В огромном холле вдоль стен стояли лакеи в голубых ливреях и белоснежных париках. Один из слуг – видимо, дворецкий или распорядитель – отвесил Гарриет низкий поклон и сделал знак лакею, который взял ее накидку и повел вверх по лестнице мимо больших старинных портретов, без сомнения, предков Винни, в гостиную, где зычным голосом, долетавшим до самых дальних углов комнаты, возвестил о прибытии леди Уингем. О, Гарриет все отдала бы за то, чтобы рядом с ней оказались Аманда или Клайв! Или Годфри.

Герцогиня Тенби в царственном пурпурном наряде, любезно кивая, двинулась к ней.

– Моя дорогая леди Уингем, – сказала она, грациозно протянув Гарриет руку. – Как приятно, что вы приняли наше приглашение. Какой чудесный розовый цвет! – Герцогиня окинула взглядом шелковое платье Гарриет, которое она надела в первый раз.

Гарриет присела в реверансе.

– Благодарю вас, ваша светлость, – проговорила она.

В гостиной было уже много гостей, но Гарриет смотрела лишь на одного мужчину – он шел к ней, ослепительно красивый, в бордовом фраке с серебряным шитьем, в белоснежном жабо.

– Леди Уингем, – произнес он, поднося ее руку к своим губам. – Счастлив вновь видеть вас, мадам. Надеюсь, вы в добром здравии?

– Благодарю вас, ваша светлость. Все прекрасно. – Гарриет снова сделала реверанс.

Сегодня днем всю дорогу до их любовного гнездышка он держал ее руку в своей и занимал разговором. Впервые за время их встреч молчание было нарушено. Правда, на обратном пути они молчали, но это молчание наполняли покой и согласие, и он опять держал ее за руку. Сейчас он смотрел на нее вежливым, ничего не выражающим взглядом.

– Прошу тебя, Тенби, позаботься о бокале вина для леди Уингем, – сказала герцогиня. – София, наверное, ждет не дождется, когда появится ее любимица.

Гарриет улыбнулась – значит, она не ошиблась. Она взяла герцога под руку и минуту спустя была доставлена к леди Софии, возле которой стояли граф и графиня. Они благодарно заулыбались леди Уингем и отошли.

– Ах, моя дорогая леди Уингем! – вскричала леди София и ткнула пальцем в щеку, показывая, что она ждет поцелуя. – Свежа, как розовый бутон в июне! Но еще краше, чем бутон. Ты согласен со мной, Арчибальд?

– Не мог бы выразиться точнее, тетушка, – подтвердил герцог. – Сейчас я принесу вам бокал хереса, леди Уингем.

Прежде чем сесть рядом с леди Софией, Гарриет наклонилась и поцеловала старушку в нарумяненную щеку.

– Спасибо за комплимент, мадам, – четко произнося слова, чтобы леди София видела движения ее губ, сказала Гарриет. – Годфри очень любил, когда я носила платья этого цвета.

– Все тут сегодня шепчутся, – раздраженно заявила леди София. – Я совершенно недвусмысленно дала понять Сэди и Арчибальду, что я не спущусь ужинать, если моя дорогая крошка не составит мне компанию. Вы должны мне пересказать все сплетни, которые услышите за столом, а также поведать, чем вы были заняты всю прошедшую неделю и сколько новых поклонников появилось в вашей свите. Ах, дорогая, сердце мое радуется, когда я смотрю на ваше прелестное, улыбающееся личико!

– Четырнадцать! – со смехом сказала Гарриет. – Четырнадцать поклонников, если не считать принца Уэльского.

Старушка расхохоталась так громко, что привлекла к себе всеобщее внимание. Герцог Тенби вручил Гарриетбокал хереса.

– Наверное, шутка была так хороша, что мне тоже хотелось бы ее услышать, – проговорил он.

– Моя милая девочка за последнюю неделю похитила сердца у пятнадцати молодых людей, включая и принца Уэльского! – прогремела на всю комнату леди София. – Ах, будь мне на пятьдесят – шестьдесят лет поменьше, я бы составила вам компанию, дорогая! Мы завоевали бы весь свет!

Щеки у Гарриет стали пунцовыми, она не поднимала глаз.

– Бедным юношам надо держаться подальше от леди Уингем, – мягко проговорил герцог, – если только кто-то сам не захочет, чтобы у него похитили сердце.

– Что-что? – переспросила леди София. – Что он сказал, моя дорогая?

