– Как неприлично с твоей стороны, Тенби, появляться за завтраком в грязных сапогах, – заявила бабушка, войдя утром в столовую.

Внук поднялся на ноги, как только бабушка появилась в дверях, чтобы поздороваться с нею.

– Грязных? – Тенби, нахмурившись, оглядел свои сапоги, на одном из которых обнаружил маленькое пятнышко не то грязи, не то пыли. – Прошу извинить меня, бабушка, но я совершил небольшую верховую прогулку. Обычно ты не выходишь к завтраку так рано. Хочешь, чтобы я сменил сапоги?

Герцогиня раздосадовалась еще больше, понимая, что придралась к мелочи.

– Сядь! – повелительно сказала она, но, конечно же, подождала, пока он обошел стол и сначала усадил ее. Она вскинула голову и подставила ему щеку для поцелуя.

– Утро сегодня дивное, – произнес Арчибальд. – Туманное и прохладное, но очень бодрит. Надеюсь, спала ты хорошо?..

– Могла бы спать и лучше, – ответила бабушка. – Пожалуйста, Арчибальд, попроси слуг оставить нас одних.

Он выполнил ее просьбу и повернулся к ней с чарующей улыбкой. Как всегда делал в пору отрочества, когда хотел избежать очередной нотации. С бабушкой это часто срабатывало, чего нельзя было сказать об отце. Арчибальд был красивый мальчик.

– Ты довольна вчерашним приемом? – спросил он. – По-моему, все прошло превосходно.

– Она красивая девушка, – сказала герцогиня, – и прекрасно держится. Конечно, красота в данном случае роли не играет, однако, полагаю, ты скорее отдашь предпочтение хорошенькой невесте, чем какой-нибудь уродине. И она подарит тебе красивых детей.

– Она милая, – согласился Тенби, потягивая кофе.

– Должна признаться, я была чрезвычайно разочарована, когда ты нарушил нашу договоренность и пригласил на первый вальс другую даму.

Улыбка Тенби перешла в усмешку. Герцогиня негодующе выпрямилась. Ей не понравилась эта легкомысленная усмешка.

– К твоему сведению, бабушка, – заметил Арчибальд, – тетя Софи не оставила мне выбора.

– Но ты мог бы объяснить, – возразила герцогиня, – что этот танец обещан твоей суженой.

– Но он не был обещан, – сказал Тенби. – И я бы не употреблял такие выражения в адрес леди Филлис.

– Стало быть, ты намеренно нарушил данное мне слово? – спросила герцогиня. – И подверг унижению девушку в то время как весь лондонский высший свет каждый день ждет, что наконец-то будет объявлена помолвка.

– Если лондонский высший свет и вправду этого ждет, – промолвил Тенби, – значит, у наших дам и джентльменов чересчур богатое воображение. Ты ведь знаешь, бабушка, что мы с леди Филлис всего лишь несколько раз – и, кстати, совершенно формально – встречались на балах и приемах.

– Если ты герцог Тенби, – сказала бабушка, – а она леди Филлис Ридер, дочь Барторпа, несколько, как ты говоришь, совершенно формальных встреч значат очень много.

Тенби продолжал прихлебывать кофе. Бабушка заметила, как запульсировала жилка у него на виске. Он мудро решил не противоречить ей.

– И я возмущена до глубины души тем представлением, которое ты устроил всем присутствующим во время первого вальса, – не сдавалась бабушка.

– Ах вот оно что! – Тенби со стуком поставил чашку на блюдечко. – А я все ждал, когда ты дойдешь до самого главного. Позволь тебе напомнить, бабушка, она была моей гостьей. Мне пришлось пригласить ее на вальс, дабы не проявить непростительную грубость не только по отношению к ней, но и к тете. Я протанцевал с ней всего один танец. Со всеми остальными дамами я тоже протанцевал по одному танцу. С леди Филлис я танцевал дважды.

– Дело не в том, что ты ее пригласил, – продолжала бабушка. Ее раздражение достигло высшей точки. – Дело в том, как ты с ней танцевал.

– Что ты хочешь сказать? – Он не мог скрыть, что начинает злиться. Герцогине не нравился его тон – внук явно дерзил ей. Дед быстро сбил бы с него спесь.

– Это было крайне вульгарное зрелище, Тенби, – произнесла бабушка. – Ты буквально пожирал ее глазами.

На щеках Тенби проступил легкий румянец.

