Размещение леди Софии в карете заняло несколько минут, хотя и сам герцог помогал дюжему лакею, но в конце концов ее удобно усадили и накрыли колени пледом.

– Гарриет все еще не прислала ответ на мое письмо, – промолвила тетя, когда карета тронулась. – Из этого можно заключить, что она колеблется, не знает, как повежливее отказать мне. Я должна лично ее уговорить.

Тенби всерьез не задумывался над тем, что Гарриет может отказаться поехать в Барторп-Холл, хотя накануне вечером она ему об этом сказала. Он надеялся, что теткино письмо убедит ее, – она так нежно относится к старушке! Мысль, что Гарриет откажется, больно кольнула его, хотя перспектива ее присутствия во время предполагаемых событий все же пугала Тенби. Он не должен хотеть, чтобы она поехала. И он не хотел. Так ли это? Его любовница в поместье будущего тестя, в то время когда он обязан будет начать активно ухаживать за будущей герцогиней? Ах, если бы дело не зашло так далеко, не вышло из-под его контроля! Когда он повез Гарриет в Кью, он должен был сказать, что хочет жениться на ней, а не поддаться соблазну и не согласиться с ее, как ему показалось, более удобным предложением – стать на какое-то время любовниками. Как он жалел сейчас, что промолчал и не сделал ей предложение! Как он мог поверить в то, что обладание ею в течение двух месяцев утолит его желание и он спокойно откажется от нее?

– Думаешь, ты сможешь убедить ее? – спросил он тетушку.

– Что-что? – отозвалась она. – Убедить это очаровательное создание? Но я же убедила Барторпа. Графа чуть апоплексический удар не хватил, едва он представил, что его ждет, если Гарриет не поедет с нами! – Леди София весело засмеялась.

– Тетя Софи, – ласково посмеиваясь, заметил племянник, – ты, однако, продувная бестия.

– А разве ты не благодарен мне за мои проделки, дорогой Арчибальд? – спросила она. – Представь только, сейчас ты увидишь мою очаровательную крошку!

Тенби нахмурился.

– Что ты имеешь в виду, тетя? – насторожился он. – Ты ведь знаешь, практически я уже помолвлен.

Леди София поцокала языком.

– Более чем шестьдесят лет назад Сэди, выбирая между любовью и долгом, отдала предпочтение последнему. Она могла стать виконтессой, вместо того чтобы выходить замуж за моего брата и показать своим внукам, что это такое – любовь. У меня, Арчибальд, не было ни детей, ни внуков, но я любила. Ах, как я любила! Такое не забывается. Твой дядя был великолепным любовником! Хотя, конечно же, мне и не с кем его сравнивать. – Тетушка засмеялась. – Я была добродетельна, хотя и любила пофлиртовать. Ты веришь, что на небесах есть укромные местечки, устланные мягкими перинами? Я пока сомневаюсь, но скоро увижу своими глазами. Может быть, твой дядя уже приготовил мне такое местечко.

«Странно, – подумал Арчибальд, – но почему-то все забывают, что за плечами старых людей – долгая жизнь, что когда-то и они были молодыми». Он не мог представить себе свою бабушку влюбленной – и с каким-то другим мужчиной, кроме как с дедушкой. Бедная бабушка! Он повернулся к окошку и нахмурился. Интересно бы знать, сколько же еще людей догадались о его чувствах к Гарриет? Как же он неосторожен!

Гарриет была дома. Едва они вошли в гостиную, как она тут же спустилась к ним и поспешила к софе, на которую опустилась тетушка, поцеловала подставленную щеку, затем присела в реверансе, приветствуя Тенби.

– Я писала письма, – чуть запыхавшись, сообщила Гарриет. В одной руке она держала листок бумаги. – Как жаль, что Аманды… леди Форбс нет дома. Сэр Клайв повез ее на прогулку в парк.

– Но мы приехали повидать вас, деточка, – сказала леди София, беря Гарриет за свободную руку и усаживая ее на софу рядом с собой. – У меня сердце радуется, когда я смотрю на ваше прелестное личико. Ну скажи, Арчибальд, может ли кто соперничать с леди Уингем?

Герцог молча склонился в поклоне, с удовольствием наблюдая, как щеки Гарриет загораются румянцем, затем сел.

– Это письмо предназначается мне, моя дорогая? – спросила леди София.

– О да. – Гарриет протянула письмо. – Я еще не закончила его, мадам, но смысл ясен. Мне очень, очень жаль…

– А Барторпу вы уже ответили? – спросила леди София.

