда же я научусь читать что-нибудь интересное?

Девушка вновь рассмеялась.

— Когда ты хорошенько запомнишь все буквы. Теперь давай посмотрим твою тетрадь. Так, вот ты написал буквы… А что же они у тебя все вкривь и вкось? Переваливаются с боку на бок, как утки… Они ведь должны стоять ровно, прямо, как солдаты в строю. Вот взгляни на образец, здесь писала Калинда…

Мальчик перевел умоляющий взгляд на старшую сестру.

— Хорошо, я скажу домне Калинде, что ты выполнил задание.

— Мы побежим на конюшню? — шепотом спросил Раэль. — Роми, тебя уже выпороли за то, что ты приручила ястреба? Я слышал, мама говорила отцу, что он обязан принять меры.

«Не сомневаюсь в этом», — подумала Ромили про себя. Обидело другое — леди Люсьела могла бы не вести подобные разговоры при сыне. Мачеха не любила ее.

— Нет, — также тихо ответила девушка. — Меня и пальцем не тронули; папа сказал, что я поступила правильно. Если бы не я, мы бы потеряли верина, это очень редкая и дорогая птица, а наша ястребица почти умирала от голода.

— Как же тебе удалось? Можно я тоже когда-нибудь приручу ястреба? Они такие страшные, просто жуть берет…

Последнюю фразу мальчик произнес громче, и домна Калинда тут же подняла голову.

— Раэль, Ромили, вы там занимаетесь?

— Да, местра[8], — вежливо ответила Ромили. — Он уже закончил. Прочитал две страницы — и всего раз ошибся.

— Ты же знаешь, Ромили, что недопустимо перешептываться и хихикать, когда занимаешься делом, — устало сказала гувернантка. — Раэль, покажи мне свою письменную работу.

Увидев корявые буквы, она нахмурилась.

— О, какой ужас! Такой большой мальчик, как ты, должен писать аккуратно и красиво. Садись и возьми ручку.

— Я не могу, — надулся Раэль. — У меня голова болит.

— Если у тебя болит голова, то мне придется сказать твоей матери, что тебе сегодня не следует кататься верхом.

Она едва заметно улыбнулась.

Раэль помрачнел и вновь уселся за парту, что-то буркнув про себя, схватил ручку и начал переписывать буквы. Вскоре, сам того не замечая, высунул кончик языка…

— Мэйлина, ступай и отмой пальцы от чернил. Ромили, принеси свое вышивание… Захвати также сестрино, — распорядилась воспитательница и склонилась над мальчиком.

Ромили с мрачным видом направилась к буфету и достала с полки две корзинки с вышиванием. Девушка вздохнула — с ручкой она научилась управляться, почерк у нее ровный, красивый, а вот иголку в руках держать не могла.

— Сейчас я еще раз покажу вам новый шов, — сказала Калинда и, не выдержав, зажала руку мальчика своими пальцами, пытаясь выровнять выводимые буквы.

Тут Ромили укололась иголкой и ойкнула.

— Это просто позор, Ромили. Тебе уже скоро пятнадцать, совсем невеста, а не можешь научиться обращаться с иголкой… Ну, Раэль, если очень постараешься, то все может получиться куда лучше, поверь мне!..

— Может, лучше оставить его в покое? — робко заметила Ромили.

Калинда метнула на нее недоуменный взгляд, потом вновь занялась мальчиком.

— Ну, что ты здесь написал?

Ромили приблизилась и осторожно заглянула в тетрадь. Написанное сразило ее, как, впрочем, и гувернантку.

«Я очень хочу, чтобы мой брат Руйвен вернулся домой».

— Немедленно порви это! Быстро!.. — приказала Калинда, и, не дожидаясь исполнения, сама вырвала листок и смяла его. — Если твой отец увидит… Ты же знаешь, он строго-настрого запретил упоминать его имя. Он забыт, его больше не существует.

— Я не упоминал, — ответил мальчик. — Я просто написал, что пришло в голову. Все равно он мой брат, и я буду говорить то, что хочу. Руйвен, Руйвен, Руйвен — ты где?

— Тихо, тихо, Раэль! — воскликнула Калинда. — Мы все… — Она словно споткнулась и замолчала, однако Ромили ясно услышала, как воспитательница закончила фразу про себя: «Мы все скучаем по Руйвену». Уже понизив голос, Калинда добавила: — Хорошо, можешь закончить с правописанием и заняться верховой ездой.