Гарриет, все еще испытывая ужасное неудобство, негромко повторила слова герцога, и старушка весело захихикала.

Гарриет скоро стало ясно, с какой целью был устроен этот ужин. Пригласили к столу. Герцог предложил руку графине Барторп и в столовой усадил ее справа от себя, во главе стола. Приезд старой герцогини в столицу незамедлительно перевел сватовство в другую фазу, сделав его почти официальным. Или, скорее, вполне официальным. Может быть, после ужина объявят о помолвке. Сердце Гарриет дрогнуло при одной только мысли об этом. Но нет, еще не сегодня, иначе Тенби повел бы к столу саму леди Филлис.

Гарриет перекинулась несколькими словами с виконтом Трейверсом, сидевшим по правую руку от нее, однако все ее внимание было приковано к леди Софии. Она сидела слева, и Гарриет была рада, что старая тетушка не замолкала ни на минуту. Это отвлекало мысли Гарриет от необычности происходящего. Она ужинала с герцогом и герцогиней Тенби. Хозяева и гости – двадцать четыре человека за столом. Она, Гарриет, самая незнатная особа из всех приглашенных – всего лишь баронесса. Гарриет старалась не смотреть на герцога Тенби. В этой обстановке она не могла называть его по-другому. И не могла поверить, что этот самый мужчина – ее любовник.

Любовник! У Гарриет снова защемило сердце. Отчего она стала думать о нем как о своем любовнике? Это вовсе не так. Но кажется, он серьезно отнесся к ее обвинениям, высказанным на прошлой неделе. Взять хотя бы сегодняшний день. Он разговаривал с ней без умолку, пока они ехали к их дому, но в спальне вдруг замолчал. Он долго и страстно ее целовал, прежде чем они начали раздеваться, и потом, в постели, ласкал ее медленно и нежно, даря ей наслаждение. Поневоле закрадывались предательские мысли – это любовь! Умом Гарриет понимала, что любви быть не может, но сердцем…

Гарриет смежила веки и отдалась воспоминаниям. В постели, когда она на минуту открыла глаза после того, как он приподнялся на локтях, чтобы не налегать на нее всей тяжестью, она заметила, что его глаза тоже закрыты. Как будто ему, как и ей, не хотелось сознавать, что их связывает на самом деле. Потом он прижал ее к себе, накрыл покрывалом и позволил ей поспать. Проснувшись, она почувствовала, что он нежно гладит ее по голове. Он не стал брать ее снова, а тихо лежал рядом, пока не пришло время подниматься. Странно, но это было больше похоже на любовь, чем если бы он вновь овладел ею.

Ах, как же отличить это от настоящей любви? Гарриет была так взволнована, когда вернулась домой. Она теряла ощущение реальности. Она позволяла своим мечтам уводить ее в какое-то прекрасное далеко. Но нельзя допускать, чтобы мечты и действительность сливались. Действительность была в том, что их с Тенби связывала физическая близость, что, конечно же, подразумевало и некоторую нежность в отношениях. Вот и все. В следующий раз она будет смотреть широко открытыми глазами.

Однако теперь Гарриет знала, что, согласившись стать его любовницей, она совершила величайшую ошибку в своей жизни. Какое заблуждение считать, что их коротких встреч будет достаточно, чтобы избыть свое чувство к нему, вернуться домой и забыть о нем навсегда! Как она была наивна! Сейчас ее бросало в дрожь только при мысли о том, что все кончится. Аманда совершенно права. Но сожалеть о сделанном уже слишком поздно.

Герцогиня Тенби предложила всем дамам последовать за ней в гостиную. Маркиз Кингсли и Гарриет помогли подняться леди Софии.

Ему пришлось поспорить с бабушкой, когда он вернулся с тайного свидания с Гарриет. Вообще-то всерьез никто не отваживался спорить со старой герцогиней, ее можно было попытаться только уговорить. А она решила после ужина устроить в гостиной танцы и взяла все хлопоты на себя: позвала пианиста, скрипача и виолончелиста. Арчибальд должен был пригласить леди Фил-лис на первый танец – старинный менуэт.

Он отлично понимал, чего добивается бабушка, хотя сама еще и в глаза не видела леди Филлис. Бабушка хотела вынудить его действовать немедленно, отрезать ему путь к отступлению, лишить его возможности нарушить данное им обещание – непременно этим летом жениться. Она была не прочь ускорить события, заставить его проявить столь явный интерес к девушке, чтобы он почувствовал себя обязанным сделать ей предложение задолго до конца сезона.