Но, даже если бы они начали долбиться в стенки барьера изо всех сил, это мало на что повлияло бы. Может быть сократило срок существования барьера на десяток-другой часов. Но даже за оставшиеся три дня я мог сто раз сделать с ними всё, что хотел.

Хотя, мучить я никого не стал. В каком-то смысле даже поступил довольно милосердно.

Ловушка работала по тем же принципам, что и купол. Не пропускала сквозь себя физические объекты, а мировую ауру пускала только внутрь. Так что я начал попросту накачивать внутреннее пространство ловушки мировой аурой.

С какого-то момента это стало довольно сложно. Впихивать всё новую и новую энергию туда, где её и так было переизбыток — не самое благодарное занятие.

Тем не менее, из-за того, что заключённые внутри пленники продолжали использовать Сущности и Законы даже просто от злости, нестабильности в мировой ауре, такие же, какие вызвали накачки мировой ауры в большой купол, появлялись и здесь.

Так что где-то минут через двадцать внутри ловушки произошло то же самое, что и внутри купола. Крупицы мировой ауры сколлапсировали в капли предначальных сил.

Тем, кто был внутри, не нужно было сражаться, и можно было сосредоточиться на защите. К тому же было возможно попытаться как-то объединить усилия.

Вот только там не было почти никого, похожего по силе на Кийима или других «финалистов», против которых я остался к моменту трансорфмации мировой ауры. Максимум — несколько аватаров сильнейших Руйгу, но на аватаров предначальные силы, как уже было проверено, действовали довольно неприятным и радикальным образом.

В результате последний пленник барьера-ловушки растворился в бульоне истоковых аспектов примерно через полтора часа. Я к тому моменту уже давно вернулся в Моэллу и занимался подготовкой уже не к фактической, а к информационной войне, обязанной разразиться в ближайшие часы.

Правда, прежде чем сосредоточиться на этом полностью, я должен был закончить ещё одно дело.

Убедившись, что все пленники барьера-ловушки мертвы, и с этой частью плана покончено, я отправился в небольшой, ничем не примечательный домик в пригороде столицы.

Во время церемонии конечными точками порталов Мо были шесть мест. Эвакуационная зона для непричастных гражданских лиц и решивших избежать сражения «красных». Ловушка для «чёрных». Портал дальнего действия для тех, кто должен был отправиться на штурм вражеских штаб-квартир, вроде Эллисы, самой Мо и Шиито. Эвакуационная ВИП-зона конкретно для Руби и Тарканда.

И ещё было две отдельных точки для «особых гостей». Первая — максимально удалённая от Моэллы зона, куда выкинуло Наскватча. Это, а также то, что на его клан никто не нападал, было моим жестом доброй воли, так сказать подарком от отца невесты отцу жениха.

Тем не менее, подобное проявление доброты с моей стороны не значило, что я забыл об их с Чим’А попытках убить Руби. Наскватч получил некое подобие прощения, потому что совершенно точно не был инициатором покушений, а лишь спонсировал их.

К тому же, пока я не мог его убить, не стоило окончательно рушить отношения между мной, им, Таркандом и Руби, которые и так должны были вскоре повиснуть на волоске. А всё потому, что в последней зоне телепортации, том самом домике, вырубленная электрическим разрядом, меня ждала Чим’А.

— Просыпайся, рыбка моя, — использовав Сущность нерушимой основы, я восстановил деятельность её мозга, выведя высшую русалку из комы.

— А?.. Что?.. Где… я?.. — в первые несколько секунд она была дезориентирована, даже взгляд с трудом на мне фокусировался. Но воздействие Сущности постепенно накапливалось, и в конце концов она-таки пришла в себя. — ТЫ⁈ Наскватч! Помоги! Где ты⁈

— Он не придёт, — покачал я головой. — К тебе никто уже не придёт.

— Если убьёшь меня, мой муж объявит тебе войну!

Я усмехнулся.

— Думаю, даже если это произойдёт, в чём я сомневаюсь, я как-нибудь переживу.