– Еще нет, мадам, – сказала Гарриет, – это мое второе дело. – Она все еще держала в вытянутой руке недописанное письмо.

«Она решила не ехать», – подумал герцог. Ее извинения и полный сожаления взгляд говорили об этом.

– Детка, я не захватила очки и не могу прочитать сама, – промолвила тетушка, – прочтите мне сами. Гарриет прикусила губу.

– «Моя дорогая леди София, – начала она, – я глубоко сожалею…»

Тетушка протянула руку и похлопала Гарриет по плечу.

– Ясно, ясно! – обронила она. – Можете дальше не читать. Порвите его!

– Но, мадам… – начала было Гарриет.

– Арчибальд, – сказала леди София, – позвони, дорогой, и скажи, чтобы принесли чай.

Гарриет в смущении вскочила на ноги и кинулась к звонку.

– Прошу извинить меня, мадам, – проговорила она. – И приношу извинения вам, ваша светлость. Мои манеры оставляют желать лучшего. – Она отдала распоряжения появившемуся в дверях лакею.

– А теперь, детка, – сказала леди София, когда Гарриет снова опустилась на софу, – скажите старой женщине, почему вы решили огорчить ее.

«Сущий дьявол в юбке», – думал герцог, слушая свою тетушку и наблюдая, как она обводит Гарриет вокруг своего скрюченного пальца. Огромные глаза Гарриет были полны слез, когда она клятвенно пообещала, что ничто не заставит ее отменить поездку в Барторп-Холл. После чего добросердечная Гарриет была должным образом вознаграждена.

– Так поцелуйте же меня, детка, – приказала тетушка, подставляя морщинистую щеку.

Старая дьяволица! Можно представить, подумал Тенби, как весело она обкручивала его дядю все сорок пять лет их супружества! И чуть было не улыбнулся – он и сам вдруг понадеялся, что дядя ждет не дождется свою половину на небесах и уж точно приготовил ей мягкую перину. Смешные мысли приходят иногда в голову!

Но почему тетя так настойчиво добивается, чтобы Гарриет поехала в Барторп-Холл? Только потому, что Гарриет, кажется, единственный человек, который может справиться с ее глухотой? И так ли она глуха, как кажется? Почему она так настаивала, чтобы Гарриет была приглашена на их ужин? Хочет, чтобы они с Гарриет встречались? Неужели она питает надежду сделать свою любимицу герцогиней? Но разве она не поняла, что уже поздно что-либо предпринимать, недоумевал герцог. Ее маленькой Гарриет грозит тяжелое испытание, ее сердце может разбиться вдребезги.

Интересно, что бы сказала тетушка, узнай она, что Гарриет – его любовница?

Однако он уже довольно долго молча любовался Гарриет. Она разлила чай, и Тенби присоединился к разговору. Они пили чай и ели пироги с фруктами И черносмородиновым джемом. Он отчасти разгадал, какой прием она использует с тетушкой, – смотрит ей прямо в глаза и отчетливо произносит каждое слово, вместо того чтобы выкрикивать его. Значит, и он может разговаривать с тетей более спокойно, а то ему приходится повторять фразу дважды, прежде чем та кивнет в знак понимания.

– Нам пора, – сказал он наконец, не без сожаления поднимаясь на ноги, – мы отняли у вас уйму времени, мадам. Сейчас я разбужу мою тетушку и прослежу, чтобы ее удобно усадили в экипаж.

Тетушка проснулась мгновенно, так что Тенби заподозрил, что она вовсе и не спала.

– Мы уже уезжаем, дорогой Арчибальд? – спросила она. – Ах, как быстро летит время! Бегите наверх, моя деточка, и мы еще успеем сделать круг-другой по парку. Должно быть, модный час уже миновал, к тому же мы приехали в закрытой карете. И все же приятно прокатиться. День довольно холодный или это стынут мои старые кости?

Гарриет покраснела и растерялась. Она уже усвоила, что спорить с его тетушкой совершенно бесполезно.

– Я схожу за шляпкой, – сказала она. Глаза у нее были грустные. Она вышла из гостиной.

Конечно, в парке почти никого не было, да и из окошка закрытой кареты мало что можно было увидеть. И тетушка, как видно, устала и почти не принимала участия в разговоре. Тенби и Гарриет обсудили погоду, повосторгались красотой деревьев в Гайд-парке и посетовали, что давно нет дождя. Арчибальд было заулыбался, когда они начали говорить о погоде, но вовремя вспомнил, что напротив сидит его тетушка, а с глазами у нее все в порядке и очки ей нужны только для чтения. Он не хотел давать пищу для ее подозрений.