— Привет, Виктор Николаевич, — произнёс он, словно ничего между нами не произошло. — У меня к тебе дело, когда можешь подъехать?

Я взглянул на часы:

— Не раньше, чем через два часа.

— Подходи, жду, — произнёс он и положил трубку.

Разобравшись с бумагами, я собрал у себя сотрудников отдела и попросил их доложить, что они наработали по делу Гаврилова. Из их доклада следовало, что Гаврилов загнал свою автомашину в сервис на другой день после ДТП. Мастер сервиса Мифтахов осмотрел машину и лично выписал перечень деталей и узлов, которые необходимо было заменить. До этого момента он не знал Гаврилова и никогда его раньше не видел. Бухгалтерия насчитала стоимость работ, в результате чего и родилась эта квитанция о стоимости ремонта. Судя по дальнейшему докладу, Александр Гусаров — водитель, совершивший столкновение с автомашиной Гаврилова, числился активным участником преступной группировки посёлка Васильево Зеленодольского района. Ранее Гусаров был дважды судим, в том числе за вымогательство. Согласно данным управления по борьбе с организованной преступностью, Гусаров характеризовался как дерзкий и изворотливый человек. Именно он и имел родственника, работающего в прокуратуре республики, и этим родственником был Вячеслав Васильев, известный мне следователь.

В назначенное Васильевым время я приехал в прокуратуру республики. Выйдя из машины, я отпустил водителя, а сам направился в прокуратуру. Зайдя в здание, я поздоровался со знакомым вахтёром и по лестнице поднялся на второй этаж. Прежде чем постучаться в дверь кабинета, я поправил свой галстук. Услышав приглашение, я открыл дверь и вошёл в кабинет Васильева.

В кабинете, кроме него, находился адвокат Лобова Геннадий Разин, который знакомился с уголовным делом подопечного. Я поздоровался и присел на стул, стоявший у стены. Васильев переглянулся с Разиным и взял в руки папку.

— Извините меня, Виктор Николаевич, — произнёс Васильев, — мне нужно ненадолго отлучиться, минут на пятнадцать, не более. Вы, пожалуйста, дождитесь меня в кабинете.

Васильев вышел из кабинета, оставив меня один на один с Разиным. Разин повернулся ко мне и оценивающе посмотрел на меня. Задержав свой взгляд на моих до блеска начищенных полуботинках, он улыбнулся и произнёс:

— Уважаю людей, которые умеют следить за своей обувью. Я давно хотел с Вами познакомиться и поговорить. Скажите мне, Виктор Николаевич, как поощрило Вас государство за ликвидацию этого бандитского формирования, которым, судя по материалам следствия, руководил мой клиент?

Я сидел молча, стараясь сдержать свои эмоции. Я не хотел общаться с этим человеком по двум причинам: во-первых, я боялся возможной провокации со стороны сотрудников прокуратуры, а во-вторых, этот человек за деньги защищал лидера бандитской группировки. Я хорошо знал, что обвиняемый, согласно действующему закону, должен иметь адвоката, который защищает его интересы во время судебного процесса, и, как правило, в случае отсутствия платного адвоката, эту роль на себя берёт специально выделенный государством защитник. Здесь же всё наоборот. Геннадий Разин, известный в России адвокат, берётся защищать человека, на руках которого кровь не только работников милиции, но и гражданских лиц. Этот человек, собравший вокруг себя подобных себе, только и делал, что отбирал у людей их имущество.

— Что Вы молчите, Виктор Николаевич? — вновь спросил он меня. — Видно, забыло государство повесить Вам на грудь медаль за это. Я раньше тоже был таким же, как Вы, максималистом, верил людям, государству. Однако, поверьте мне, переболел. Теперь для меня намного важнее деньги, а не эти железки, которыми одаривает нас государство. Вы подумайте, что Вам даст смерть моего клиента? Думаю, что ничего. В крайнем случае, о Вас поговорят с недельку, а затем забудут. Поймите, только деньги делают человека свободным. Свободным мыслить, творить, спорить. Судя по Вам, Вы на закате своей милицейской карьеры. Дополнительная звезда на ваших погонах не решит Ваше будущее. Помогите мне, и у Вас будет много денег, столько, сколько Вы никогда не заработаете в своём МВД. Почему Вы молчите? Ну, скажите хоть что-нибудь?