— Что… что ты от меня хочешь? Убить меня? Отмстить за эту вшивую пси…

Мощная пощёчина отбросила Чим’А в стену. Домик был подностью окружён моим квази-Законом, так что высшая русалка, едва перешагнувшая границу Сущности, была здесь абсолютно бессильна.

— Всегда поражался таким, как ты, — рыкнул я. — Даже находясь в смертельной опасности, оказавшись наедине с тем, кто хочет, может и готов убить, продолжать извергать из пасти одни помои. Не представляешь, как мне хочется свернуть тебе шею прямо на месте, без всяких разговоров. Но я всё-таки спрошу то, что хотел. Чем именно насолила тебе Руби? Потому что я, хоть убей, не понимаю. Умница, красавица, любит сына твоего, а он любит её, пятый обладатель трёх Сущностей в Единстве, и то ли ещё будет, да и семья у неё вроде как достаточно влиятельная, чтобы это не было мезальянсом. Так в чём же дело?

— Тарканд… — Чим’А поднялась с пола, держа ладонь у распухшей щеки, видимо немного поумерившей её наглость, — он был предназначен другой!

— Впервые слышу. И, как понимаю, парень сам об этом тоже не в курсе, так как о подобном он бы наверняка рассказал мне или Руби в первую очередь. С чего вдруг такая тайна?

— Если я расскажу… — она скрипнула зубами. — Ты обещаешь меня пощадить?

— Обещаю.

— Поклянись!

— Ещё чего. Говори или я тебя с потрохами сожру.

— Тварь…

— Что-что?

— Нет… ничего. В общем, это был план Умсы.

— Выкладывай всё, рыба моя, и без этих театральных пауз. А то я могу заскучать. А когда я скучаю, мне всегда хочется что-нибудь погрызть, — превращавшиеся в клыки зубы были классическим, но никогда не устаревающим и не теряющим эффективности методом убеждения.

— Мир Умсы — Оплот Вечной Тьмы, в одном месте граничит с другим мировым скоплением, которое они сами называли Божественным Царством. Когда он только захватывал миры для своего Оплота это ни на что особо не влияло, но со временем Царство начало набирать силу, и между ним и богами оттуда начали возникать конфликты. Чтобы как-то стабилизировать ситуацию, Умса решил заключить с ними мир, а, чтобы этот мир закрепить, предложил поженить дочь одного из главных богов Царства и Наскватча, который тогда ещё не был Руйгу. Но Наскватчу эта идея категорически не понравилась. Во-первых, мы тогда уже встретились, и он любил меня. А во-вторых, по договору он должен был отправиться в Царство, фактически, в статусе заложника. Так что он воспользовался влиянием Умсы, чтобы проникнуть в мир-претендент, захватил там власть, стал Руйгу и перешёл на сторону Катриона. На какое-то время Умса с этим смирился, но конфликты с Царством продолжали усугубляться, тем более на фоне того, что изначальная договорённость не была соблюдена. И около пятисот лет назад достигли критической точки. Умса вызвал нас с Наскватчем в Оплот, чтобы попытаться убедить возобновить старое соглашение, но уже использовать в качестве жениха и заложника Тарканда. Однако Наскватч не хотел ничего об этом слышать, не хотел, чтобы с Таркандом произошло то, от чего он сам сбежал. Из-за его упорства нам пришлось задержаться в Оплоте на несколько десятилетий, и всё равно Умсе так и не удалось его уговорить. Но, не сумев убедить сына, Умса обратился ко мне. Сказал, что, если не решить конфликт с Божественным Царством, он может потерять свои силу и статус, а с тем и возможность поддерживать нас, несмотря на силу Наскватча, бывших по сути чужаками в Единстве. И я согласилась помочь, аккуратно подтолкнув Тарканда в нужном направлении. Вот только, когда мы вернулись, выяснилось, что тот ублюдок-человек испортил Тарканда отвратительно жалкими мыслями о доброте и взаимопомощи. Мои попытки влиять на него перестали к чему-либо приводить. Так что я решила дождаться, когда он перебесится своими бессмысленными идеями, действуя более аккуратно и постепенно. И как будто бы даже что-то начало получаться, но потом он встретил эту… Руби.

Когда она закончила, я не смог отказать себе в удивлённом присвисте.