Раэль тут же зашвырнул букварь в парту и помчался к двери. Ромили с завистью поглядела ему вслед, потом с мрачным видом принялась разглядывать вышивание. После долгой паузы Калинда наконец подала голос:

— Конечно, ребенку трудно понять… Ваш брат Дарен приедет домой в середине лета. И то хорошо — Раэль очень скучает по нему. Теперь, Ромили, следи за моими пальцами — клади стежки вот так. Три раза вокруг иголки и протягивай. И протягивай… Вот видишь, когда захочешь, у тебя получается очень неплохо.

— Ну, так шить легко. Просто удовольствие!.. — поделилась Мэйлина, разглядывая наполовину вышитый рисунок, под ее ловкими пальчиками уже почти раскрылся яркий цветок.

— Как тебе не стыдно, Ромили? Мэйлина уже успела вышить с дюжину наволочек для приданого. Теперь она подрубает простыни…

— Послушайте, — сказала Ромили и отошла к стене. — Разве я нуждаюсь в вышитых наволочках? На диванных подушках сидят, а не разглядывают, что на них вышито. Мне кажется, когда я выйду замуж, пусть лучше муж смотрит на меня, а не на вышитые цветы на простынях.

Мэйлина хихикнула и покраснела. Калинда воскликнула:

— Что ты говоришь, Ромили! Это же просто ужас какой-то!.. — Потом она вдруг улыбнулась. — Когда у тебя будет собственный дом, ты поймешь, как важно наполнить его красивыми вещами.

«В чем я лично глубоко сомневаюсь», — решила Ромили и вновь взяла пяльцы. Мэйлина между тем занялась отделкой узорчатой каймы — здесь золотые нити переплетались с ярко-синими.

Да, это хорошо, согласилась Ромили, глядя на ловкие пальчики сестры, но почему этому придается такое большое значение? И сколько приходится тратить сил! Конечно, даже подседельная подушка должна выглядеть красиво. И попона тоже… И колпачок для ястреба, но зачем все это пышное разноцветье, эти бьющие в глаза крупные распустившиеся бутоны? Вот что ей не по душе.

— Ты пропускаешь мимо ушей все, что я тебе говорю, — попеняла воспитательница. — Я поговорю с лордом Микелом — может, наш домоуправитель даст тебе уроки по ведению приходо-расходной книги, а может, ты освоишь с ним более сложные расчеты. Ты быстро решила задачу. Тебе действительно надо учиться, развивать свой умишко, он у тебя очень даже приспособлен к усвоению знаний.

— Брать уроки у управляющего? — раздался голос от порога. — Это полная чепуха, местра. Ромили уже взрослая девица, чтобы оставлять ее наедине с мужчиной. Тут пахнет скандалом. И что за нужда для леди уметь вести бухгалтерские книги?!

Ромили подняла голову — ее мачеха Люсьела вошла в классную комнату.

— Если я научусь разбираться в подсчетах, — ответила Ромили, — я могу быть уверена, что никакой бесчестный слуга не обманет меня.

Люсьела улыбнулась. Это была маленькая полная женщина, волосы ее чуть вились. Одета она была так нарядно, словно получила приглашение от королевы на чаепитие в саду.

— Моя приемная дочь, думаю, нам удастся найти тебе такого мужа, чтобы ты не испытывала необходимости в подобном контроле за слугами. — Она наклонилась и поцеловала Мэйлину в пухлую щечку, потом похлопала Ромили по голове. — Что, Раэль уже убежал заниматься верховой ездой? Надеюсь, солнце сегодня не такое яркое и не повредит ему. — Женщина вгляделась в вышивку Ромили. — О дорогая, это никуда не годится! Дай-ка мне иголку, дитя, ты держишь ее словно скребницу для лошадей. Смотри, иголочку следует держать вот так. Видишь? Теперь мы сделаем аккуратный узелочек — это же очень просто, стоит только правильно взять иголочку.

Ромили кивнула. Домна Люсьела по отношению к старшей падчерице была сама доброта, только она никак не могла взять в толк, почему та совсем не похожа на Мэйлину. Разве что лицом, да и то сходство очень отдаленное.