Я молчал. Разин был неплохим психологом, и каждое его слово, как гвоздь, впивалось в моё тело, и от этой правды, звучавшей из его уст, мне становилось всё больней и больней. Наконец, дверь открылась, и на пороге появился Васильев. Он сел за стол и покопавшись в бумагах, достал постановление о прекращении уголовного дела в отношении меня.

— Вот здесь распишитесь, пожалуйста, — произнёс он и ткнул пальцем в постановление.

Я достал ручку и поставил свою подпись. Васильев убрал постановление и внимательно посмотрел на меня.

— У Вас ко мне вопросы? — поинтересовался он у меня.

Я кивнул и попросил Разина покинуть кабинет Васильева. Когда тот вышел, и мы остались с Васильевым один на один, я задал ему вопрос:

— Скажи, Слава, зачем ты так поступил с Гавриловым, ведь ты же его хорошо знал? Что он сделал тебе такого, что ты решил его, невинного, посадить?

Лицо Васильева вспыхнуло, он замялся и, не вставая со стула, жестом указал мне на дверь.

— Зря ты затеял это дело, — произнёс я, вставая. — Не беги так быстро, Слава. Кто быстро бежит, тот больно падает.

Я вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь. Мне было противно от общения с этим человеком. Я невольно посмотрел на свои руки, стараясь увидеть на них грязь от этого общения. Но грязь была не на руках, а плотным слоем осела в моей душе.

Валентина, жена Лобова, с полчаса назад покормила ребёнка и, уложив его в кроватку, стала укачивать. Она пела старую колыбельную песню, услышанную ещё в школьные годы. Допев до конца, она поправила одеяльце у ребёнка и вышла из детской в зал. Она взяла в руки книгу и хотела немного почитать, пока спит ребёнок, но внезапный звонок в дверь спутал её планы. Положив книгу на место, она вышла в прихожую и открыла входную дверь. На пороге прихожей стоял бывший юрист предприятия мужа Юра Горохов и с ним незнакомый ей мужчина. Мужчине было около пятидесяти лет, его импортный тёмно-серого цвета костюм прекрасно сочетался с его вьющимися седыми волосами.

— Извините, Валентина, — произнёс Горохов. — Мы к Вам по делу.

— Ну, раз по делу, то проходите в дом, нехорошо решать деловые вопросы на пороге, — произнесла Валентина.

Они прошли в зал и сели на диван.

— Валентина, этот человек приехал сюда по просьбе Анатолия Фомича. Он привёз от него записку.

Горохов достал из кармана небольшую записку и передал её Валентине. Она с жадностью схватила этот кусочек бумаги и стала читать. Прочитав её, она вернула её Горохову и, посмотрев на незнакомца, спросила:

— Значит, Якушев Валерий Иванович — это Вы? — спросила она у незнакомца. — Значит, я должна буду Вам передать все эти акции и всю недвижимость?

Мужчина молча кивнул головой, а затем, посмотрев на неё, произнёс:

— Валентина, это нужно сделать как можно быстрее, до начала суда над Вашим мужем. Юра пообещал всё это сделать в самые короткие сроки. Вам нужно выдать на имя Горохова доверенность, и он сам это быстро всё организует.

— Скажите, Валерий Иванович, Вы сами моего мужа видели? Как он там? — поинтересовалась она у него.

— Врать не буду, сам его не видел. Его жизнь и благополучие зависят от того, как быстро мы это всё переоформим на меня. Поверьте мне, так нужно.

Валентина перевела свой взгляд на Юру и произнесла:

— Юра, я готова хоть сейчас подписать Вам эту доверенность, вот только не могу выйти из дома, ребёнок спит.

— А Вам и не нужно никуда идти. Нотариус приехал с нами и сейчас находится в машине. Я могу его сюда пригласить, если Вы хотите.

Валентина махнула рукой и Горохов, вскочив с дивана, выскочил на улицу. Через минуту он вернулся с женщиной, которая и была, по всей видимости, нотариусом. Оформление доверенности заняло минут пятнадцать. Гости попрощались и покинули дом Лобовой.