– Леди Уингем – красивая женщина, мадам, – сказал Тенби. – Наверное, ты не заметила, как смотрели на нее Трейверс и Сотби. А также и Ярборо. Мужчины ценят красоту. В этом нет ничего вульгарного.

– Есть, если ты позволяешь себе любоваться ею столь открыто в присутствии твоих родственников, твоей предполагаемой невесты и ее родителей, – продолжала бабушка. – Леди Уингем была включена в список гостей лишь благодаря твоей уступчивости, Тенби. Ее пригласили, чтобы она составила компанию Софн.

– Гарриет была моей гостьей! – возразил герцог. – И она не нанималась в компаньонки к тете, бабушка! Она вдова барона. И законнорожденная леди.

– Насколько мне известно, дочь деревенского священника, – сказала бабушка, – и несколько лет служила компаньонкой.

– Ах вот как – ты провела расследование!

– Все это мне сообщила Софи, – промолвила бабушка. – Она ее очень хорошо знает и сама намеревалась нанять ее в компаньонки, но девушка тем временем сумела заарканить богатого мужа и избежала печальной участи. Я ни в чем ее не обвиняю, вовсе нет. Она имела полное право позаботиться о своей судьбе. Но на герцога ей вряд ли следует замахиваться. Во всяком случае, не на герцога Тенби!

Герцогиня увидела, как стиснул зубы ее внук.

– Ни на минуту не поверю, что она домогается моего титула, – возразил Арчибальд. – И не поверю, что она вообще стремится выйти замуж. Она любила своего мужа и была ему хорошей женой.

– С радостью признаю свою не правоту, если это просто черты ее характера – приветливость и доброжелательность, – сказала герцогиня. – И я верю, что она целомудренная женщина. Но если ты не можешь подумать о себе, Тенби, о своем сыновнем долге, об ответственности передо мной, об обязательствах, которые накладывает на тебя твое высокое положение в обществе, то, может быть, тебе нелишне позаботиться о ее репутации? Как, ты полагаешь, свет истолкует взгляды, которыми ты так щедро одарял ее прошлым вечером?

– Понятия не имею, бабушка, – беззаботно произнес Тенби. – Ты не просветишь меня на сей счет?

Она обратила на него суровый взгляд.

– Ты дерзишь, Тенби, – заметила бабушка. – Все прекрасно знают, что ты не можешь предложить леди Уингем выйти за тебя замуж. Однако она уже не юная девушка. Она вдова, а значит, свет решит, что твои отношения с ней носят фривольный характер.

– Я вызову на дуэль любого, кто посмеет сказать это вслух! – заносчиво заявил герцог.

– Чтобы защитить честь дамы? – спросила бабушка. – Так не лучше ли не ставить ее в неловкое положение, Тенби? Я не хочу, чтобы ты отвлекался на какую-то другую женщину в то время, когда должен исполнить свой долг.

– Но леди Уингем – это и есть легкий флирт, не больше, – сказал Тенби, вставая из-за стола. Как раз в эту минуту он с таким раздражением швырнул салфетку, что она упала на пол, а он холодно поклонился, заверил, что присоединится к бабушке и тете за ужином, и решительно вышел из комнаты.

Герцогиня Тенби пришла в еще худшее расположение духа, чем была до того. Спустившись к завтраку, она просто злилась на внука. Сейчас она была несколько напугана. Быть может, впервые она осознала, что ее внук стал взрослым, волевым и смелым мужчиной. Она поняла, что он ведет совершенно самостоятельную жизнь, нисколько от нее не зависит и вполне способен пренебречь не только ее решением, но и своим долгом перед семьей. Когда-то, поставив долг выше всех жизненных ценностей, она заставила себя отвернуться от человека, которого любила, и, подчинившись приказанию отца, вышла за герцога Тенби. Сегодняшняя ситуация оказалась куда хуже, чем она предполагала. Ее внук не просто увлекся леди Уингем – он был в нее влюблен.

Арчибальд Тенби был не в лучшем настроении, чем его бабушка, когда приехал домой перед ужином и едва успел переодеться. Он побывал и в клубе, и на «Таттер-соллэе», а затем, во второй половине дня, вместе с лордом Брюсом – на скачках. Однако его раздражение не улеглось, а скорее усилилось – он понял, что бабушка, как видно, решила действовать. Если он и вправду вчерашним вечером не мог скрыть свое восхищение Гарриет, значит, он навлек на нее большую опасность, ибо сплетни в лондонском свете распространяются со скоростью степного пожара.